Каковы глубины человеческой души? Никто их никогда не измерял и никому никогда не удастся их измерить. Мы живем по выдуманным нами общественным законам, думаем о том, что прилично и что не прилично, стараемся не выделяться из окружающей нас толпы. Тщательно скрываем в этих самых глубинах сознания свои желания и потребности, которые, как мы думаем, будут не поняты и отвергнуты обществом. А что касается наших половых влечений и пристрастий, то мы об этом не только не говорим окружающим, но и боимся признаться даже себе, особенно если они отличаются неординарностью и явным эксцентризмом. Но я набрался смелости и готов рассказать вам не только о мечтах и желаниях, но и о реальных случаях моей жизни. Читайте же это произведение больного воображения, и, может быть, оно раскроет вам глаза на реальное, а не выдуманное общественное, поведение и сознание человека.
Детство мое протекало тихо и мирно, без особых потрясений и ярких впечатлений. До того как я начал ходить в школу, я большую часть своей жизни проводил на даче, куда брала меня бабушка. Природу, неспешное течение деревенской жизни, ее неторопливость и размеренность я любил более всего. Мне нравилось любоваться зеленью лугов и полей, я любил наблюдать восходы и закаты и подолгу следить за неспешным течением реки. Естественно, что и после того, как я пошел в школу, я любил часто бывать в этом уютном и тихом уголке, где все напоминало о том далеком времени, о моем детстве. Вот в этом земном раю и развернулись все те события, о которых вы прочтете в моем рассказе.
У меня была сестра, очаровательное создание, которое я любил всем сердцем, да и не только сердцем. Правда приходилась она мне не родной, а двоюродной сестрой. Оля, так ее звали, была на несколько лет моложе меня и в то время, которое здесь описывается, ей было четырнадцать, а мне соответственно девятнадцать лет. Естественно, что все детство мы провели вместе и я бы даже сказал, что мы стали неразлучны и не могли провести друг без друга ни единого дня. Она жила в другом городе и после того, как мы пошли в школу, наше общение стало невозможным. Я долго переживал по этому поводу, и все время спрашивал у родителей, почему Оля не может жить вместе с нами. Мы бы ходили вместе в школу, вместе бы ели, спали, готовили уроки и вообще всячески заботились друг о друге. Повзрослев, я понял наивность детских фантазий, что, правда, не умерило моей братской любви. Приезжая на дачу во время каникул я все также радостно встречал Олю, и мы всегда весело проводили с ней время. Мы стали даже более близки, чем в детстве, и, забегая вперед, скажу, что мы обсуждали такие вопросы, которые не могли доверить самым близким друзьям, не говоря уже о родителях. Так я, например, рассказывал Оле о том, что я никак не могу познакомиться с девушкой, что мне хочется излить на кого-нибудь свои самые нежные чувства, но никто не может оценить глубины моей любви. Оля в свою очередь рассказывала о встречах с мальчиками ее возраста, о желании вступить в активную половую жизнь и о страхе сопряженном с потерей девственности.
Надо сказать, что робкий по природе, я и не пытался найти себе партнершу и заменил естественные половые отношения между мужчиной и женщиной просмотром порнофильмов и мастурбацией. Правда, иногда встречаясь на даче с Олей, я подумывал о ее совращении и о том, что, совершив это, я получу источник удовлетворения всей моей похоти, которая уже в это время выплескивала через край. Но тут я опоминался и с ужасом думал о том, какой же я негодяй и подонок, если вот так, ради ненасытной животной страсти, готов на совокупление с собственной сестрой. Но время шло, Оля подрастала, и с каждой новой встречей я с удовольствием отмечал, что тело ее приобретало все более округлые и соблазнительные формы. И я уже начал всерьез задумываться о плане, заполучить Олечку в свое полное распоряжение, или хотя бы провести с ней несколько часов удовольствия.
И вот когда мне исполнилось девятнадцать лет я понял, что не могу дальше заниматься самоудовлетворением и, что девушка, которую я мог бы потрахать необходима мне как воздух. С этими мыслями я и приехал на дачу, захватив с собой видеомагнитофон и несколько кассет с порнофильмами. Олечка, приехавшая несколькими днями позже, точнее ее стройное гибкое тело и возбуждающие мое воображение формы, окончательно убедили меня в успехе моего плана. Около пяти дней мы с ней гуляли, купались, беседовали ни о чем, и я уже начал отчаиваться в выполнимости моего плана, как вдруг вечером бабушка объявила нам, что завтра она должна будет уехать в город, и мы целый день будем предоставлены сами себе. Вы не можете себе представить какие переживания, сомнения, тревоги и надежды терзали меня на продолжении всей этой ночи, ночи за которой должен был последовать столь знаменательный день. Всю ночь я не спал, терзаемый сжиравшей меня похотью, если же мне удавалось на минуту заснуть, мне снилась Оля, то предстающая передо мной в порнографических позах, то сидящая на моем члене с раздвинутыми ногами, то ее розовые половые губки, которые я облизываю и целую, то опять сама Оля сосущая мой высоко торчащий член.
Наконец наступило утро. За завтраком я ни на минуту не мог оторвать свой горящий взгляд от Оли. Она много шутила, смеялась, говорила бабушке о том, что ей привести из города, откусывая белыми зубками хрустящее печенье и запивая его парным молоком. Я же наоборот был мрачен и весь погружен в раздумья. Делать мне то, что я задумал или отказаться от намеченного плана, оставить Оле девственность или идти на поводу у своей похоти. Так незаметно прошло утро, и мы с Олей пошли провожать бабушку к автобусу. В этот момент сомнения разрывали меня на части. Посадив бабушку в автобус и помахав ей на прощание рукой, мы с Олей, обнявшись, пошли домой. Дорогой я чувствовал тепло ее тела и шелковистость кожи сквозь тонкую ткань летнего платьица. Наверное, если бы я не обнял ее в тот момент, то понял бы всю безумность идеи о воплощении с Олей своих эротических фантазий, но теперь, почуяв близость и доступность женского тела, я окончательно потерял голову, и не собирался отказываться от такого случая, который, может быть, больше мне не представится.
Придя домой, Оля пошла гулять в сад, а я включил видеомагнитофон и поставил один из привезенных фильмов. Тематику фильмов я подбирал очень долго и тщательно. Начну с легкой эротики и лишь потом, после откровенного разговора, перейду к порнографии. Таков был мой до мелочей продуманный план. Так что когда Олечка вернулась, она обнаружила, что я смотрю телевизор, и охотно ко мне присоединилась. Я незаметно обнял ее и слегка притянул к себе, чтобы дать почувствовать тепло и силу, исходившую от мужского тела. Так мы просидели некоторое количество времени. Фильм кончился, и я поставил следующий, более откровенный и начал осторожно расспрашивать Олю о ее отношениях с мальчиками и ее сокровенном желании потерять девственность. Она отвечала, что еще не нашла достаточно опытного мальчика, который смог бы доставить ей удовольствие, не причиняя боли при разрыве девственной плевы.
- Ну не обязательно половое наслаждение должно быть связано с разрывом плевы. Существует много способов доставления удовольствия девушке не связанных с непосредственным введением члена во влагалище. Вот сейчас я поставлю фильм, где партнеры удовлетворяют друг друга с помощью рта и языка, - с этими словами я вставил в видеомагнитофон порнографическую кассету. Во время просмотра Оля жадно смотрела на все происходящее на экране, и ее уже достаточно оформившаяся грудь судорожно вздымалась.
Видимо увиденное достаточно взволновало ее, и я понял, что достаточно одного намека и Оля будет моей.
- Вот Олечка, - сказал я - тебе не обязательно позволять мальчику вводить член в твое влагалище, достаточно того, что он просто поласкает тебя и твои губки языком. Так что когда вернешься домой, смело, можешь предложить своему другу такой способ удовлетворения.
- А ты умеешь ласкать девушку языком, - спросила меня горящая от возбуждения Олечка.
- Ну, я не знаю, - ответил я, - ты же знаешь, у меня никогда не было девушки. Хотя, наверное, это у меня получилось бы лучше, чем у мальчиков твоего возраста. Я все-таки прочитал много книг, посвященных этому вопросу, и просмотрел десятки фильмов.
- Хочешь, я буду первой девушкой, которой ты подаришь наслаждение, - откровенно спросила Оля.
В первую минуту я, честно говоря, растерялся. Конечно, я рассчитывал совратить Олю, но представлял это более трудоемким процессом, а в действительности все оказалось так просто. Она даже не стала ждать, пока я сделаю намек или предложение заняться с ней сексом, а сама предложила мне ключ от замка, отпирающего ворота наслаждения. К такому я не был готов и в первую минуту почувствовал себя смущенным. Но сомнения быстро рассеялись, ведь передо мной лежало то, чего я желал несколько лет, то о чем я мечтал бессонными ночами, то, что видел в эротических снах.
- Ты готова, - спросил я у Оли.
-Да, я хочу почувствовать, как поцелуешь мои половые губки, пощекочешь клитор, как твой язык проникнет во влагалище, - с нежным вздохом ответила она.
Мы легли на широкий диван и нежно стали целовать и обнимать друг друга. Я запустил руку под юбочку Оли и, немного поласкав ее шелковистые бедра, начал медленно стягивать трусики. Оля в это мгновение снимала с себя маечку. Оторвав глаза от ее божественных ножек, я увидел еще более восхитительное зрелище. Нежные белые маленькие груди находились на уровне моего рта, и мне не составило особого труда ухватиться губами за выпуклый розовый сосок. Пососав один сосок, я неторопливо перешел к другому, руки мои все это время поглаживали ее округлые бедра. Олечка вся замерла от наслаждения и лишь тихо стонала.
- Раздвинь ножки, я хочу поцеловать тебя, - прошептал я.
Олечка послушно выполнила мое приказание, и через мгновение я увидел ее половые органы, представшие передо мной во всей их девственной красе. Розовые губки были подобны лепесткам только что распустившейся розы и капли выступившей от возбуждения жидкости блестели как капли росы, ранним утром осевшей на траве. Восхитительная, незабываемая картина, которая надолго запечатлелась в моей памяти. Полюбовавшись красотой этого прелестного цветка, я прильнул к нему так, словно хотел выпить весь источаемый им нектар. Я целовал ее в раскрытые половые губки, посасывал и потягивал клитор, запускал язык в самую глубину влагалища так, что чувствовал тоненькую девственную пленку. Стоны, тихие вздохи и нежный шепот Оли, просящей не прекращать ласкать ее, довели меня до такого возбуждения, что я готов был тут же кончить. Оля же находилась в еще более возбужденном состоянии. Еще одно движение языка, еще один поцелуй, и она кончила с тихим криком и в изнеможении откинулась на спинку дивана. Я весь трясся от возбуждения и волнения. Еще бы, ведь я только что занимался оральным сексом с собственной сестрой, и сейчас она будет удовлетворять меня своим прелестным маленьким ротиком. Может быть не надо, может быть убежать сейчас и впоследствии забыть об этом сумасшествии. Но нет, как можно убежать, когда я достиг своей цели, когда Оля моя и будет выполнять все самые причудливые и извращенные желания. Такие мысли проносились в моей голове в эту безумную минуту. Из размышлений вывела меня Оля, спросив:
Ты хочешь, чтобы я сделала тебе то же самое?
На что я лишь утвердительно кивнул головой. Олечка расстегнула мои брюки и вот ее тонкие пальчики обвивают и ласкают член, который, не зная других пальцев, кроме моих собственных, весь напрягся и замер в ожидании.
- Не тяни Олечка, возьми его в ротик. Видишь, как он хочет твоих губок, - дрожащим от возбуждения и страсти голосом произнес я.
Олечка повиновалась. Ее нежные розовые губки приблизились к самой головке, задержались на мгновение и прикоснулись к напрягшемуся и налитому кровью члену. Прикосновение ласковых и теплых губок привело меня в состояние экстаза.
- Поласкай его языком, засунь головку поглубже, так, так, только побыстрее, работай ротиком моя Олечка, - от захлестнувшего наслаждения я едва сдерживался.
Дрожь пробежала по телу и, не контролируя своих действий, я схватил Олю за голову и начал запихивать член ей в рот, стараясь проникнуть как можно глубже. Она не сопротивлялась и как загипнотизированная подчинялась всем моим движениям. Не было сил оторваться, прекратить это и я кончил прямо в рот Оле, размазав сперму по губам, щекам и вытерев измазанный спермой член о ее светлые золотистые волосы. Около минуты мы лежали не двигаясь, как будто нами овладело некое оцепенение. Первая очнулась Оля.
- Это было прекрасно, никогда в жизни я не испытывала ничего подобного, - ответила она на мой вопросительный взгляд.
- Я рад, что тебе понравилось, - машинально сказал я, сам еще не придя в себя от случившегося. Как я мог вот так вот ради собственного удовлетворения лишить девственности, хотя и не в физическом, а в моральном, душевном плане, эту юную хрупкую девушку, можно сказать почти ребенка. Я не верил, что все происшедшее могло доставить ей наслаждение и удовольствие. Но сколько бы я ни думал обо всем этом, ничего нельзя уже изменить.
Скоро должна вернуться из города бабушка, и нам нужно было одеться и привести в порядок комнату, чтобы скрыть следы недавнего разврата. Тут Олечка проявила себя как заботливая хозяйка и уже через несколько минут даже самый опытный сыщик не заметил бы ничего подозрительного. Обнявшись, как и тогда, когда провожали бабушку, мы пошли к автобусной остановке, чтобы помочь донести сумки, наполненные купленными для нас подарками. Только теперь я держал Олечку за округлую попку, всей рукой ощущая приятную упругость ее не прикрытых трусиками ягодиц.
Вечер мы провели все вместе на веранде, пили чай, как всегда шутили и весело смеялись. Было уже довольно поздно, и Олечка постоянно зевала, открывая моему взору хорошенький розовый ротик, которым она несколько часов назад доставила мне столько наслаждения.
- Ну, я больше не могу с вами сидеть, очень хочу спать, - сказала она и оставила нас вдвоем. Бабушка начала убирать со стола, а я вышел подышать свежим воздухом. Тихая и теплая июньская ночь, звездное небо над головой, тихий шелест листьев и сам вид спящей природы несколько успокоили мои взведенные нервы, находящиеся в постоянном напряжении вот уже несколько дней. Я прекрасно понимал, что не смогу спокойно спать в эту ночь, а потому прошел в сад и сел там на скамеечку. Неспешно текли часы летней ночи, а я все сидел, продолжая прислушиваться к стрекотанию сверчков, лаю собак и другим звукам деревенской ночи. Вот край неба уже окрасился розовым сиянием, предвещающим скорый рассвет, и только тогда усталость взяла свое и я заснул крепким молодым сном. Вот в таком состоянии и нашла меня утром Олечка, взволнованная моим отсутствием.
- Неужели ты проспал здесь всю ночь. Мы с бабушкой искали тебя по всему дому и не знали, куда же ты пропал. Пойдем завтракать, все готово.
После завтрака мы договорились с Олечкой сходить искупаться на речку. Всю эту неделю стояла прекрасная теплая погода, и так хорошо было в жаркий полдень погрузиться в прохладную воду реки. Олечка была одета в обтягивающий ее стройную фигурку черный купальник, и загорелые шоколадного цвета шелковистые ножки снова пробудили во мне желание. Весь день мы купались, валялись на золотистом песке, загорали, снова купались, снова загорали и так до самого вечера. Обратный путь наш пролегал через поросший кустами и редкими деревьями луг. Проходя мимо небольшой кучки деревьев, Оля попросила меня подождать, пока она снимет мокрый купальник. Удалившись в заросли, она почти скрылась из виду. Желание разгоралось во мне все больше и больше, я почти не мог себя сдерживать. Оглядевшись по сторонам, и увидев, что на лугу, кроме Оли и меня никого нет, я двинулся к деревьям, за которыми исчезла Оля. Подойдя ближе, я увидел Олю уже одевшую маечку и теперь натягивающую трусики. При виде ее обнаженных половых органов я едва не кончил и с горящими от похоти глазами я вышел из-за деревьев. Оля, услышав шорох, обернулась, но, увидев, меня она продолжила одеваться. Я подошел и обнял ее за талию.
- Ты снова хочешь, чтобы я пососала у тебя, - спросила Оля. Я не отвечал ей и молча начал стягивать с нее одежду. Возбуждение нарастало с каждой секундой и потому у меня не хватило сил снять с Оли маечку, и, стянув только трусики, я повалил ее на траву. Вытащив из плавок член, я принялся водить им по Олиным половым органам, касаясь им внутренней стороны бедер, проведя несколько раз по губам, я на несколько секунд ввел его Оле в рот, затем опять вернулся к половым органам и принялся тереть им о половые губки и клитор. Возбуждение наше нарастало, и кончили мы почти одновременно, причем я, не успев вовремя отвести член в сторону, залил спермой весь живот Оли.
Летние дни бежали незаметно, весело и радостно мы с Олей проводили последние недели уходящего лета. Не проходило и дня, чтобы мы не предавались взаимным ласкам, уединившись в каком-нибудь укромном уголке. Но вот в воздухе почувствовалось холодное дыхание осени, по утрам стало выпадать больше росы, листья на деревьях окрасились в золотистый цвет, трава на лугу пожелтела и завяла. Подошло к концу наше лето любви и наслаждений, пришла пора нам расстаться. Вот и наступил последний день наших каникул, завтра мы сядем в автобусы и вернемся из этого земного рая в унылый и скучный мир повседневных забот и обязанностей. Весь день Оля была в плохом настроении и постоянно говорила мне, что мы не можем расстаться, что она не проживет без меня и дня. К вечеру ее настроение совсем ухудшилось, и она заплакала, умоляя не покидать ее. Кое-как успокоив Олю, я уложил ее спать, а сам вышел на улицу, подышать свежим воздухом. Внезапно мне вспомнилась та самая ночь, в которую я, разгоряченный и взволнованный первым половым актом с Олей, никак не мог заснуть, и вот так же, как и сейчас бродил по ночному саду, глядя на звезды и прислушиваясь к ночным звукам. Только теперь у меня под ногами шуршали опавшие листья, звезды горели ярче, чем в ту ночь, и ночная прохлада скорее не освежала, а холодила голову.
Я не буду описывать сцену нашего прощания на следующий день. Даже сейчас, спустя много лет, мне тяжело об этом вспоминать. Вернувшись домой, я чувствовал себя выброшенным из жизни. Я не встречался с моими городскими товарищами и подругами и на занятиях я не слышал объясняемого материала и вопросов преподавателей. Я думал только об Оле, о том, как ей сейчас тяжело одной, и некому ее согреть и приласкать. Вот так в постоянных размышлениях и воспоминаниях прошло несколько недель. Постепенно боль расставания притупилась и я, как и прежде, стал наслаждаться жизнью. Оля, ее любовь ко мне, наши взаимные ласки, несомненно, повлияли на мое сознание. Я стал раскованнее и раскрепощеннее, больше не стеснялся и не краснел в присутствии девушек, уверенно и свободно беседовал с ними на любые темы. Я даже набрался смелости и познакомился с одной девушкой. Звали ее Ира. Она была высокая, стройная, достаточно красивая, чтобы полностью покорить мое сердце. Началось все с обычной дружбы, но я то знал, что от такой простой дружбы до любви и секса один шаг. Мы с ней гуляли, ходили в кино и в кафе, беседовали о смысле жизни и о других бестолковых вещах. И зачем было об этом беседовать, ведь мы прекрасно знали, что нам нужно друг от друга, и почему мы должны были прикрываться различными условностями и недомолвками, я никак не могу понять. Наверное, это опять те же бесполезные общественные законы нравственности и мнимой порядочности. Почему я не могу сказать прямо любимой девушке чего я от нее хочу. Так нет, я должен ходить вокруг, да около, добиваясь своей цели какими-то сумасбродными и туманными методами. Ну, хватит философствовать, возвратимся к описываемым событиям. С каждым днем мы становились все ближе и ближе, вот мы уже ходим, друг к другу домой, засиживаемся там допоздна, наши поцелуи становятся все более смелыми, и настал момент, когда Ирочка отдалась в мое полное распоряжение. Я не буду описывать наши половые акты и ласки, ведь рассказ вовсе не об этом, лишь скажу, что Ире я не мог так полностью раскрывать свои желания, как это я делал с Олечкой. Вот так незаметно текли дни, недели, месяцы. Пришла весна, стаял снег, на деревьях распустились набухшие почки и они покрылись яркой зеленой листвой. Я все чаще начинал вспоминать прошлое лето, полное таких незабываемых впечатлений. Обдумывая прошедшее, я ловил себя на мысли, что мне снова не хватает любви и нежных ласк Оли. Почему это происходит со мной, почему я опять хочу этой преступной любви, ведь у меня теперь есть Ира, я могу изливать, наполнявшие меня все сильнее с каждым днем, чувства нежности. Но ведь нет, мне нужна только Оля. Я снова хочу чувствовать прикосновение ее ласковых губок, гладить стройные шелковистые ножки, ощущать прерывистое, неровное и дрожащее от возбуждения дыхание. Я снова хочу обладать ей. Некоторое время мне удавалось заглушить половое влечение к Оле, совершая половые акты с Ирой. Но чем ближе подходило лето, эта пора разврата и плотских удовольствий, тем больше мне хотелось снова увидеть Олечку, и не просто увидеть, а снова испытать все те чувства потрясшие мой девственный разум прошлым летом. Я пытаюсь проводить больше времени с Ирочкой, почаще заниматься с ней любовью, я даже стал обращать внимание и на других девушек, рассчитывая найти еще одну подружку. Но все старания заглушить эту патологическую страсть, почему-то вспыхнувшую в моей душе, оказались напрасны. И я под предлогом того, что мне нужно повидать бабушку, отправился в этот земной рай, где, я был в этом точно уверен, меня уже ждала моя юная нимфа. Из окна автобуса, везшего меня навстречу моей сокровенной мечте, я наблюдал за прекрасной природой мелькавшей по обе стороны дороги. Яркая, сочная, цветущая зелень возбуждала мое воображение, и мысленно я уже был с ней, с Олечкой в тени вон того могучего дуба. Вот она нежно обнимает меня, целует, ласкает мой член, и душа моя возносится к тем вершинам высочайшего блаженства, которого может достичь только не обремененный никакими заботами человек. Мне никуда не надо спешить, мой мозг не отягощают ничтожные стремления и желания, и я готов пролежать здесь целый день, наслаждаясь выпавшим на мою долю счастьем. Но чем ближе приближался я к желанной цели, тем большие сомнения охватывали меня. Мне постоянно казалось, что Олечка не приехала, что она оставила меня, меня преподавшего ей первые уроки любви, и теперь какой-нибудь прыщавый подросток ласкает ее тело, которое создано только для моих и ничьих больше объятий.
Однако все страхи, сомнения и тревоги оказались напрасными. Как только я, с бьющимся от огромнейшего волнения сердцем, приблизился к нашему домику, навстречу мне выбежала она - моя любимая Олечка. Раскинув руки, она бросилась ко мне, ах как подпрыгивали на бегу ее теперь уже совершенно развившиеся грудки, и вот мы соединились в сладостнейшем поцелуе.
Вечер. Мы, как и прошлым летом, пьем на веранде чай. Я снова прислушиваюсь к таинственным шорохам и звукам деревенской ночи, и во мне все яснее просыпается страсть, нет даже не страсть, а дикая и неудержимая похоть. Я не могу спокойно смотреть на Олечку, на ее крепкие загорелые ножки и молодые округлые груди, выпуклые соски которых отчетливо и откровенно проступают сквозь тонкую ткань Олиного сарафанчика. Словно какое-то затмение нашло на меня.
И вот я очнулся уже в объятьях Оли. Мы катаемся по прохладной земле сада, под тенью яблонь нас никто не заметит, и я полностью уверенный в своей безнаказанности стягиваю с Оли сарафанчик, затем трусики.
- Да, да, я хочу: хочу почувствовать твой член: а, не тяни, воткни его поглубже: - шептала до предела возбужденная Оля. Конечно же я не смог удержаться от такого соблазна. Да я и не думал об этом. Животный инстинкт овладел мной. Дрожа от похоти и нетерпения, я вытащил горячий и набухший член и едва не кончил, еще и не успев прикоснуться им к Оле. Судорожно нащупав желанное отверстие, я ввел член и, сделав несколько толчков, не смог удержаться от оргазма. Сперма, казалось, лилась нескончаемым потоком, я в экстазе все глубже проталкивал член в Олю, и мне казалось, что это самый бурный оргазм, который я когда-либо испытывал. Отвалившись от Оли, как насытившееся животное, я лежал на траве, и последние капли спермы вытекали из моего члена. Тут в голову мне пришла мысль о том, что Олечка не удовлетворена.
- Я удовлетворил тебя, моя любовь? - спросил я у также неподвижно лежащей Олечки.
-Да, такое чувство полного наслаждения я испытываю только с тобой, - ответила она.
- Хотя были и другие? - решив пошутить, спросил я. - Да, тебе не досталась моя невинность, сладострастный любитель маленьких девочек.
Такое прозвище, прозвучавшее из ее уст, рассмешило меня, и я расхохотался на весь сад.
- Где это вы там смеетесь, шалуны? Идите-ка спать, уже поздно, - раздался голос бабушки, видимо давно искавшей нас. Все еще продолжая смеяться, я заправил в брюки свой инструмент, а Олечка тем временем поспешно одевала трусики и сарафанчик. Придя домой, мы легли в свои кровати и заснули крепким сном, который можно было бы назвать сном невинности, если не знать о предшествовавших ему проказах.
На следующее утро мы, лежа на берегу реки, наслаждались ласковым летним солнцем. На Олечке был новый купальник небесно-голубого цвета, который плотно обтягивал ее, ставшие еще более привлекательными, формы. Лежа на теплом песке, я предавался размышлениям, и меня все больше занимал вопрос о моем более счастливом сопернике. Наконец, не вытерпев, я решил напрямую спросить об этом Олю.
- Вчера ночью ты сказала, что мне не досталась твоя невинность. Может быть, ты расскажешь о моем более удачливом сопернике?
- Все тебе хочется знать, - ответила Оля, лениво перекатившись со спины на живот, - ничего я тебе не скажу, это моя тайна.
Однако, после моих длительных уговоров и упрашиваний Оля ответила, что согласно и расскажет мне все о своем первом и всех остальных мальчиках, но для этого мне придется немного потрудиться.
- Я хочу, чтобы ты поласкал ртом мою пипку, - немного стесняясь своей откровенности, сказала она.
- Хорошо, когда придем домой я выполню все твои желания.
- Нет, я хочу чтобы ты сделал это прямо сейчас, - настойчиво и уже основательно возбудившись, ответила Оля.
- Но ведь нас здесь могут увидеть, представляешь, что после этого будет.
- Не хочешь, как хочешь. Ничего я тебе не буду рассказывать, - Оля была неумолима в своем желании. - И вообще, пусть другие девушки сосут твой х&й, мне он не нужен.
Такая угроза была необычайно страшна для меня и, вздохнув, я склонился над Олечкой и начал медленно стягивать с нее трусики, одновременно лаская языком животик.
- Я так и знала. Ты не сможешь мне отказать. Да, да, вот так, ниже, ниже, а: - простонала Олечка, когда я, сняв трусики, прильнул ртом к ее раскрывшимся половым губкам. Нежный бутончик раскрылся, источая восхитительный аромат, когда я провел по нему языком.
- Еще, еще, - просила Олечка, и я конечно же не мог ей отказать и погружался все глубже и глубже в трепещущую от возбуждения и восторга плоть.
Дрожь пробежала по нашим телам, и в ту же секунду мы кончили. Струйка горячей спермы сбежала по моей ноге и исчезла, просочившись сквозь речной песок. Олечка лежала с закрытыми глазами и ее тело изредка вздрагивала. Капельки влаги блестели в лучах заходящего солнца на ее розовых губках. Наконец очнувшись, она спросила меня:
- Хочешь попробовать, чему я научилась за год? А да я вижу, ты справился и без меня, - сказала она, увидев сперму на моих бедрах, - может, тебе и девушки не нужны, раз ты так быстро кончаешь?
Да, в иронии ей было не занимать, и я со смущением должен был признаться, что не смог удержаться, слыша ее стоны. Ну да ладно, все эти ее насмешки ерунда, и, отерев с ног сперму, я сказал Олечке:
Ну, моя красавица, надевай трусики, и пойдем домой, где ты выполнишь свое обещание.
Опять, опять этот тихий деревенский вечер, снова над головой яркие звезды и тишина, прерываемая изредка лаем собак. Все та же старая лавочка в нашем саду, и Олечка рассказывает мне историю потери девственности. Мне, своему брату, она рассказывает такие вещи, которые никогда бы не узнали ни ее мать, ни даже самые лучшие подруги.
- Его звали Саша, - тихим голосом начала свое повествование Олечка, - мы познакомились, как знакомятся и все молодые люди на дискотеке. Все было, как обычно, он предложил проводить меня домой, и я хотя и видела всю его заурядность и невзрачность, решила, что этому человеку я отдам девственность. Почему именно он я не могу объяснить, на меня как будто нашло маниакальное затмение, все мои мысли были сосредоточены на том, как бы поскорее отдаться ему. Зайдя в темную аллею, я начала тот самый ничего не значащий разговор, который всегда ведут между собой якобы влюбленные люди. Саша отвечал на мои вопросы, кое-что рассказывал сам, и в общем все шло как обычно происходит при первом знакомстве. Внезапно я его спросила, а не хочется ли ему изнасиловать меня. Он внезапно замолк, но его прерывистое дыхание, сказало мне, что цель достигнута. Я протянула руку и погладила его по уже вставшему члену. Затем, как это всегда бывает, он повалил меня на траву, неуклюже и быстро поласкал и всунул член между моих ног, которые я предварительно раздвинула. Не хватало еще того, чтобы он кончил, не порвав мне целочку. Но все мои опасения развеялись, и Саша, прорвав тонкую девственную пленочку, погрузил вглубь свой член. Кончил, правда, он очень быстро, не доставив мне никакого удовольствия. Членик его был совсем маленький, совершенно не похожий на твой, широкий и головастый хуй. Расставшись с ним, я опять отправилась на дискотеку, рассчитывая найти там кого-нибудь, кто бы доставил мне настоящее удовольствие. Там я встретила трех мальчиков, мы познакомились, и вместе отправились на квартиру к одному из них. Там они поставили порнофильм и напоили меня пивом, очевидно рассчитывая таким образом склонить меня к половому акту. Я и не стала противиться, когда один стянул с меня трусики, а другой лапал грудь. Они перевернули меня на живот, один пристроился сзади, а другой вставил член мне в рот. Третий вытащил из ширинки член и стал дрочить. Так меняясь местами, они имели меня с небольшими перерывами почти всю ночь. Сколько оргазмов я получила не знаю, но они сказали, что еще не встречали такой темпераментной и легковозбудимой девушки. После я встречалась со многими ребятами, и все они находили, что я очень люблю секс.
-Но зачем же ты бросила их всех и приехала ко мне? - прервав Олю, спросил я.
- Я не знаю, но постепенно я почувствовала, что они все перестают удовлетворять меня, им не хватает чего-то присущего тебе. Со временем я поняла, что не могу жить без тебя, и приехала, вот: - смущенно добавила Оля. Внезапно я понял, что могу использовать ее привязанность в своих целях, и, вспомнив случай на речке и как она повелительно вела себя, я решил ее наказать.
- Помнишь, как ты приказывала мне удовлетворить тебя, теперь мне придется наказать тебя за такое поведение. Завтра я уезжаю в город, и больше не вернусь, а ты можешь возвращаться к своим мальчикам и командовать там.
- Ты уверен, что тебе не захочется остаться? - спросила Оля, расстегивая ширинку моих брюк и вынимая член.
О, что делают с нами эти девушки, они как бы привязывают тебя к себе, и ты уже неволен выбраться из этих сладостных пут. Член мой входил все глубже в ротик Оли. Утром я, конечно же, никуда не уехал.
Вот так день за днем бежали счастливые недели нашего лета любви. Ни с одной девушкой я не испытывал такого полного удовлетворения, как с Олечкой. Наша нежность и любовь друг к другу не знала пределов, наша эротическая фантазия превосходила все мыслимые и немыслимые пределы. Олечка все больше и больше совершенствовалась в искусстве любви. Даже мне не приходили в голову такие необузданные и подчас дикие желания. Казалось, Олечка придумывала иногда неосуществимые и несбыточные штучки, но неизменно они приносили нам фантастические ощущения. И вот однажды, когда мы в нашем садике осуществляли одну из таких Олиных выдумок, я заметил, что из-за забора за нами наблюдает пара возбужденных глаз. Присмотревшись, я узнал соседского мальчика Антона. Этому мальчику предстоит сыграть большую роль в наших дальнейших приключениях, но пока я и не догадывался об этом. Тут мне очень захотелось пошутить над Антоном, и я развернув Олю передом к забору, так что взору мальчика открылись все Олины прелести, пропустил руку под ее ногами и начал гладить половые губки. Наблюдая за Антоном, я заметил, что он извлек член из брюк и теперь поглаживает его руками. Розовые губки под моими пальцами раскрылись, и я свободно запустил палец во влагалище. Тем временем возбуждение Антона достигло предела, и он кончил, разбрызгав густую юношескую сперму на зеленую траву. Олечка так и ничего не заметила, и когда вечером я рассказал ей об этом, она смеялась, представив возбужденного и мастурбирующего Антона.
Дни, дни, летят они и не в силах человеческих их остановить. Подходило к концу наше лето, лето радостей, забав, любви и удовольствий. Но теперь мы без сожаления покидали этот милый нашему сердцу уголок, этот земной рай полный безмятежности и любви. Мы знали, что обязательно снова встретимся и наши сердца, переполнившиеся чувствами во время разлуки, снова будут вместе. Об этом я напишу и вы, дорогие читатели, узнаете, что нашу верность и любовь не смогут поколебать ни время, ни расстояние.
Когда мне было 6 лет, мне радостно сообщили, что мама поехала в магазин
за сестрой… Мамы не было 12 дней… А потом набежали всякие тетки,
соседки с подарками и пинетками и все радовались и смотрели на нечто,
лежащее на МОЕЙ кровати и постоянно зевающее… Мне сказали, что это
теперь МОЯ СЕСТРА. Хорошенько рассмотрев «сестру» я задала маме только
два вопроса: «Мам, ты что, в магазине получше выбрать не могла? И чего
она все время рожи корчит?»
Так в моей жизни появилась сестра…
я поняла, что весь мир принадлежащий раньше мне, теперь стал
принадлежать ТОЛЬКО ЕЙ… А про меня все забыли… И меня никто не
любит… А еще ее надо было постоянно выгуливать на улице… и на
цыпочках заходить в МОЮ комнату, чтобы она не проснулась… Скоро она
стала ползать и ее надо было ото всюду ловить… Один раз я не
поймала… Мама сильно наругалась… а я так и не поняла за что… Ведь
не я же поползла с дивана на пол?
Когда она стала ходить, я
поняла, что теперь всю жизнь я буду самой несчастной, потому что С НЕЙ
НАДО ВСЕМ ДЕЛИТСЯ: МОИМИ любимыми игрушками и карандашами и даже
КОНФЕТАМИ, что было самое страшное… Но нет, самое страшное было еще
впереди: теперь я никуда не могла пойти без нее - это было мое
приложение… По другому меня не пускали на улицу. При этом, я должна
была следить, чтобы она не сидела на земле, не брала в рот грязные
пальцы и не ела всякую гадость… По первому требованию «хочу есть» или
«хочу писать» ее надо было вести домой…
Ситуация ухудшалась с
каждым днем и вскоре она добралась до моих сокровищ, которые доставались
мною по великим праздникам… Однажды, когда я вернулась из школы, МОЯ
помада была безвозвратно испорчена, тем, что не закрутив… на нее
надели колпачок, а МОИМИ тенями была раскрашена какая-то газетина,
причем тени использовались как краски и были разбавлены водой… Побила
ЕЕ, а вечером мама побила меня…
Решила уйти из дома...
Назавтра
учительница, проверяя сочинения, улыбнулась и, развернув мою тетрадку
перед всем классом, спросила: «Что это»? Под «ЭТИМ» подразумевалось два
страшных «таракана» (синий и коричневый), которые держали друг друга за
руки и были любовно нарисованы МОЕЙ сестрой во весь разворот тетради…
Целый день думала, когда она успела все это сделать и положить обратно в
мой портфель? Решила, что приду домой, опять побью ее, а потом уйду из
дома. До глубокой ночи пришлось переписывать не только «разрисованное»
сочинение, но и все предыдущие листы тетради… Мама сказала, что ОНА
маленькая, а я должна лучше следить за своими вещами. «Точно уйду из
дома… от этой вселенской несправедливости». Долго не могла заснуть…
еще и потому, что ОНА во сне постоянно закидывала на меня свои руки и
ноги или приползала на мой край двуспальной кровати… а мне было
жарко… А еще она ничего не знала, ей ВСЕ надо было показывать и
объяснять и постоянно отвечать на дурацкие вопросы… И почему - то,
когда она дома делала гадости и потом мило смотрела на родителей своими
большими карими глазами… ей все прощали… А я ВСЕГДА была старшая…
наступило первое сентября и мы пошли в школу: я - в седьмой, а она в
первый класс. В школе ей не понравилось и она постепенно (к третьему
классу) стала двоечницей (вернее троечницей) и не хотела учится… А мне
было стыдно… Я была отличница, а ее учили все мои учителя… И
фамилия у нас была одинаковая… И пришлось мне учится заново вместе с
ней: разбирать правила, заставлять писать красиво в тетрадках, учить
вместе стихотворения и
делать «домашку», в том числе заполнять вместо
нее контурные карты про погоду… И не одна драка и ссора состоялась
между нами по проводу: «Хочу на улицу» и «Ты еще не все уроки
сделала»… Часто я побеждала, так как была физически сильнее и могла
отобрать ключи… а без них на улицу не пойдешь… Однажды она заявила,
что уроки все сделала, а по русскому ничего не задавали, так как они
писали сочинение… Когда я незаметно залезла в ее портфель убедится так
ли это, я обнаружила там сочинение на тему: «Моя семья» с оценкой 5/2. В
нем было 36 грамматических ошибок, но по содержанию учительнице
оно понравилось.
вот, самый большой абзац был написан про меня. И выглядело это примерно
так: «У меня есть старшая сестра. Она для меня ближе всех, потому что,
сколько я помню себя, я всегда вместе с ней. Она никогда на меня не
обижается и во всем мне помогает и делает со мной уроки, даже когда
хочет спать. Она очень умная и добрая… А еще она умеет играть на
гитаре. Когда мне плохо, она всегда придумает, как меня рассмешить. У
нее много друзей и все ее любят. Она научила меня завязывать шнурки и
заплетать ровные косички, а еще когда я была маленькая, она всюду брала
меня с собой. Она очень смелая: однажды в деревне за нами погнались
гуси, а сестра подняла меня на руки, а сама стала от них отбиваться и
они ее покусали, а она даже не заплакала, чтоб меня не пугать, хотя ей
было очень больно. А когда я наступила на яблоко и меня ужалила оса, она
вытащила у меня из ноги жало и потом меня успокаивала. А еще моя сестра
научила меня кататься на велосипеде и плавать, хотя я очень боялась. А
однажды меня ударил какой-то мальчик, и она подралась с ним из-за меня,
хотя вообще не дерется. И когда зимой я потеряла в школе свои варежки,
она надела мне свои, потому что было очень холодно, а потом заболела. А
еще она красивая и на нее засматривается какой-то жених. Когда я
выросту, я очень хочу стать такой как она, потому что она самая
лучшая… и когда она станет старенькая, я буду ей помогать во всем,
завязывать шнурки и ухаживать, как она за мной в детстве»...
теперь моя сестра уже взрослая… И завтра у нее день рождения… Она
студентка последнего курса университета и гордость школы… А еще, она
самое родное и очень надежное плечо в моей жизни: помощница, защитница,
поддержка и лучшая подруга… Хотя разница между нами 6 лет… Она меня
очень любит, а я люблю ее. Чтобы там ни говорили… никто не поймет тебя
так, как поймет, поддержит и порадуется за тебя сестра, РОДНАЯ сестра
(разве что только мама...)Особенно та, которую ты растила, ругала,
успокаивала… и любила (только сама этого еще не понимала)… И мне так
нравится, когда я слышу фразу… «Ой, ВЫ СЕСТРЫ… У вас глаза
одинаковые!»
Да, у меня много друзей, замечательная семья,
хорошая работа… но иногда я ловлю себя на мысли, какой пустой могла бы
быть моя жизнь не будь в ней этого замечательного и родного человека,
если бы много лет тому назад моя мама решила бы не пойти в магазин, где
Мы с другом как обычно по выходным пошли отдыхать на природу с парой бутылочек пива. И как всегда, наш разговор быстро перешёл на обсуждение знакомых девушек. В этот раз, правда, всё пошло немного не так, как обычно.
— Слушай, — сказал Костя, мой друг, потягивая янтарный напиток из бутылки, — Твоей сеструхе сколько уже лет то?
— 13 с половиной вроде бы: А что?
— Да не, просто она, как я посмотрю, уже в настоящую девушку превратилась. Ещё год назад была девчонка девчонкой, а сегодня увидел её: Она у тебя настоящая красавица уже.
— Да, это ты прав — вырастет, придётся от неё толпы отгонять, — спокойно ответил я. Но друг продолжал:
— А мне кажется она уже вполне выросшая. За ней ещё не бегают?
— Ну, не замечал пока. Да и сестрёнка моя — домашняя девочка, особо нигде не гуляет.
— Слушай, друг, ты не обижайся, что я так о твоей сестре говорю, но фигурка у неё теперь — зашибись. И грудки уже вполне ничего так отросли. По моему, она уже вполне созрела.
— Да, я с тобой согласен, она уже ничего так сформировалась:
Пару минут мы просто пили пиво и молчали. Но потом друг опять заговорил о моей сестре.
— Слушай, ведь ты её брат, постоянно с ней вместе живёшь и всё такое: А ты её голой видел? — ошарашил меня своим вопросом Костя.
— Эмм: Как бы тебе сказать: Вообще-то видел:
— Недавно?
— Да, на прошлой неделе буквально.
— А при каких обстоятельствах?
— Нууууу: Я подглядываю за ней, когда она моется в ванной, — не понятно зачем совсем смутившись ответил я.
— Оооо! — восхитился мой друг, — И как она без одежды?
— Она очень красивая, — ответил я, надеясь прекратить на этом наш разговор, но Костя никак не успокаивался. Он залпом допил свою бутылку, посмотрел на меня восхищённым горящим взглядом и спросил:
— А: у неё уже есть волосики: на лобке?
— Да, уже есть немного, — опять же честно ответил я. С одной стороны говорить с другом об интимных подробностях собственной сестры было как-то: неправильно, а с другой — эти воспоминания всколыхнули во мне что-то странное, какое-то извращённое возбуждение которое я испытывал, припав к щёлке замочной скважины двери ванной, где ни о чём не подозревая купалась моя юная сестрёнка.
— Ух ты! — взвизгнул Костя, — А как ты думаешь, она уже: дрочит?
— Откуда мне знать?! — окончательно возмутился я, — Что за странные вопросы? Она же не моя девушка, а родная сестра!
— Нет, ну понимаешь: У меня, например, нет сестры: Да и братьев тоже нет, но это не имеет отношения к делу. Просто я не понимаю всех этих братских отношений. Если бы у меня дома было такое чудо как у тебя, я уже давно не выдержал бы и попытался её соблазнить: совратить:
— Вот именно что не понимаешь! — отрезал я, — Сестра — это сестра, она мой ближайший родственник, а инцест — это отвратительно и ужасно, книжки почитай.
— А зачем ты тогда за ней подглядываешь? — с ухмылкой заправского демона-искусителя спросил Костя.
— Нуу: Она же очень красивая! А любование красотой не имеет никакого отношения к инцесту. Я же не собираюсь её: трахать: — ответил я, и предательское воображение тотчас же нарисовало мне картину моей сестры, лежащей с широко разведёнными ножками и мной, потихоньку входящим в её разгорячённое влагалище.
— Хм: Я бы тоже с удовольствием поподглядывал бы за ней: И не только: Как же я тебе завидую! — окончил этим свою речь друг и откупорил ещё одну бутылку, — И всё таки, — опять начал он, — Разве не обидно? Ты жил с ней всю жизнь, смотрел как она росла, наслаждался её красотой, видел как с каждым днём она всё больше и больше из ребёнка превращается в настоящую девушку: А потом придёт кто-то совершенно чужой — и уведёт её к себе, разденет, возбудит и трахнет твою красавицу.
— Ха! Пусть только кто-нибудь попробует её трахнуть! Я ему сразу нос сломаю, если не хуже:
— А почему? Из ревности что ли?
— Да нееет, просто сестру положено защищать.
— Ну так она может сама захотела, она же наверное уже хочет этого:
— Не важно. Первый же, кто захочет поиметь мою сестру, пусть откладывает деньги на пластическую операцию.
— А вот если я, например, захочу заняться с ней сексом, ты мне позволишь?
— Нет конечно! — зло выпалил я.
— А знаешь почему? — всё с той же ухмылкой спросил Костя.
— Ну, почему же? — зло среагировал я.
— Да потому что тебе будет завидно! Да, завидно! Потому что подглядывая ты чётко знаешь, что максимум на что ты способен — насладиться красотой своей сестры. И то — тайком.
— На что же ты намекаешь?
— На то что я могу добиться гораздо большего, чем ты когда либо позволял себе мечтать!
— Ну и что ты хочешь этим сказать?
— Что пора бы тебе прекращать подглядывать и читать глупые книжки о «отвратительном и ужасном» инцесте, а начинать действовать и попробовать свою сестру первым а не страдать потом всю жизнь что какой-то урод лишил её девственности.
— Нет, ты всё-таки не понимаешь наших с ней отношений.
— Ты мне честно скажи, ты на неё дрочил?
— Ну: да, — признался я.
— Вот видишь, значит она тебя всё-таки возбуждает. Ты хочешь потрогать её грудки, потрогать её между ножек?
— Да, хочу конечно: Но всё-таки она мне сестра.
— Нет, не понимаю я всё-таки этих братьев-сестёр, — развёл руками Костя.
— Ну хорошо, допустим: Она же в жизни не захочет!
— А ты пробовал? Нет. Может она спит и видит, ждёт не дождётся когда же ты её наконец трахнешь!
— Ну не думаю как-то:
— А вот давай пойдём к тебе и проверим! Не бойся, я ничего делать не буду, просто хочу ещё раз взглянуть на твою сестричку.
— Ну давай, пошли.
Наши с Наташкой родители как всегда в выходные в последние три месяца, уехали на недавно приобретённый дачный участок — обустраивать его.
Поэтому моя сестра была дома абсолютно одна одинёшенька, когда я со своим другом, крайне решительно настроенные, завалились домой.
Наташка выбежала нам на встречу в своей традиционной летней одежде — свободной розовой кофточке, не доходящей до пупка и коротких трикотажных спортивных шортиках. При чём её уже достаточно неплохого размера округлые и твёрдые как яблочки грудки под кофточкой были свободны от всяческих бюстгальтеров и слегка подпрыгивали при каждом её шаге.
— Ой, какие гости! — обрадовалась сестрёнка, прижимаясь ко мне всем телом и весело чмокая в щёку, — А то мне тут так скучно в одиночестве: К тому же я собиралась пойти в душ, но увидела что ты забыл свои ключи и решила остаться подождать твоего возвращения, но раз ты уже тут — я пошла! — весело прощебетала она, и резво попрыгала по коридору в свою комнату за сменой белья и своим любимым полотенцем. По пути она обернулась и кинула в нашу сторону: — Я мигом, вы не скучайте, я помоюсь и буду вас кормить — меня как-никак мама за хозяйку оставила! — и скрылась в комнате. Мы с другом многозначительно переглянулись, а сестра за это время успела прошмыгнуть в ванную, заперлась там и включила воду.
— Слушай: — начал было друг, но я понял всё и так и сказал:
— Пошли, только быстро и тихо.
Мы скинули кроссовки и тихо, в одних носках приблизились к двери ванной. Я заглянул в замочную скважину первым. Надо отдать должное, расположение ванной было просто идеальным для подглядывания — прямо напротив щёлки. Я увидел, как сестра быстро скинула с себя всю одежду, попробовала рукой воду и залезла в ванну — стала под душ лицом прямо к двери, блаженно закрыла глазки, руками принялась тереть свои длинные каштановые волосы — предоставляя таким образом всё своё свежее, юное, девственное тело моим глазам. Я с трудом оторвался от великолепной картины, и махнул Косте, который с нетерпением занял моё место. Буквально тут же его челюсть просто таки отвисла до пола.
— Ну как тебе? — шёпотом спросил я.
— Слушай, я буквально не знаю что и сказать. Разве что — как ты до сих пор сдерживаешься?? Я бы уже давно не выдержал и: кхм: её. Она чудо!
— Тихо ты! — пригрозил я, — А то наше чудо ещё тебя услышит! И вообще — посмотрел и хватит с тебя, нечего на мою сестру так смотреть, ещё изнасилуешь её, — сказал я и оттолкнул Костю в сторону и припал как и прежде к щёлке.
Моя сестра как раз принялась намыливаться — своими полными пены руками она елозила по всему своему телу и невероятно эротично гладила при этом свои пускай небольшие ещё, но уже абсолютно правильной формы и невероятно красивые грудки.
— Ну, что она там делает? — изнемогал мой друг, — Уже дошла до: доооо: того самого?
— Да, — ответил я, когда сестричка, раздвинув ножки и наклонившись, принялась основательно намыливать у себя между ножек. Её рука долго сновала туда сюда, даже дольше чем надо. Кажется, Наташе это приносило очень приятные ощущения, — Смотри, — сдобрился я, и Костя тут же занял моё место.
— Оооо! — тихо практически простонал друг, — Да она же мастурбирует!
Я быстренько опять отогнал его и принялся смотреть. Сестра всё так же нежно тёрла себя между ножек, при этом на её личике ярко проявилось выражение какого-то уже совершенно неземного блаженства. Ещё через минуту её головка закинулась высоко вверх, ротик широко раскрылся и она скорее всего издала стон, который мы не услышали только благодаря шуму льющейся воды.
В первый раз в жизни увидев оргазм сестры, я отполз под невероятным впечатлением от двери, рядом с которой тут же замер Костя. Выражение абсолютного счастья и наслаждения на лице сестры никак не шло у меня из головы. Очень странно, что раньше сестра ни разу не мастурбировала в ванной и начала именно сегодня.
— Она заканчивает! — прошептал друг, и тут же шум моды прекратился. Мы быстро поднялись на ноги и ретировались в мою комнату, где я немедленно включил какой-то музыкальный клип, которых накачано у меня было огромное количество. Естественно, ни о чём другом кроме как о моей сестре, только что продемонстрировавшей нам всю свою красоту, все свои прелести, мы думать не могли. К тому же она должна была вот-вот выйти из ванной, и мы должны были как-то успокоиться, что бы не выглядеть неестественно.
Буквально через минуту к нам в комнату влетела не понятно от чего больше разгорячённая — от душа или мастурбации — Наташа, в похожей на прежнюю маечке и с огромным махровым полотенцем на голове.
— Ну, надеюсь вы тут без меня не сильно скучали? — задорно проворковала сестрёнка и уселась на диван прямо за нами. Мы дружно развернулись к ней лицами и так же дружно ответили:
— Неееет!
Сестру это развеселило. Она засмеялась, и повалилась на диван, задрыгав ножками в воздухе.
— Ой, у вас это так смешно получилось, — объяснила отсмеявшись моя сестрёнка, — Ну, я пойду принесу чего-нибудь вкусненького, — обнадёжила нас она, и унеслась куда-то по направлению к кухне. Мы с другом облегчённо вздохнули.
— Я думал, у меня сердце разорвётся, когда она вошла, — признался мне мой друг, — Ну, какие твои планы?
— Какие планы? — тупо спросил я.
— Ну как ты собираешься её совращать?
— Ой, ты её видел, она только физически уже развитая, а по уму ещё ребёнок ребёнком:
— Ну, мы видели в ванной какой она ребёнок!
В моём мозгу опять пронеслась картина испытывающей оргазм сестрёнки. Я аж замотал головой, что бы прогнать видение.
— Я думаю, надо её для начала как-то раскрепостить, — глубокомысленно выдал Костя, с видом учителя подняв вверх указательный палец.
— И как ты себе это представляешь?
— Ну может, дадим ей знать, что мы видели её в ванной?
— Ты что, с ума сошёл? Она же нас убьёт за это! Ты просто не знаешь мою сестру. И вообще, что значит «мы видели»?
— Ну как: Если ты её совратишь, ты что же, не позволишь мне, своему лучшему другу, тоже сделать это с ней?
— Что-то не вижу никакой связи: Эх, не надо было давать тебе увидеть её голой:
— Что сделано, то сделано, ты лучше думай, что будет делать теперь.
В этот момент вернулась сестра с огромным подносом всяческих фруктов. Она поставила это всё на стол рядом с нами, а сама, с чувством выполненного долга, завалилась на диван с яблоком.
— И чем вы занимаетесь? — спросила Наташа.
— Да так, клипы смотрим, — ответил я, робко окинув взглядом идеальное тело сестрёнки.
— Хе, не интересно: — ответила она, хрумкая яблоком.
— А что бы ты хотела делать? — спросил её Костя.
— Ну, может, поиграем во что-нибудь? — предложила сестра.
— И где же это ты видела, что бы взрослые шестнадцатилетние мужики играли в игры с маленькой тринадцатилетней девочкой? — бросил я не подумав.
— Ой-ёй-ёй, «шестнадцатилетние мужики»! — принялась издеваться надо мной сестра, — Да и мне уже почти 14!
— Ах ты маленькая негодница! — издевательски произнёс я прыгнув на диван рядом сней, принялся с ней драться, не по настоящему конечно же. Всё что я делал — это не давал ей встать с дивана, а она пыталась своими цепкими пальчиками ущипнуть меня посильней и вскочить. Надо отдать должное, в этой «драке» я абсолютно не задумываясь придавливал её своими лежащими на её грудках руками к дивану. Поняв это, я как бы случайно подвинул ладони так, что бы мои большие пальцы легли точно на её твёрдые сосочки. Я слегка пошевелил пальцами, помассировав таким образом соски сестры, и отпустил её.
Моя сестра тут же села, вся растрёпанная и весёлая и больно ущипнула меня за сосок. В ответ на это я резко протянул свою руку к её соску, но она с визгом прикрыла их ладошками, и тогда я, изменив траекторию полёта своей руки, приземлился ей прямо между ножек и ущипнул через тонкую ткань трусиков и шортиков сестру за половую губку.
Наташа взвизгнула ещё сильнее, пытаясь прикрыть не только свои соски, но и свои половые органы, и обиженно сказала:
— Это нечестно! Это слишком больно! Я тебя же не хватала там:
— Ладно, извини, — сказал я, поймав одобрительный взгляд друга.
— Ну что, больше не будешь издеваться над взрослыми? — спросил я.
— Нет, не буду. Над взрослыми — не буду! — ухмыльнувшись, двусмысленно ответила Наташа.
— Да ладно вам! — вмешался Костя, — Я знаю во что мы будем играть. Давайте играть в карты. Кто выигрывает — выбирает одного из проигравших и по желанию того или спрашивает его вопрос, на который тот должен ответить честно, или даёт ему задание — которое тот обязан выполнить.
— А, знаю эту игру! — весело согласилась сестра, — Мы в неё с девчонками с моего класса играли во время турпохода.
— Ну, тогда тащи карты! — сказал я, и Наташа умчалась на их поиски, — Что ты задумал? — спросил я друга.
— Ну, посмотрим, что получится.
В комнату залетела Наташа, держа в руке старую колоду игральных карт.
Мы все сели на диване — я и Костя на краешке, сестра, сложив ноги по турецки, в глубине между нами — так что образовался как бы треугольник, перетасовала карты и раздала нам.
В первый раз повезло, как не странно, именно Наташе. Она с видом победителя уставилась на меня и спросила:
— Вопрос или приказ?
— Вопрос, — выбрал я.
— Хехе: Крал ли ты когда-нибудь что-нибудь?
— Да, — сознался я.
— Это уже второй вопрос, — обломал я сестру, и она, обидевшись, перетасовала карты и опять раздала нам.
На этот раз повезло мне. Я долго смотрел то на сестру, то на друга, как бы выбирая, кого спросить, и, естественно задал вопрос сестре:
— Правда или приказ?
— Уммм: Приказ! — ответила сестра, с видом, как будто бы ей удалось обмануть меня.
— Встань возле стенки на голову и стой так целую минуту, не смотря ни на что и не шевелясь.
Моей сестрёнке ничего не оставалось делать, как выполнять. Она подошла к стенке, опёрлась на руки и резко перевернулась, облокотив свои пятки о стену. Её лёгкая короткая маечка тут же упала вниз, оголив прекрасные грудки. Но сестра стояла положенные 60 секунд не шевельнувшись, только лицо её налилось красным то ли от стыда, то ли от прихлынувшей к голове крови.
По истечению времени она перевернулась, оправила свою майку и села играть с нами дальше. И на этот раз повезло тоже мне.
Я опять сделал вид, как будто собираюсь спросить Костю, но в последнюю секунду повернулся к Наташе и произнёс:
— Правда или приказ?
— Правда! — ответила наученная горьким опытом на этот раз сестра.
— Ну, держись! Ты: дрочила когда-нибудь? И если да, то когда в последний раз?
Сестра явно растерялась от этого вопроса, но делать было нечего, надо было отвечать, и отвечать правдиво.
— А это два вопроса! — попыталась отговориться она, но я её прервал:
— А вот и нет. Потому что если ответ на первый отрицательный, ты можешь не отвечать на второй, а если положительный — ты можешь ответить только на второй! — завёл я её в тупик своими размышлениями.
— Нууу: Ладно, отвечу: — Наташа потупила глазки, опять же покраснела и ответила, — Сегодня в ванной, — и тут же закрыла пылающее лицо руками и рассмеялась.
— Ну, давай продолжим? — спросил я и раздал карты.
Что характерно, выиграла опять Наташа.
— Ну, правда или приказ? — коварно спросила меня сестра.
— Эм: Приказ.
— Ну тогда: Встань тут, — сестра указала на стул, — Сними штаны и трусы и прокричи «кукареку» три раза!
Ужаснувшись извращённому приказу сестры, я принялся его выполнять. Я встал на стул, и стащил штаны. Мой член стоял как каменный. Я помедлил секунду, и спустил трусы тоже. Глаза сестрёнки буквально округлились при виде моего полностью боеготовного достоинства. Я же, быстро прокукарекав положенные три раза, натянул назад всю одежду, и сел на своё место.
Сестра опять раздала карты, и на этот раз выиграл, наконец, Костя. Он не теряя времени спросил у Наташи требуемый правилами вопрос, и она ответила «Приказ».
— Тогда, слушай мою команду. Я приказываю тебе: Снять маечку. Насовсем.
— Ну, вы и так уже всё видели, — ответила сестра, и стянула с себя маечку. Но тут же перекинув свои пышные и длинные волосы на перёд полностью прикрыла ими свои груди.
На следующем кругу нашей игры, повезло опять Косте. Но он не спросил Наташу. Он спросил меня. И получив в ответ «Правда», спросил:
— Трахал ли ты когда-нибудь девочку, и если да — то кого, если нет — то кого бы хотел?
При этом вопросе моя сестра просто зашлась хохотом.
— Нет, не трахал. Кого бы хотел: Я глубокомысленно посмотрел на не заметившую этого сестру и не решился ответить полностью честно. Вместо этого я сказал, — Наташку, из нашего класса.
Однако услышав своё имя, сестра на секунду встрепенулась, но быстро успокоилась дослушав до конца мой ответ.
— А я вот расскажу Наташке что ты её хочешь! — лукаво заметила сестра.
— А я вот расскажу маме что ты дрочишь в ванной! — парировал я, и, кажется, попал в яблочко.
— Ну ладно, будем держать секреты друг друга в тайне, — заговорчески прошептала сестрёнка.
И на следующий раз выиграл Костя. Он обратился к моей сестре с вопросом.
— Правда!
— А ты, отдавалась ли ты когда-нибудь мальчику, и если да то кому, если нет — то кому бы хотела отдаться?
— Нет. А хотела бы: Саше, — произнесла она моё имя, но тут же добавила с издевательской улыбкой, — Из моего класса.
Мы молча продолжили игру. Выиграл я. Сестра, выбрав «приказ» принялась ждать, что же я ей скажу сделать.
— Я приказываю тебе станцевать перед нами стриптиз, с полным раздеванием.
Что характерно, моя сестра даже не возразила. Она подошла к компу, включила медленную музыку, откинула за спину волосы, оголив таким образом свою грудь, и принялась плавно извиваться в танце. Она отвернулась от нас, и потихоньку, не прекращая танцевать, стянула с себя шортики. Ещё через некоторое время она опять повернулась к нам лицом и очень, очень медленно принялась стаскивать с себя и трусики. Сделав это и оставшись совершенно голой, она немедленно прикрыла свою щёлку ладошкой.
— Всё! — сказала она и раскланялась, принявшись натягивать назад свои трусики. Мы поаплодировали, и сестра залезла на своё место, не одев шортики. Только села на этот раз по японски, стиснув близко коленки.
Наша игра продолжилась. Следующим победителем стал Костя, и получив в ответ «приказ» сказал:
— Засунь руку себе под трусики, засунь палец в себя, вытащи его и оближи!
— Я: боюсь, я же девственница.
— Ну, совсем немножко! — потребовал Костя.
Наташа встала на колени, раздвинув ножки, одной рукой оттянула резинку, а вторую ввела под трусики. Мы увидели как, один палец продвинулся немного дальше и, достигнув входа во влагалище, сестричка чуть-чуть надавила им, вводя его буквально на сантиметр внутрь. Быстро вынула и погрузила в свой ротик.
— Продолжим? — удовлетворённо спросил Костя.
И мы продолжили. Что характерно, он опять победил. И опять спросил меня.
— Приказ, — гордо ответил я.
— Тогда: Тогда-тогда-тогда: Залезь под трусики своей сестры и ровно минуту ласкай её клитор! — выпалил горя глазами Костя.
— Это нечестно! Возмутилась было сестра, но повернулась ко мне, широко развела ножки и, стыдливо отвернувшись вбок, сказала, — На.
Я не мог поверить своему счастью. Я дрожащими руками прикоснулся к трусикам, отвёл их в сторону и положил свой палец на клитор покорно ждущей ласки сестры. Я аккуратно принялся шевелить пальцем. Кажется, прошла всего секунда, а Костя уже провозгласил: «Всё, минута прошла!». В этот момент я был готов его убить.
Продолжать играть мы не стали. Забросив карты, мы принялись по кругу задавать друг другу вопросы.
— Теперь я спрашиваю! — сказала сестра, — Саша, Правда или Приказ?
— Правда.
— Когда ты сказал про Наташу из своего класса: Ты честно имел её ввиду?
— Нет, — честно ответил я.
— Значит, ты соврал, и я могу спросить тебя ещё раз, — невозмутимо сказала моя сестра, — Правда или Приказ?
— Правда.
— Кого ты чаще всего себе представляешь, когда дрочишь? — выпалила сестра.
— Тебя, — честно ответил я, и тут же спросил:
— Правда или Приказ?
— Правда.
— Когда ты сказал про Сашу из своего класса, ты честно имела его в ввиду?
— Значит ты соврала:
— Да, спрашивай меня ещё раз!
— Правда или приказ?
— Приказ!
— Сними трусики и позволь мне: — я уловил молящий взгляд друга, — Мне и Косте поцеловать тебя там.
Наташа послушно и нетерпеливо скинула свою последнюю часть одежды и легла, предоставив себя в полное наше распоряжение.
Первым к её невероятно свежему бутону губами прикоснулся я. Я долго вылизывал её клитор, взасос целовал губки и даже чуть-чуть ввёл в неё свой язык. С большим трудом я оторвался от ароматнейшего интимного местечка моей сестры и позволил Косте проделать то же самое. Наташа расплылась в удовольствии и страстно задышала. Но вот уже и Костя оторвался от моей сестры и тут же спросил её:
— Правда или Приказ?
— Правда, — успокаивая своё дыхание но не меняя позы ответила сестра.
— Хотела бы ты, что бы твой брат лишил тебя девственности?
— ДА! — ответила сестра, и потянулась ко мне. Я обнял её, и поцеловал в сосочек. Она ответила стоном.
Я опустился ниже и принялся языком ласкать её клитор. На этот раз мне уже не требовалось останавливаться. Я хотел доставить ей столько удовольствия, сколько она никогда бы не смогла получить ни от кого другого. Я не помню, как оказался без трусов, я взял руку свой стоящий член и принялся нежно поглаживать им киску сестры. А потом, собравшись с духом, ввёл в неё член. Чуть-чуть обождав, я принялся давить. Член на редкость легко преодолел препятствие, и проскочил на полную длину внутрь. Я вывел его. Крови совсем не показалось — видимо девственная плева у моей сестры была совсем тонкой и маленькой. Увидев, что сестра не испытывает никакой боли, я продолжил. Я вошёл в неё и принялся совершать поступательные движения. Моя сестра обняла меня руками и тонко постанывала при каждом толчке. Ещё немного и я бы кончил внутрь, но меня вовремя остановил возглас заворожено смотрящего на нас Кости:
— Только не кончай в свою сестру!
Я тут же вышел и разразился фонтаном спермы прямо на невероятно прекрасные, ещё не окончательно сформировавшиеся грудки сестры. Сперма покрыла так же её животик и наполнила пупок.
Сестра тяжело дышала, но произнесла всё-таки с улыбкой:
— Ну вот, теперь опять в душ:
Но совершить это ей не дал Костя. Он спросил:
— Хочешь со мной? Ведь ты не испытала ещё оргазма.
— Да, — ответила сестра и вопросительно посмотрела на меня. Я утвердительно кивнул.
Тогда Костя, не теряя времени, подтащил сестру к себе таким образом, что она теперь лежала на самом краю дивана, свесив ноги вниз. Костя слегка приподнял бёдра моей сестры, благо она была очень миниатюрной и лёгкой, стоя вошёл в неё и принялся за своё дело.
Моя сперма медленно стекала с грудей вниз на шейку Наташи и на диван. Буквально через минуту моя сестрёнка забилась в оргазме, Костя опустил её на диван и разрядился своей дозой спермы на её тело. Сестра бессильно лежала, закинув руки и голову, и отходила от бурного оргазма. Когда все мы немного отдышались, я поспешил выпроводить Костю, который и так получил больше чем заслуживал, отнёс сестру в ванную, вымыл её, и занялся с ней сексом ещё раз, прямо там, под душем. Вытер, закутал в полотенце и отнёс в свою комнату. Где мы ещё раз занялись сексом. На этот раз спермы у меня уже не осталось совсем, и я ничуть не запачкал Наташу. Отдышавшись, я опять пальцами возбудил сестру и трахнул её, не выводя член во время моего оргазма, ибо спермы не осталось совсем. До конца дня мы занимались сексом ещё раза три.
А потом, не дождавшись запозднившихся родителей пошли спать, полностью выдохшиеся и уверенные, что в следующие выходные повторится то же самое.
Мы с другом как обычно по выходным пошли отдыхать на природу с парой бутылочек пива. И как всегда, наш разговор быстро перешёл на обсуждение знакомых девушек. В этот раз, правда, всё пошло немного не так, как обычно.
— Слушай, — сказал Костя, мой друг, потягивая янтарный напиток из бутылки, — Твоей сеструхе сколько уже лет то?
— 13 с половиной вроде бы: А что?
— Да не, просто она, как я посмотрю, уже в настоящую девушку превратилась. Ещё год назад была девчонка девчонкой, а сегодня увидел её: Она у тебя настоящая красавица уже.
— Да, это ты прав — вырастет, придётся от неё толпы отгонять, — спокойно ответил я. Но друг продолжал:
— А мне кажется она уже вполне выросшая. За ней ещё не бегают?
— Ну, не замечал пока. Да и сестрёнка моя — домашняя девочка, особо нигде не гуляет.
— Слушай, друг, ты не обижайся, что я так о твоей сестре говорю, но фигурка у неё теперь — зашибись. И грудки уже вполне ничего так отросли. По моему, она уже вполне созрела.
— Да, я с тобой согласен, она уже ничего так сформировалась:
Пару минут мы просто пили пиво и молчали. Но потом друг опять заговорил о моей сестре.
— Слушай, ведь ты её брат, постоянно с ней вместе живёшь и всё такое: А ты её голой видел? — ошарашил меня своим вопросом Костя.
— Эмм: Как бы тебе сказать: Вообще-то видел:
— Недавно?
— Да, на прошлой неделе буквально.
— А при каких обстоятельствах?
— Нууууу: Я подглядываю за ней, когда она моется в ванной, — не понятно зачем совсем смутившись ответил я.
— Оооо! — восхитился мой друг, — И как она без одежды?
— Она очень красивая, — ответил я, надеясь прекратить на этом наш разговор, но Костя никак не успокаивался. Он залпом допил свою бутылку, посмотрел на меня восхищённым горящим взглядом и спросил:
— А: у неё уже есть волосики: на лобке?
— Да, уже есть немного, — опять же честно ответил я. С одной стороны говорить с другом об интимных подробностях собственной сестры было как-то: неправильно, а с другой — эти воспоминания всколыхнули во мне что-то странное, какое-то извращённое возбуждение которое я испытывал, припав к щёлке замочной скважины двери ванной, где ни о чём не подозревая купалась моя юная сестрёнка.
— Ух ты! — взвизгнул Костя, — А как ты думаешь, она уже: дрочит?
— Откуда мне знать?! — окончательно возмутился я, — Что за странные вопросы? Она же не моя девушка, а родная сестра!
— Нет, ну понимаешь: У меня, например, нет сестры: Да и братьев тоже нет, но это не имеет отношения к делу. Просто я не понимаю всех этих братских отношений. Если бы у меня дома было такое чудо как у тебя, я уже давно не выдержал бы и попытался её соблазнить: совратить:
— Вот именно что не понимаешь! — отрезал я, — Сестра — это сестра, она мой ближайший родственник, а инцест — это отвратительно и ужасно, книжки почитай.
— А зачем ты тогда за ней подглядываешь? — с ухмылкой заправского демона-искусителя спросил Костя.
— Нуу: Она же очень красивая! А любование красотой не имеет никакого отношения к инцесту. Я же не собираюсь её: трахать: — ответил я, и предательское воображение тотчас же нарисовало мне картину моей сестры, лежащей с широко разведёнными ножками и мной, потихоньку входящим в её разгорячённое влагалище.
— Хм: Я бы тоже с удовольствием поподглядывал бы за ней: И не только: Как же я тебе завидую! — окончил этим свою речь друг и откупорил ещё одну бутылку, — И всё таки, — опять начал он, — Разве не обидно? Ты жил с ней всю жизнь, смотрел как она росла, наслаждался её красотой, видел как с каждым днём она всё больше и больше из ребёнка превращается в настоящую девушку: А потом придёт кто-то совершенно чужой — и уведёт её к себе, разденет, возбудит и трахнет твою красавицу.
— Ха! Пусть только кто-нибудь попробует её трахнуть! Я ему сразу нос сломаю, если не хуже:
— А почему? Из ревности что ли?
— Да нееет, просто сестру положено защищать.
— Ну так она может сама захотела, она же наверное уже хочет этого:
— Не важно. Первый же, кто захочет поиметь мою сестру, пусть откладывает деньги на пластическую операцию.
— А вот если я, например, захочу заняться с ней сексом, ты мне позволишь?
— Нет конечно! — зло выпалил я.
— А знаешь почему? — всё с той же ухмылкой спросил Костя.
— Ну, почему же? — зло среагировал я.
— Да потому что тебе будет завидно! Да, завидно! Потому что подглядывая ты чётко знаешь, что максимум на что ты способен — насладиться красотой своей сестры. И то — тайком.
— На что же ты намекаешь?
— На то что я могу добиться гораздо большего, чем ты когда либо позволял себе мечтать!
— Ну и что ты хочешь этим сказать?
— Что пора бы тебе прекращать подглядывать и читать глупые книжки о «отвратительном и ужасном» инцесте, а начинать действовать и попробовать свою сестру первым а не страдать потом всю жизнь что какой-то урод лишил её девственности.
— Нет, ты всё-таки не понимаешь наших с ней отношений.
— Ты мне честно скажи, ты на неё дрочил?
— Ну: да, — признался я.
— Вот видишь, значит она тебя всё-таки возбуждает. Ты хочешь потрогать её грудки, потрогать её между ножек?
— Да, хочу конечно: Но всё-таки она мне сестра.
— Нет, не понимаю я всё-таки этих братьев-сестёр, — развёл руками Костя.
— Ну хорошо, допустим: Она же в жизни не захочет!
— А ты пробовал? Нет. Может она спит и видит, ждёт не дождётся когда же ты её наконец трахнешь!
— Ну не думаю как-то:
— А вот давай пойдём к тебе и проверим! Не бойся, я ничего делать не буду, просто хочу ещё раз взглянуть на твою сестричку.
— Ну давай, пошли.
Наши с Наташкой родители как всегда в выходные в последние три месяца, уехали на недавно приобретённый дачный участок — обустраивать его.
Поэтому моя сестра была дома абсолютно одна одинёшенька, когда я со своим другом, крайне решительно настроенные, завалились домой.
Наташка выбежала нам на встречу в своей традиционной летней одежде — свободной розовой кофточке, не доходящей до пупка и коротких трикотажных спортивных шортиках. При чём её уже достаточно неплохого размера округлые и твёрдые как яблочки грудки под кофточкой были свободны от всяческих бюстгальтеров и слегка подпрыгивали при каждом её шаге.
— Ой, какие гости! — обрадовалась сестрёнка, прижимаясь ко мне всем телом и весело чмокая в щёку, — А то мне тут так скучно в одиночестве: К тому же я собиралась пойти в душ, но увидела что ты забыл свои ключи и решила остаться подождать твоего возвращения, но раз ты уже тут — я пошла! — весело прощебетала она, и резво попрыгала по коридору в свою комнату за сменой белья и своим любимым полотенцем. По пути она обернулась и кинула в нашу сторону: — Я мигом, вы не скучайте, я помоюсь и буду вас кормить — меня как-никак мама за хозяйку оставила! — и скрылась в комнате. Мы с другом многозначительно переглянулись, а сестра за это время успела прошмыгнуть в ванную, заперлась там и включила воду.
— Слушай: — начал было друг, но я понял всё и так и сказал:
— Пошли, только быстро и тихо.
Мы скинули кроссовки и тихо, в одних носках приблизились к двери ванной. Я заглянул в замочную скважину первым. Надо отдать должное, расположение ванной было просто идеальным для подглядывания — прямо напротив щёлки. Я увидел, как сестра быстро скинула с себя всю одежду, попробовала рукой воду и залезла в ванну — стала под душ лицом прямо к двери, блаженно закрыла глазки, руками принялась тереть свои длинные каштановые волосы — предоставляя таким образом всё своё свежее, юное, девственное тело моим глазам. Я с трудом оторвался от великолепной картины, и махнул Косте, который с нетерпением занял моё место. Буквально тут же его челюсть просто таки отвисла до пола.
— Ну как тебе? — шёпотом спросил я.
— Слушай, я буквально не знаю что и сказать. Разве что — как ты до сих пор сдерживаешься?? Я бы уже давно не выдержал и: кхм: её. Она чудо!
— Тихо ты! — пригрозил я, — А то наше чудо ещё тебя услышит! И вообще — посмотрел и хватит с тебя, нечего на мою сестру так смотреть, ещё изнасилуешь её, — сказал я и оттолкнул Костю в сторону и припал как и прежде к щёлке.
Моя сестра как раз принялась намыливаться — своими полными пены руками она елозила по всему своему телу и невероятно эротично гладила при этом свои пускай небольшие ещё, но уже абсолютно правильной формы и невероятно красивые грудки.
— Ну, что она там делает? — изнемогал мой друг, — Уже дошла до: доооо: того самого?
— Да, — ответил я, когда сестричка, раздвинув ножки и наклонившись, принялась основательно намыливать у себя между ножек. Её рука долго сновала туда сюда, даже дольше чем надо. Кажется, Наташе это приносило очень приятные ощущения, — Смотри, — сдобрился я, и Костя тут же занял моё место.
— Оооо! — тихо практически простонал друг, — Да она же мастурбирует!
Я быстренько опять отогнал его и принялся смотреть. Сестра всё так же нежно тёрла себя между ножек, при этом на её личике ярко проявилось выражение какого-то уже совершенно неземного блаженства. Ещё через минуту её головка закинулась высоко вверх, ротик широко раскрылся и она скорее всего издала стон, который мы не услышали только благодаря шуму льющейся воды.
В первый раз в жизни увидев оргазм сестры, я отполз под невероятным впечатлением от двери, рядом с которой тут же замер Костя. Выражение абсолютного счастья и наслаждения на лице сестры никак не шло у меня из головы. Очень странно, что раньше сестра ни разу не мастурбировала в ванной и начала именно сегодня.
— Она заканчивает! — прошептал друг, и тут же шум моды прекратился. Мы быстро поднялись на ноги и ретировались в мою комнату, где я немедленно включил какой-то музыкальный клип, которых накачано у меня было огромное количество. Естественно, ни о чём другом кроме как о моей сестре, только что продемонстрировавшей нам всю свою красоту, все свои прелести, мы думать не могли. К тому же она должна была вот-вот выйти из ванной, и мы должны были как-то успокоиться, что бы не выглядеть неестественно.
Буквально через минуту к нам в комнату влетела не понятно от чего больше разгорячённая — от душа или мастурбации — Наташа, в похожей на прежнюю маечке и с огромным махровым полотенцем на голове.
— Ну, надеюсь вы тут без меня не сильно скучали? — задорно проворковала сестрёнка и уселась на диван прямо за нами. Мы дружно развернулись к ней лицами и так же дружно ответили:
— Неееет!
Сестру это развеселило. Она засмеялась, и повалилась на диван, задрыгав ножками в воздухе.
— Ой, у вас это так смешно получилось, — объяснила отсмеявшись моя сестрёнка, — Ну, я пойду принесу чего-нибудь вкусненького, — обнадёжила нас она, и унеслась куда-то по направлению к кухне. Мы с другом облегчённо вздохнули.
— Я думал, у меня сердце разорвётся, когда она вошла, — признался мне мой друг, — Ну, какие твои планы?
— Какие планы? — тупо спросил я.
— Ну как ты собираешься её совращать?
— Ой, ты её видел, она только физически уже развитая, а по уму ещё ребёнок ребёнком:
— Ну, мы видели в ванной какой она ребёнок!
В моём мозгу опять пронеслась картина испытывающей оргазм сестрёнки. Я аж замотал головой, что бы прогнать видение.
— Я думаю, надо её для начала как-то раскрепостить, — глубокомысленно выдал Костя, с видом учителя подняв вверх указательный палец.
— И как ты себе это представляешь?
— Ну может, дадим ей знать, что мы видели её в ванной?
— Ты что, с ума сошёл? Она же нас убьёт за это! Ты просто не знаешь мою сестру. И вообще, что значит «мы видели»?
— Ну как: Если ты её совратишь, ты что же, не позволишь мне, своему лучшему другу, тоже сделать это с ней?
— Что-то не вижу никакой связи: Эх, не надо было давать тебе увидеть её голой:
— Что сделано, то сделано, ты лучше думай, что будет делать теперь.
В этот момент вернулась сестра с огромным подносом всяческих фруктов. Она поставила это всё на стол рядом с нами, а сама, с чувством выполненного долга, завалилась на диван с яблоком.
— И чем вы занимаетесь? — спросила Наташа.
— Да так, клипы смотрим, — ответил я, робко окинув взглядом идеальное тело сестрёнки.
— Хе, не интересно: — ответила она, хрумкая яблоком.
— А что бы ты хотела делать? — спросил её Костя.
— Ну, может, поиграем во что-нибудь? — предложила сестра.
— И где же это ты видела, что бы взрослые шестнадцатилетние мужики играли в игры с маленькой тринадцатилетней девочкой? — бросил я не подумав.
— Ой-ёй-ёй, «шестнадцатилетние мужики»! — принялась издеваться надо мной сестра, — Да и мне уже почти 14!
— Ах ты маленькая негодница! — издевательски произнёс я прыгнув на диван рядом сней, принялся с ней драться, не по настоящему конечно же. Всё что я делал — это не давал ей встать с дивана, а она пыталась своими цепкими пальчиками ущипнуть меня посильней и вскочить. Надо отдать должное, в этой «драке» я абсолютно не задумываясь придавливал её своими лежащими на её грудках руками к дивану. Поняв это, я как бы случайно подвинул ладони так, что бы мои большие пальцы легли точно на её твёрдые сосочки. Я слегка пошевелил пальцами, помассировав таким образом соски сестры, и отпустил её.
Моя сестра тут же села, вся растрёпанная и весёлая и больно ущипнула меня за сосок. В ответ на это я резко протянул свою руку к её соску, но она с визгом прикрыла их ладошками, и тогда я, изменив траекторию полёта своей руки, приземлился ей прямо между ножек и ущипнул через тонкую ткань трусиков и шортиков сестру за половую губку.
Наташа взвизгнула ещё сильнее, пытаясь прикрыть не только свои соски, но и свои половые органы, и обиженно сказала:
— Это нечестно! Это слишком больно! Я тебя же не хватала там:
— Ладно, извини, — сказал я, поймав одобрительный взгляд друга.
— Ну что, больше не будешь издеваться над взрослыми? — спросил я.
— Нет, не буду. Над взрослыми — не буду! — ухмыльнувшись, двусмысленно ответила Наташа.
— Да ладно вам! — вмешался Костя, — Я знаю во что мы будем играть. Давайте играть в карты. Кто выигрывает — выбирает одного из проигравших и по желанию того или спрашивает его вопрос, на который тот должен ответить честно, или даёт ему задание — которое тот обязан выполнить.
— А, знаю эту игру! — весело согласилась сестра, — Мы в неё с девчонками с моего класса играли во время турпохода.
— Ну, тогда тащи карты! — сказал я, и Наташа умчалась на их поиски, — Что ты задумал? — спросил я друга.
— Ну, посмотрим, что получится.
В комнату залетела Наташа, держа в руке старую колоду игральных карт.
Мы все сели на диване — я и Костя на краешке, сестра, сложив ноги по турецки, в глубине между нами — так что образовался как бы треугольник, перетасовала карты и раздала нам.
В первый раз повезло, как не странно, именно Наташе. Она с видом победителя уставилась на меня и спросила:
— Вопрос или приказ?
— Вопрос, — выбрал я.
— Хехе: Крал ли ты когда-нибудь что-нибудь?
— Да, — сознался я.
— Это уже второй вопрос, — обломал я сестру, и она, обидевшись, перетасовала карты и опять раздала нам.
На этот раз повезло мне. Я долго смотрел то на сестру, то на друга, как бы выбирая, кого спросить, и, естественно задал вопрос сестре:
— Правда или приказ?
— Уммм: Приказ! — ответила сестра, с видом, как будто бы ей удалось обмануть меня.
— Встань возле стенки на голову и стой так целую минуту, не смотря ни на что и не шевелясь.
Моей сестрёнке ничего не оставалось делать, как выполнять. Она подошла к стенке, опёрлась на руки и резко перевернулась, облокотив свои пятки о стену. Её лёгкая короткая маечка тут же упала вниз, оголив прекрасные грудки. Но сестра стояла положенные 60 секунд не шевельнувшись, только лицо её налилось красным то ли от стыда, то ли от прихлынувшей к голове крови.
По истечению времени она перевернулась, оправила свою майку и села играть с нами дальше. И на этот раз повезло тоже мне.
Я опять сделал вид, как будто собираюсь спросить Костю, но в последнюю секунду повернулся к Наташе и произнёс:
— Правда или приказ?
— Правда! — ответила наученная горьким опытом на этот раз сестра.
— Ну, держись! Ты: дрочила когда-нибудь? И если да, то когда в последний раз?
Сестра явно растерялась от этого вопроса, но делать было нечего, надо было отвечать, и отвечать правдиво.
— А это два вопроса! — попыталась отговориться она, но я её прервал:
— А вот и нет. Потому что если ответ на первый отрицательный, ты можешь не отвечать на второй, а если положительный — ты можешь ответить только на второй! — завёл я её в тупик своими размышлениями.
— Нууу: Ладно, отвечу: — Наташа потупила глазки, опять же покраснела и ответила, — Сегодня в ванной, — и тут же закрыла пылающее лицо руками и рассмеялась.
— Ну, давай продолжим? — спросил я и раздал карты.
Что характерно, выиграла опять Наташа.
— Ну, правда или приказ? — коварно спросила меня сестра.
— Эм: Приказ.
— Ну тогда: Встань тут, — сестра указала на стул, — Сними штаны и трусы и прокричи «кукареку» три раза!
Ужаснувшись извращённому приказу сестры, я принялся его выполнять. Я встал на стул, и стащил штаны. Мой член стоял как каменный. Я помедлил секунду, и спустил трусы тоже. Глаза сестрёнки буквально округлились при виде моего полностью боеготовного достоинства. Я же, быстро прокукарекав положенные три раза, натянул назад всю одежду, и сел на своё место.
Сестра опять раздала карты, и на этот раз выиграл, наконец, Костя. Он не теряя времени спросил у Наташи требуемый правилами вопрос, и она ответила «Приказ».
— Тогда, слушай мою команду. Я приказываю тебе: Снять маечку. Насовсем.
— Ну, вы и так уже всё видели, — ответила сестра, и стянула с себя маечку. Но тут же перекинув свои пышные и длинные волосы на перёд полностью прикрыла ими свои груди.
На следующем кругу нашей игры, повезло опять Косте. Но он не спросил Наташу. Он спросил меня. И получив в ответ «Правда», спросил:
— Трахал ли ты когда-нибудь девочку, и если да — то кого, если нет — то кого бы хотел?
При этом вопросе моя сестра просто зашлась хохотом.
— Нет, не трахал. Кого бы хотел: Я глубокомысленно посмотрел на не заметившую этого сестру и не решился ответить полностью честно. Вместо этого я сказал, — Наташку, из нашего класса.
Однако услышав своё имя, сестра на секунду встрепенулась, но быстро успокоилась дослушав до конца мой ответ.
— А я вот расскажу Наташке что ты её хочешь! — лукаво заметила сестра.
— А я вот расскажу маме что ты дрочишь в ванной! — парировал я, и, кажется, попал в яблочко.
— Ну ладно, будем держать секреты друг друга в тайне, — заговорчески прошептала сестрёнка.
И на следующий раз выиграл Костя. Он обратился к моей сестре с вопросом.
— Правда!
— А ты, отдавалась ли ты когда-нибудь мальчику, и если да то кому, если нет — то кому бы хотела отдаться?
— Нет. А хотела бы: Саше, — произнесла она моё имя, но тут же добавила с издевательской улыбкой, — Из моего класса.
Мы молча продолжили игру. Выиграл я. Сестра, выбрав «приказ» принялась ждать, что же я ей скажу сделать.
— Я приказываю тебе станцевать перед нами стриптиз, с полным раздеванием.
Что характерно, моя сестра даже не возразила. Она подошла к компу, включила медленную музыку, откинула за спину волосы, оголив таким образом свою грудь, и принялась плавно извиваться в танце. Она отвернулась от нас, и потихоньку, не прекращая танцевать, стянула с себя шортики. Ещё через некоторое время она опять повернулась к нам лицом и очень, очень медленно принялась стаскивать с себя и трусики. Сделав это и оставшись совершенно голой, она немедленно прикрыла свою щёлку ладошкой.
— Всё! — сказала она и раскланялась, принявшись натягивать назад свои трусики. Мы поаплодировали, и сестра залезла на своё место, не одев шортики. Только села на этот раз по японски, стиснув близко коленки.
Наша игра продолжилась. Следующим победителем стал Костя, и получив в ответ «приказ» сказал:
— Засунь руку себе под трусики, засунь палец в себя, вытащи его и оближи!
— Я: боюсь, я же девственница.
— Ну, совсем немножко! — потребовал Костя.
Наташа встала на колени, раздвинув ножки, одной рукой оттянула резинку, а вторую ввела под трусики. Мы увидели как, один палец продвинулся немного дальше и, достигнув входа во влагалище, сестричка чуть-чуть надавила им, вводя его буквально на сантиметр внутрь. Быстро вынула и погрузила в свой ротик.
— Продолжим? — удовлетворённо спросил Костя.
И мы продолжили. Что характерно, он опять победил. И опять спросил меня.
— Приказ, — гордо ответил я.
— Тогда: Тогда-тогда-тогда: Залезь под трусики своей сестры и ровно минуту ласкай её клитор! — выпалил горя глазами Костя.
— Это нечестно! Возмутилась было сестра, но повернулась ко мне, широко развела ножки и, стыдливо отвернувшись вбок, сказала, — На.
Я не мог поверить своему счастью. Я дрожащими руками прикоснулся к трусикам, отвёл их в сторону и положил свой палец на клитор покорно ждущей ласки сестры. Я аккуратно принялся шевелить пальцем. Кажется, прошла всего секунда, а Костя уже провозгласил: «Всё, минута прошла!». В этот момент я был готов его убить.
Продолжать играть мы не стали. Забросив карты, мы принялись по кругу задавать друг другу вопросы.
— Теперь я спрашиваю! — сказала сестра, — Саша, Правда или Приказ?
— Правда.
— Когда ты сказал про Наташу из своего класса: Ты честно имел её ввиду?
— Нет, — честно ответил я.
— Значит, ты соврал, и я могу спросить тебя ещё раз, — невозмутимо сказала моя сестра, — Правда или Приказ?
— Правда.
— Кого ты чаще всего себе представляешь, когда дрочишь? — выпалила сестра.
— Тебя, — честно ответил я, и тут же спросил:
— Правда или Приказ?
— Правда.
— Когда ты сказал про Сашу из своего класса, ты честно имела его в ввиду?
— Значит ты соврала:
— Да, спрашивай меня ещё раз!
— Правда или приказ?
— Приказ!
— Сними трусики и позволь мне: — я уловил молящий взгляд друга, — Мне и Косте поцеловать тебя там.
Наташа послушно и нетерпеливо скинула свою последнюю часть одежды и легла, предоставив себя в полное наше распоряжение.
Первым к её невероятно свежему бутону губами прикоснулся я. Я долго вылизывал её клитор, взасос целовал губки и даже чуть-чуть ввёл в неё свой язык. С большим трудом я оторвался от ароматнейшего интимного местечка моей сестры и позволил Косте проделать то же самое. Наташа расплылась в удовольствии и страстно задышала. Но вот уже и Костя оторвался от моей сестры и тут же спросил её:
— Правда или Приказ?
— Правда, — успокаивая своё дыхание но не меняя позы ответила сестра.
— Хотела бы ты, что бы твой брат лишил тебя девственности?
— ДА! — ответила сестра, и потянулась ко мне. Я обнял её, и поцеловал в сосочек. Она ответила стоном.
Я опустился ниже и принялся языком ласкать её клитор. На этот раз мне уже не требовалось останавливаться. Я хотел доставить ей столько удовольствия, сколько она никогда бы не смогла получить ни от кого другого. Я не помню, как оказался без трусов, я взял руку свой стоящий член и принялся нежно поглаживать им киску сестры. А потом, собравшись с духом, ввёл в неё член. Чуть-чуть обождав, я принялся давить. Член на редкость легко преодолел препятствие, и проскочил на полную длину внутрь. Я вывел его. Крови совсем не показалось — видимо девственная плева у моей сестры была совсем тонкой и маленькой. Увидев, что сестра не испытывает никакой боли, я продолжил. Я вошёл в неё и принялся совершать поступательные движения. Моя сестра обняла меня руками и тонко постанывала при каждом толчке. Ещё немного и я бы кончил внутрь, но меня вовремя остановил возглас заворожено смотрящего на нас Кости:
— Только не кончай в свою сестру!
Я тут же вышел и разразился фонтаном спермы прямо на невероятно прекрасные, ещё не окончательно сформировавшиеся грудки сестры. Сперма покрыла так же её животик и наполнила пупок.
Сестра тяжело дышала, но произнесла всё-таки с улыбкой:
— Ну вот, теперь опять в душ:
Но совершить это ей не дал Костя. Он спросил:
— Хочешь со мной? Ведь ты не испытала ещё оргазма.
— Да, — ответила сестра и вопросительно посмотрела на меня. Я утвердительно кивнул.
Тогда Костя, не теряя времени, подтащил сестру к себе таким образом, что она теперь лежала на самом краю дивана, свесив ноги вниз. Костя слегка приподнял бёдра моей сестры, благо она была очень миниатюрной и лёгкой, стоя вошёл в неё и принялся за своё дело.
Моя сперма медленно стекала с грудей вниз на шейку Наташи и на диван. Буквально через минуту моя сестрёнка забилась в оргазме, Костя опустил её на диван и разрядился своей дозой спермы на её тело. Сестра бессильно лежала, закинув руки и голову, и отходила от бурного оргазма. Когда все мы немного отдышались, я поспешил выпроводить Костю, который и так получил больше чем заслуживал, отнёс сестру в ванную, вымыл её, и занялся с ней сексом ещё раз, прямо там, под душем. Вытер, закутал в полотенце и отнёс в свою комнату. Где мы ещё раз занялись сексом. На этот раз спермы у меня уже не осталось совсем, и я ничуть не запачкал Наташу. Отдышавшись, я опять пальцами возбудил сестру и трахнул её, не выводя член во время моего оргазма, ибо спермы не осталось совсем. До конца дня мы занимались сексом ещё раза три.
А потом, не дождавшись запозднившихся родителей пошли спать, полностью выдохшиеся и уверенные, что в следующие выходные повторится то же самое.
чойнбойе! дБООБС ТБУУЩМЛБ ТБУУЮЙФБОБ ОБ ЧЪТПУМХА БХДЙФПТЙА! тБУУЛБЪЩ, РХВМЙЛХЕНЩЕ Ч ТБУУЩМЛЕ, НПЗХФ УПДЕТЦБФШ ПРЙУБОЙЕ УГЕО УЕЛУБ, Б ФБЛЦЕ ОЕГЕОЪХТОЩЕ ЧЩТБЦЕОЙС. рПЬФПНХ, ЕУМЙ чБН ОЕ ЙУРПМОЙМПУШ 18 МЕФ, ЙМЙ чЩ ОЕ РТЙЕНМЙФЕ РП ФЕН ЙМЙ ЙОЩН РТЙЮЙОБН ПРЙУБОЙЕ УГЕО УЕЛУБ, ФП ХВЕДЙФЕМШОП РТПУЙН ЧПЪДЕТЦБФШУС ПФ ЮФЕОЙС ТБУУЩМЛЙ! нБТЙОЛБ
лБФЕЗПТЙС: йОГЕУФ
бЧФПТ: н. уЕТЗЕЕЧ
ФПМЙЛ УЙМШОП ВПСМУС РТЙИПДБ ТПДЙФЕМЕК. пО ДХНБМ П ФПН, ЮФП ВХДЕФ, ЕУМЙ нБТЙОЛБ ТЕЫЙФ ТБУУЛБЪБФШ ТПДЙФЕМСН П УМХЮЙЧЫЕНУС.
уЕЗПДОС, РПЙЗТБЧ У ТЕВСФБНЙ РПУМЕ ЫЛПМЩ Ч ЖХФВПМ Й, РТЙДС ДПНПК, фПМЙЛ ТЕЫЙМ РПУНПФТЕФШ ФЕМЕЧЙЪПТ, ОП ОЕ ОБЫЕМ РХМШФ ХРТБЧМЕОЙС. фПЗДБ Ч РПЙУЛБИ РХМШФБ ПО ЪБЫЕМ Ч УРБМШОА УЕУФТЩ. уЕУФТБ РТЙЫМБ ЙЪ ЫЛПМЩ ТБОШЫЕ Й, ЮЙФБС ЛОЙЗХ, ЪБУОХМБ. пОБ МЕЦБМБ ОБ ЛТПЧБФЙ, ПДЕФБС Ч МЕЗЛЙК ИБМБФЙЛ. рПМЩ ИБМБФЙЛБ ТБЪПЫМЙУШ Ч УФПТПОЩ. фПМЙЛ РПДПЫЕМ ВМЙЦЕ. пДОБ ОПЗБ нБТЙОЛЙ ВЩМБ УПЗОХФБ Ч ЛПМЕОЕ Й, ЮЕТЕЪ ОЕРМПФОП РТЙМЕЗБАЭЙЕ Л ФЕМХ ФТХУЙЛЙ, фПМЙЛ ХЧЙДЕМ ЮБУФШ ЕЕ ЛЙУЛЙ.
фПМЙЛ Й нБТЙОЛБ ВЩМЙ РПЗПДЛЙ. еНХ ВЩМП 15, Б нБТЙОЛЕ 14. лПЗДБ ПОЙ ВЩМЙ НБМЕОШЛЙЕ, фПМЙЛ ЧЙДЕМ ЙОПЗДБ ЕЕ ЗПМХА, ОП ФПЗДБ ЬФП ВЩМП ЕНХ ОЕ УМЙЫЛПН ЙОФЕТЕУОП.
рПЪЦЕ нБТЙОЛБ УФБМБ УФЕУОСФШУС РПДТПУЫЕЗП ВТБФБ Й, Ч УЧПЙ 15 МЕФ, УЙМШОП УЕЛУХБМШОП ПЪБВПФЙЧЫЙУШ, ЕНХ ОЙЛБЛ ОЕ ХДБЧБМПУШ РПУНПФТЕФШ ОБ ЗПМПЕ ЦЕОУЛПЕ ФЕМП. пО РТЙУЕМ ОБД УРСЭЕК УЕУФТПК Й ПЮЕОШ ПУФПТПЦОП ПФПДЧЙОХМ Ч УФПТПОХ ОЙЦОАА ЮБУФШ ФТХУЙЛПЧ. фЕРЕТШ фПМЙЛ ЧЙДЕМ ЧУЕ, ЮФП ДП ЬФПЗП УЛТЩЧБМЙ ФТХУЩ. мПВПЛ нБТЙОЛЙ ВЩМ РПЛТЩФ МЕЗЛЙН РХЫЛПН УЧЕФМЩИ ЧПМПУ, Б ДБМШЫЕ ЫМЙ ДЧЕ РМПФОП РТЙМЕЗБАЭЙЕ ДТХЗ Л ДТХЗХ УЛМБДЛЙ УТБНОЩИ ЗХВПЛ.
дЧБ НЕУСГБ ОБЪБД ДТХЗ чЙФШЛБ РПЛБЪЩЧБМ фПМЙЛХ РПТОПЗТБЖЙЮЕУЛЙК ЦХТОБМ, Ч ЛПФПТПН ДЧЕ ДЕЧЙГЩ Ч ТБЪОЩИ РПЪБИ ФТПЗБМЙ, МЙЪБМЙ Й ЪБУПЧЩЧБМЙ Ч УЧПЙ ЧМБЗБМЙЭБ ЙУЛХУУФЧЕООЩЕ ЮМЕОЩ. фТПЗБМЙ ПОЙ ДТХЗ Х ДТХЗБ ФПТЮБЭЙК ЧОЙЪХ МПВЛБ ВХЗПТПЛ. «ьФП ЛМЙФПТ!» БЧФПТЙФЕФОП ПВЯСУОЙМ чЙФШЛБ. «пО Х ДЕЧПЛ, ЛБЛ Х ОБУ ЪБМХРБ. уБНПЕ ЮХЧУФЧЙФЕМШОПЕ НЕУФП!» х нБТЙОЛЙ ЛМЙФПТБ ЧЙДОП ОЕ ВЩМП.
пУНЕМЕЧ, фПМЙЛ ПУФПТПЦОП, ЕМЕ ЛБУБСУШ, РТПЧЕМ РБМШГБНЙ РП МПВЛХ УЕУФТЩ. чПМПУЙЛЙ ВЩМЙ ПЮЕОШ НСЗЛЙНЙ. уЕУФТБ РТПДПМЦБМБ УРБФШ. фПЗДБ ПО ПДОЙН РБМШГЕН РТПЧЕМ РП ЗХВЛБН УОЙЪХ ЧЧЕТИ Й, ЧЧЕТИХ ЗХВПЛ, Ч ФПН НЕУФЕ, ЗДЕ ПОЙ УПЕДЙОСМЙУШ ЧНЕУФЕ, РБМЕГ ПЭХФЙМ НБМЕОШЛЙК ВХЗПТПЛ. «лМЙФПТ!» - ДПЫМП ДП ОЕЗП. лТХЗПЧЩНЙ ДЧЙЦЕОЙСНЙ РБМШГБ, ПО УФБМ НБУУЙТПЧБФШ ВХЗПТПЛ. юЕТЕЪ ОЕЛПФПТПЕ ЧТЕНС ВХЗПТПЛ ПЭХФЙНП РПФЧЕТДЕМ Й УФБМ ВПМШЫЕ. фПМЙЛ ЪБНЕФЙМ, ЮФП ЗХВЛЙ ЛЙУЛЙ ОБВХИМЙ Й, ХЧЕМЙЮЙЧЫЙУШ Ч ТБЪНЕТЕ, УМЕЗЛБ ТБЪПЫМЙУШ.
уЕУФТБ УФБМБ ДЩЫБФШ ЗМХВЦЕ. й ФХФ фПМЙЛ ЧУЕ ЙУРПТФЙМ. еЗП ДЕТОХМП РПРТПВПЧБФШ ЧЧЕУФЙ РБМЕГ ЧОХФТШ ЛЙУЛЙ. лПЗДБ РБМЕГ ЧПЫЕМ НЕЦДХ ЗХВПЛ ОБ ФТЕФШ ДМЙОЩ, нБТЙОЛБ ДЕТОХМБУШ Й РТПУОХМБУШ.
- фЩ ЮФП ФЧПТЙЫШ!? фЩ ЦЕ ФБЛ ГЕМЛХ НОЕ УМПНБЕЫШ! чУЕ НБНЕ ТБУУЛБЦХ! рПЫЕМ ЧПО!
фЕРЕТШ фПМЙЛ УП УФТБИПН ПЦЙДБМ РТЙИПДБ ТПДЙФЕМЕК. пО ДХНБМ П ФПН, ЮФП, ЕУМЙ УЕУФТБ ТБУУЛБЦЕФ НБФЕТЙ П РТПЙЪПЫЕДЫЕН, ПФЕГ ЕЗП ХВШЕФ.
уЙДС Ч УЧПЕК ЛПНОБФЕ, ПО ХУМЩЫБМ, ЛБЛ Ч ДЧЕТЙ РПЧПТБЮЙЧБЕФУС ЛМАЮ. ьФП РТЙЫМБ У ТБВПФЩ НБФШ. рТПЫМП РПМЮБУБ. нБФШ УРПЛПКОП ЗПФПЧЙМБ ХЦЙО. «оЕ ТБУУЛБЪБМБ!» - ДПЫМП ДП ОЕЗП.
оБ УМЕДХАЭЙК ДЕОШ, РТЙДС ЙЪ ЫЛПМЩ, ПО ЪБЫЕМ Ч ЛПНОБФХ УЕУФТЩ.
- нБТЙО! рТПУФЙ НЕОС! с ВПМШЫЕ ОЕ ВХДХ!
- фПМЙЛ! фЩ ЦЕ НПК ВТБФ Й ФБЛПЕ ФЧПТЙЫШ!
- оЕ УНПЗ ХДЕТЦБФШУС. пЮЕОШ ИПФЕМПУШ РПФТПЗБФШ.
- оХ Й ФТПЗБМ ВЩ УБН УЕВС! нБМП МЙ ЮФП С ИПЮХ! с ЦЕ ФЕВС ОЕ ФТПЗБА!
фПМЙЛ РПОХТП РПВТЕМ Ч УЧПА ЛПНОБФХ. юЕТЕЪ ОЕЛПФПТПЕ ЧТЕНС ПФЛТЩМБУШ ДЧЕТШ Й Ч ЕЗП ЛПНОБФХ ЧПЫМБ нБТЙОЛБ.
- фЕВЕ ЮФП, ПЮЕОШ ИПЮЕФУС РПУНПФТЕФШ ОБ ЦЕОЭЙОХ? - УРТПУЙМБ ПОБ.
- иПЮЕФУС!
- фПМЙЛ! с ВЩ ФЕВЕ РПЛБЪБМБ, ОП ЧЕДШ ЬФП РМПИП. нЩ ЦЕ ТПДОЩЕ ВТБФ Й УЕУФТБ.
- нЩ ВЩ ОЙЮЕЗП ФБЛПЗП ОЕ УФБМЙ ДЕМБФШ. рТПУФП РПУНПФТЕМЙ ВЩ, ОХ…РПФТПЗБМЙ Й ЧУЕ!
- иПТПЫП! оП ФЩ НОЕ ДПМЦЕО РППВЕЭБФШ, ЮФП ОЕ ВХДЕЫШ ДЕМБФШ ФПЗП, ЮФП НОЕ ВЩ ОЕ РПОТБЧЙМПУШ Й ФПЦЕ РПЛБЦЕЫШ НОЕ, ЮФП Х ФЕВС ЧОЙЪХ.
- пВЕЭБА!
- фПЗДБ РПЛБЪЩЧБК!
- фЕВЕ ФПЦЕ ЙОФЕТЕУОП?
- лПОЕЮОП. с ЦЕ ЦЙЧПК ЮЕМПЧЕЛ.
тБЪДЕЧБФШУС РЕТЕД УПВУФЧЕООПК УЕУФТПК ВЩМП ОЕХДПВОП, ОП ПО УОСМ У УЕВС ЧОБЮБМЕ ЖХФВПМЛХ, Б ЪБФЕН УРПТФЙЧОЩЕ ЫФБОЩ Й ФТХУЩ. юМЕО фПМЙЛБ УФПСМ ЛПМПН.
нБТЙОЛБ РТЙУЕМБ ОБ ЛТПЧБФШ Й ПУФПТПЦОП РТЙЛПУОХМБУШ МБДПОША Л ЕЗП НПЫПОЛЕ.
- ьФП СКГБ?
- дБ.
- б ФЕВЕ РТЙСФОП, ЛПЗДБ Й ЙИ ФТПЗБА?
- дБ.
пОБ ПИЧБФЙМБ МБДПОША ЮМЕО Й ПЗПМЙМБ ЗПМПЧЛХ. оПЗЙ фПМЙЛБ УФБМЙ ДТПЦБФШ.
- ьФП ЪБМХРБ?
- дБ.
нБТЙОЛБ УФБМБ ТЙФНЙЮОП ДЧЙЗБФШ ТХЛПК, ПЗПМСС ЗПМПЧЛХ ЮМЕОБ. еЕ ТХЛБ ДПУФБЧМСМБ ВТБФХ ОБУФПМШЛП РТЙСФОЩЕ ПЭХЭЕОЙС, ЮФП ПЮЕОШ ВЩУФТП фПМЙЛ РПЮХЧУФЧПЧБМ РТЙВМЙЦБЧЫХАУС ЧПМОХ ПТЗБЪНБ. лПЗДБ ПО УБН Ч ЧБООПК ЙМЙ ФХБМЕФЕ ЪБОЙНБМУС ПОБОЙЪНПН, ПТЗБЪН ОЕ РТЙИПДЙМ ФБЛ ВЩУФТП.
- нБТЙО! с ФБЛ ЛПОЮХ!
рПУМЕ ЬФЙИ УМПЧ, УЕУФТБ, ЧНЕУФП ФПЗП, ЮФПВЩ РЕТЕУФБФШ, ХДЧПЙМБ ХУЙМЙС, ОП ЮМЕО фПМЙЛБ ОБРТБЧЙМБ Ч УФПТПОХ, ЮФПВЩ ПО ОЕ ЪБВТЩЪЗБМ ЕЕ УРЕТНПК. фЕМП фПМЙЛБ УФБМБ ВЙФШ УХДПТПЗБ ПТЗБЪНБ, Б УЕУФТБ, ОЕ РЕТЕУФБЧБС ДТПЮЙФШ ЕЗП, ЦБДОЩНЙ ЗМБЪБНЙ УНПФТЕМБ, ЛБЛ ЙЪ ЮМЕОБ ФХЗЙНЙ УФТХКЛБНЙ ВТЩЪЗБЕФ УРЕТНБ.
- фЩ ЛПОЮЙМ?
- дБ. вПМШЫЕ ОЕ ОБДП.
пОЙ РТЙУЕМЙ ОБ ЛТПЧБФШ.
- фЕРЕТШ НПЦЕЫШ ФТПЗБФШ НЕОС. фПМШЛП ЧОХФТШ ОЕ МЕЪШ!
фПМЙЛ РПЧБМЙМ УЕУФТХ ОБ ЛТПЧБФШ Й ТБЪДЧЙОХМ ЕК ОПЗЙ. нБТЙОЛБ ВЩМБ ВЕЪ ФТХУПЧ, Й ЕНХ ИПТПЫП ВЩМП ЧЙДОП ЕЕ ЛЙУЛХ. пОБ ХЦЕ ВЩМБ ОБВХИЫЕК Й ЙЪ ОЕЕ УПЮЙМБУШ ЧМБЗБ. чЧЕТИХ ЗХВПЛ ВЩМБ ЧЙДОБ ЗПТПЫЙОБ ЛМЙФПТБ.
- лБЛ ДЕМБФШ, ЮФПВЩ ФЕВЕ ВЩМП РТЙСФОП?
- дБЧБК С ФЕВЕ ВХДХ ЗПЧПТЙФШ, ЮФП ОБДП, Б ФЩ ВХДЕЫШ ДЕМБФШ?
- дБЧБК!
- рТПЧЕДЙ МБДПОСНЙ РП ЗТХДЛБН
фПМЙЛ УФБМ ДПВТПУПЧЕУФОП ДЕМБФШ ЧУЕ, П ЮЕН РТПУЙМБ УЕУФТБ.
- чПЪШНЙУШ РБМШЮЙЛБНЙ ЪБ УПУЛЙ Й УМЕЗЛБ РПЭЙРБК ЙИ. рПГЕМХК УПУПЛ…. ОЕУЙМШОП ЧУПУЙ ЕЗП Ч ТПФ… ФЕРЕТШ РПЗМБДШ ЗХВЛЙ ЧОЙЪХ… РПУЙМШОЕЕ…ЕЭЕ… уНПЮЙ РБМШЮЙЛ УНБЪЛПК, ЛПФПТБС ЧЩДЕМСЕФУС ЙЪ ЧМБЗБМЙЭБ Й ФЙИПОШЛП ФТЙ ЙН ЛМЙФПТ…ФБЛ…
уЕУФТБ ВЩМБ УЙМШОП ЧПЪВХЦДЕОБ. пОБ ЗТПНЛП Й РТЕТЩЧЙУФП ДЩЫБМБ. мЙГП ЕЕ РПТПЪПЧЕМП. фЕМП ДТПЦБМП Ч НБОДТБЦЕ. чЪЗМСД ЪБФХНБОЙМУС.
- рПУЙМШОЕЕ…РБМШЮЙЛ УНБЪЩЧБК…ФТЙ….
пО ВПСМУС УДЕМБФШ ЕК ВПМШОП, РПЬФПНХ ЕМЕ ЛБУБМУС ЛМЙФПТБ РБМШГЕН. нБТЙОЛБ ЧЪСМБ УЧПЕК ТХЛПК РБМЕГ фПМЙЛБ, ЛПФПТЩН ПО ЗМБДЙМ ЕЕ ЛМЙФПТ, Й ОБДБЧЙМБ ОБ ЛМЙФПТ УЙМШОЕЕ, РПЛБЪЩЧБС У ЛБЛПК УЙМПК ОХЦОП ОБДБЧМЙЧБФШ.
- иПТПЫП… ФЕРЕТШ РПВЩУФТЕЕ… ЕЭЕ ВЩУФТЕЕ… фПМЙЛ!… фПМЙЛ…. С УЕКЮБУ ЛПОЮХ! б-Б-Б-Б-Б-Б! - ЪБЗПМПУЙМБ ПОБ, ЙЪЧЙЧБСУШ ОБ ЛТПЧБФЙ Й МПЧС РБМЕГ ВТБФБ УЧПЙН ЛМЙФПТПН.
уЕУФТБ ПВЕУУЙМЕОП МЕЦБМБ ОБ ЛТПЧБФЙ, ЪБЛТЩЧ ЗМБЪБ, Й ЮБУФП Й ЫХНОП ДЩЫБМБ.
- фПМЙЛ! чУЕ-ФБЛЙ НЩ РМПИП РПУФХРБЕН. оЕ ДПМЦОЩ ВТБФ У УЕУФТПК ЪБОЙНБФШУС УЕЛУПН. дБЧБК ВПМШЫЕ ОЕ ВХДЕН ФБЛ ДЕМБФШ! с МХЮЫЕ ЪБЧФТБ РТЙЧЕДХ ФЕВЕ УЧПА РПДТХЗХ мБТЙУЛХ. пОБ ДБЧОП ХЦЕ ОЕ ГЕМЛБ Й ИПЮЕФ, ЮФПВЩ ФЩ ЕЕ ФТБИОХМ.
- б РПЮЕНХ ПОБ ПВ ЬФПН ОЕ УЛБЪБМБ НОЕ?
- фПМЙЛ! фЩ ЮФП, ЗМХРЩК? лБЛБС ДЕЧЮПОЛБ УЛБЦЕФ ПВ ЬФПН РБТОА?
оБ УМЕДХАЭЙК ДЕОШ, фПМЙЛ РПЙНЕМ РТЙЧЕДЕООХА нБТЙОЛПК мБТЙУЛХ Й ВЩМ ВЕЪХНОП УЮБУФМЙЧ. у УЕУФТПК ПОЙ Ч РПУМЕДХАЭЙЕ ЗПДЩ ФПМШЛП ПДЙО ТБЪ ЪБОЙНБМЙУШ УЕЛУПН, ДБ Й ФП ЧУЕ РТПЙЪПЫМП ЛБЛ-ФП УРПОФБООП, ЛПЗДБ ЙН ПВПЙН ПЮЕОШ ИПФЕМПУШ.
рПЪДОЙК ЧЕЮЕТ
лБФЕЗПТЙС:
ьТПФЙЛБ
бЧФПТ:
бМЕЛУБОДТ
вЩМ ХЦЕ РПЪДОЙК ЧЕЮЕТ, Й ЧЕУШ ДПН РПЗТХЪЙМУС Ч ФЙЫЙОХ УОБ.
пО ДПМЗП МЕЦБМ ОБ ЛХЫЕФЛЕ, ТБЪНЩЫМСС П УЧПЕК ЦЙЪОЙ Й ДХНБС П ДЕЧЮПОЛЕ, ЮФП ЦЙМБ Ч ЬФПН ДПНЕ. уНПФТС Ч ФЕНОЩК РПФПМПЛ ЛПНОБФЩ, ПО РПОСМ, ЮФП УП ЧУЕНЙ ЬФЙНЙ НЩУМСНЙ ПО ДПМЗП ОЕ ХУОЕФ Й ЮФПВЩ ПФЧМЕЮШУС, ОБЛЙОХМ ИБМБФ Й ПФРТБЧЙМУС ОБ ЛХИОА, ЪБЧБТЙФШ УЕВЕ ЛПЖЕ. чЛМАЮЙЧ ОЕВПМШЫПК ФПТЫЕТ, УФПСЭЙК Ч ХЗМХ, ПО ХЧЙДЕМ РХМШФ ПФ ФЕМЕЧЙЪПТБ, ВЕУРТЙЪПТОП ЧБМСЧЫЙКУС РПУЕТЕДЙОЕ ЛХИПООПЗП УФПМБ. пО ЪБЛТЩМ ЛХИПООХА ДЧЕТШ Й ЧЛМАЮЙМ ФЕМЕЧЙЪПТ.
- иПФШ ЛБЛПЕ-ОЙВХДШ ЛЙОП ЙДЕФ ЪБ РПМОПЮШ? - РПДХНБМ ПО.
ъБМЙЧ Ч ЛПЖЕЧБТЛХ ЧПДЩ, ПО ХУЕМУС ОБ ЛХИПООЩК ДЙЧБОЮЙЛ Й РТЙОСМУС ЭЕМЛБФШ РП ЛБОБМБН.
оБЛПОЕГ ПО ОБЫЕМ ЛБЛПК-ФП ЖЙМШН, ОБЮБМП ЛПФПТПЗП ВЩМП ХЦЕ ДБЧОП, Й РТЙОСМУС УПУТЕДПФПЮЕООП ЧОЙЛБФШ Ч УАЦЕФ. лПЖЕЧБТЛБ ИТАЛОХМБ ОЕУЛПМШЛП ТБЪ, РТЙЗМБЫБС ЪБЧБТЙФШ ЛПЖЕ. пО РПДОСМУС, ДПУФБМ ЙЪ ЫЛБЖЮЙЛБ РБИХЮЙК РПТПЫПЛ НПМПФПЗП ЛПЖЕ Й ЪБУЩРБМ ЕЗП. ъБФЕН ЧЪСМ ЮБЫЛХ Й РПДУФБЧЙМ РПД ОПУЙЛ. рБТ У ЫХНПН ОБЮБМ ЧЩТЩЧБФШУС, ОБРПМОСС ЮБЫЛХ, Й ЛХИОА ЪБРПМОЙМ ЛПЖЕКОЩК БТПНБФ. лПЗДБ РТПГЕУУ ВЩМ ЪБЛПОЮЕО, ПО РПЧЕТОХМУС Л ЛХИПООПНХ УФПМХ Й ПФ ОЕПЦЙДБООПУФЙ ЮХФШ ОЕ ЧЩТПОЙМ ЮБЫЛХ. дЕЧПЮЛБ, ФБ П ЛПФПТПК ПО ДХНБМ УПЧУЕН ОЕДБЧОП,
УФПСМБ Ч ДЧЕТСИ ЛХИОЙ Й УНПФТЕМБ ОБ ОЕЗП ЫЙТПЛП ТБУЛТЩФЩНЙ ЗМБЪБНЙ.
- фЩ? - ХДЙЧЙМУС ПО. - ФЩ РПЮЕНХ ОЕ УРЙЫШ?
ч ДЧЕТСИ УФПСМБ ПОБ 15,5 МЕФ ПФТПДХ ПДЕФБС Ч ОПЮОХА РЙЦБНХ, ОЕЦОП ЗПМХВПЗП ГЧЕФБ. пОБ ОЙЮЕЗП ОЕ УЛБЪБМБ Ч ПФЧЕФ, Б ФПМШЛП РТПЫМБ Ч ЛХИОА Й ЪБЛТЩМБ ЪБ УПВПА ДЧЕТШ.
пО РПДПЫЕМ Л УФПМХ, РПУФБЧЙМ УЧПА ЮБЫЛХ ОБ УФПМ Й УРТПУЙМ,
- лПЖЕ ВХДЕЫШ? -
- оЕФ - ПФЧЕФЙМБ ПОБ.
- б С ЧЩРША -
пО УЕМ ОБ ЛХИПООЩК ДЙЧБОЮЙЛ Й РТЙОСМУС УНБЛПЧБФШ ЗПТСЮЙК ФЕТРЛЙК ОБРЙФПЛ. нЩУМЙ ЧУЕ РЕТЕНЕЫБМЙУШ, ЛЙОП, Ч ЛПФПТПН ПО ФБЛ УФБТБФЕМШОП ЙУЛБМ УАЦЕФ, ЕЗП ВПМШЫЕ ОЕ ЙОФЕТЕУПЧБМП. пО ФХРП УНПФТЕМ Ч ФЕМЕЧЙЪПТ, Й ЛТБЕН ЗМБЪБ ЧЙДЕМ, ЛБЛ ВМЕУФСФ ЕЕ ЗМБЪБ.
- рПЗБУЙ, РПЦБМХКУФБ, УЧЕФ, - ЧДТХЗ УЛБЪБМБ ПОБ.
пО ЛБЛ РПД ЗЙРОПЪПН РПФСОХМУС Л ЧЩЛМАЮБФЕМА. эЕМЮПЛ, Й ОБ УФЕОБИ Й РПФПМЛЕ ОЕВПМШЫПК ЛХИОЙ ЪБЙЗТБМЙ ПФУЧЕФЩ ФЕМЕЬЛТБОБ. лХИОС РПЗТХЪЙМБУШ Ч РПМХНТБЛ.
пОБ РПДУЕМБ Л ОЕНХ Й РПМПЦЙМБ ЗПМПЧХ ОБ ЕЗП РМЕЮП.
- пВОЙНЙ НЕОС - ЫЕРПФПН УЛБЪБМБ ПОБ.
пО ФЙИПОШЛП РТПУХОХМ ТХЛХ ЪБ ЕЕ УРЙОПК Й ПВОСМ ЕЕ ЪБ ФБМЙА.
- ъОБЕЫШ, - УЛБЪБМБ ПОБ ДТПЦБЭЙН ЗПМПУПН, - С ДБЧОП МАВМА ФЕВС.
еЗП ТХЛБ ДТПЗОХМБ. пО УЙМШОЕЕ УЦБМ ЕЕ, РПЮХЧУФЧПЧБЧ, ЛБЛ ДТПЦЙФ РПД ЕЗП МБДПОША ЕЕ ФЕМП.
- фЩ ОЕ ЪБНЕТЪМБ? - УРТПУЙМ ПО.
- оЕФ, НОЕ УЕКЮБУ ПЮЕОШ ИПТПЫП.
й ПОБ РПФЕТМБУШ П ЕЗП РМЕЮП, ЛБЛ ФТЕФУС НБМЕОШЛЙК ЛПФЕОПЛ.
пО ФЙИПОШЛП РПГЕМПЧБМ ЕЕ Ч НБЛХЫЛХ, ПЭХФЙЧ ОЕПВЩЮБКОЩК РТЙМЙЧ ОЕЦОПУФЙ Л ЬФПНХ ДЕФУЛПНХ Й Ч ФП ЦЕ ЧТЕНС ХЦЕ ЧЪТПУМПНХ УХЭЕУФЧХ, ЛПФПТПЕ РПЪОБМП, ЮФП ФБЛПЕ МАВПЧШ.
дЕЧПЮЛБ ЛПУОХМБУШ УЧПЙНЙ ФПОЛЙНЙ РБМШГБНЙ ЕЗП ТХЛЙ, ЪБФЕН ЧЪСМБ ЕЕ Й, РПМОПУФША ПЧМБДЕЧ ЕА, РТЙОСМБУШ РЕТЕВЙТБФШ ЕЗП РБМШГЩ. пО УХДПТПЦОП РПУФБЧЙМ ЮБЫЛХ ОЕДПРЙФПЗП ЛПЖЕ ОБ УФПМ Й ОЕ ЪОБМ, ЮФП ДЕМБФШ ДБМШЫЕ. мБУЛЙ ЕЕ ТХЛЙ РТЙЧПДЙМЙ ЕЗП Ч ВЕЪХНУФЧП Й ЪБНЕЫБФЕМШУФЧП. пО ТЕЫЙМ, ЮФП РТПУФП ДПМЦЕО ПФЧЕФЙФШ ОБ ОЙИ. рТПДПМЦБС РСМЙФШУС Ч ОЙЮЕЗП ОЕЪОБЮБЭХА ФЕРЕТШ ДМС ОЕЗП ЛБТФЙОЛХ ЬЛТБОБ, ПО ПФЧЕЮБМ ОБ ЕЕ МБУЛЙ ФБЛЙНЙ ЦЕ МБУЛБНЙ УЧПЕК ТХЛЙ. рЕТЕВЙТБМ ЕЕ РБМШГЩ, ЭЕЛПФБМ МБДПЫЛХ, ЪБИЧБФЩЧБМ ЧУА ТХЛХ Й ФХ ЦЕ ПФРХУЛБМ
ЕЕ. йИ ЙЗТБ, ОБЧЕТОПЕ, РТПДПМЦБМБУШ ВЩ Й ДБМШЫЕ, ОП ОЕПЦЙДБООП ПОБ РПДОСМБ ЕЗП ТХЛХ Й РТЙЛПУОХМБУШ ЕА Л УЧПЕК ЗТХДЙ.
нПТПЪ РТПВЕЦБМ РП ЕЗП ЛПЦЕ: «юФП ПОБ ДЕМБЕФ, ЪБЮЕН ЪБЧПДЙФ ФБЛ НЕОС?». рТПОЕУМПУШ Х ОЕЗП Ч ЗПМПЧЕ. оП ТХЛБ ЕЗП ХЦЕ МЕЦБМБ ОБ ЕЕ ЗТХДЙ, РТЙЦБФБС УЧЕТИХ ЕЕ ТХЛПК. пО ФЙИПОЕЮЛП РПЫЕЧЕМЙМ ЕА. рПЮХЧУФЧПЧБЧ ХРТХЗПУФШ Й Ч ФПЦЕ ЧТЕНС ОЕПВЩЮБКОХА НСЗЛПУФШ РПД УЧПЕК МБДПОША, ЕНХ ЧДТХЗ ВЕЪХНОП ЪБИПФЕМПУШ МБУЛБФШ, ФЕТЪБФШ Й ФЙУЛБФШ ЬФП АОПЕ УПЪДБОЙЕ, ФБЛ ПФЛТПЧЕООП ПФДБЧБЧЫЕЕУС ЧУЕН УЧПЙН УХЭЕУФЧПН, ЧП ЧМБУФШ ЕЗП ТХЛ.
пО УЦБМ УЧПЙ РБМШГЩ Й РПЮХЧУФЧПЧБМ, ЛБЛ ЧУЕ ЕЕ ФЕМП ЪБЧЙВТЙТПЧБМП ПФ ЬФПЗП РТЙЛПУОПЧЕОЙС. нЕДМЕООП ПФРХУЛБС, ПО ЧПДЙМ УЧПЕК МБДПОША РП ФЛБОЙ ЕЕ УПТПЮЛЙ, УЛТЩЧБЧЫЕК ДЕЧЙЮШЙ РТЕМЕУФЙ. лБЛ ЦЕ ИПФЕМПУШ ЕНХ ЧЪЗМСОХФШ ОБ ЬФП ЮХДП. лБЛ ФПМШЛП ПО ПФРХУФЙМ ЕЕ ПОБ УМЕЗЛБ, РПЧЕТОХМБ ЗПМПЧХ Ч ЕЗП УФПТПОХ Й РПУНПФТЕМБ ОБЧЕТИ. йИ ЧЪЗМСДЩ ЧУФТЕФЙМЙУШ. вЕЪХНОЩК ПЗПОЕЛ ЙЗТБМ Ч ЬФПК РБТЕ ЗМБЪ, ЛПФПТБС ИПФЕМБ ЧЪБЙНОПК МБУЛЙ.
- мБУЛБК НЕОС - РТПЫЕРФБМБ ПОБ, РТПДПМЦБС Ч ХРПТ УНПФТЕФШ ОБ ОЕЗП. - ОЕ ПУФБОБЧМЙЧБКУС.
вПМШЫЕ ОЕ ДПУФБЧМСС ВПМШ, ПО РТПДПМЦЙМ ЗМБДЙФ ДЕЧЙЮША ЗТХДШ, ОЕЦОП РТЙЛБУБСУШ Л ОЕК ЮЕТЕЪ ФЛБОШ. юЕТЕЪ НЙОХФХ, ЛБЛ ЕНХ РПЛБЪБМПУШ, УПУЛЙ ЕЕ ЗТХДЙ ОБЮБМЙ ХЧЕМЙЮЙЧБФШУС, Й РТПУФХРБФШ ЮЕТЕЪ ФЛБОШ.
- оБ ДП ЦЕ, - УЛБЪБМ ПО ЧУМХИ.
- нОЕ ПЮЕОШ ИПТПЫП УЕКЮБУ. - ПФЧЕФЙМБ ПОБ.
еЗП ОЕРТЕПДПМЙНП ФСОХМП РТЙЛПУОХФШУС Л ЕЕ ДЕЧЙЮШЕК ЛПЦЕ, РПЮХЧУФЧПЧБФШ ЕЕ УЧПЙНЙ РБМШГБНЙ, ПЭХФЙФШ ЕЕ, ОП ПО ОЕ ЪОБМ, ЛБЛ ЬФП УДЕМБФШ ФБЛ, ЮФП ВЩ ОЕ ПВЙДЕФШ ЕЕ. пО ФЙИПОШЛП ПФПТЧБМ УЧПА ТХЛХ, Й РПМПЦЙ ОБ ЕЕ ЦЙЧПФ. мЕЗЛП РПЗМБЦЙЧБС ЕЗП, ПО РБМШГБНЙ НЕДМЕООП РПДОЙНБМ ЕЕ УПТПЮЛХ ЧЕТИ Й ЧУЛПТЕ, ЕЗП ТХЛБ РТЙЛПУОХМБУШ Л НСЗЛПНХ ФЕРМХ ЕЕ ЦЙЧПФБ. пОБ ОЙЮЕЗП ОЕ УЛБЪБМБ ЕНХ, Б ФПМШЛП ЛТЕРЮЕ РТЙЦБМБУШ Л ЕЗП РМЕЮХ.
еЗП ТХЛЙ ЪБУЛПМШЪЙМЙ РП ВБТИБФОПК РПЧЕТИОПУФЙ. пО ЮХЧУФЧПЧБМ, ЛБЛ ЛБЦДБС ЛМЕФПЮЛБ, Л ЛПФПТПК ПО РТЙЛБУБМУС, ПФЪЩЧБМБУШ НЕМЛПК ДТПЦША.
ч ЕЕ ЗПМПЧЕ ВЩМ РПМОЩК ЛБЧБТДБЛ. пОБ РТЕЛТБУОП РПОЙНБМБ, ЮФП ЕЕ УЕКЮБУ МБУЛБАФ ХЦЕ ОЕ ЛБЛ НБМЕОШЛПЗП ТЕВЕОЛБ, ЮФП ЧУЕ, ЮФП УЕКЮБУ РТПЙУИПДЙФ У ОЕК ПОБ УБНБ ОБЮБМБ, Й Ч ФП ЦЕ ЧТЕНС ВПСМБУШ. вПСМБУШ ТПДЙФЕМЕК, ВПСМБУШ ЕЗП. вПСМБУШ, УБНБ ОЕ ЪОБС ЮФП. оЕЙЪЧЕУФОПУФШ Й ОЕЧЕДБООПУФШ РТПЙУИПДСЭЕЗП, УНХЭБМБ ЕЕ Й, Ч ФП ЦЕ ЧТЕНС, ЪЧБМП ЙДФЙ ДБМШЫЕ. рТЙСФОПЕ ФЕРМП ТБЪМЙЧБМПУШ РП ЕЕ ФЕМХ ПФ ЕЗП РТЙЛПУОПЧЕОЙК. чЕУШ НЙТ РЕТЕЧПТБЮЙЧБМУС, УФТБИ, Й ХЗТЩЪЕОЙС УПЧЕУФЙ ВПТПМЙУШ Ч ОЕК У ЦЕМБОЙЕН РПМХЮБФШ ЬФХ ОБТБУФБАЭХА Ч ОЕК
ЧПМОХ. еК ВЕЪХНОП ИПФЕМПУШ ЪБЦБФШ УЧПА ТХЛХ НЕЦДХ ОПЗ, ОП ПОБ УФЕУОСМБУШ ЬФП УДЕМБФШ РТЙ ОЕН.
- юФП С ДЕМБА? - РТПНЕМШЛОХМП Х ОЕЗП Ч ЗПМПЧЕ, - ЧЕДШ ПОБ ЕЭЕ ТЕВЕОПЛ.
оП ПУФБОПЧЙФШУС ОЕ ДБЧБМП ЕЕ ФЕМП, ФЕМП ДЕЧПЮЛЙ, ЛПФПТБС ЦБЦДБМБ УФБФШ ЦЕОЭЙОПК, ЛПФПТБС ЧПУРТЙОЙНБМБ ЧУЕ ЕЗП МБУЛЙ, ЛБЛ ВХДФП ХЦЕ РПМХЮБМБ ЙИ ПФ ЛПЗП-ФП Й ПФЪЩЧБМБУШ ОБ ОЙИ ЧУЕ УЙМШОЕЕ. еЗП ТХЛЙ ЪБУЛПМШЪЙМЙ ЧЩЫЕ, Й ЧПФ ТЕВТП ЕЗП МБДПОЙ ЛПУОХМПУШ ХРТХЗПК ЗТХДЙ. пО РПЧЕТОХМ УЧПА ТХЛХ ФБЛ, ЮФП ЕЗП РБМШГЩ УФБМЙ МБУЛБФШ ЕЕ Х ОЙЦОЕЗП ПУОПЧБОЙС. йОПЗДБ ПОЙ РПДОЙНБМЙУШ ЮХФШ ЧЧЕТИ РП ЕЕ РПЧЕТИОПУФЙ Й ЛБУБМЙУШ УПУЛПЧ.
еЕ ПИЧБФЙМП РПМОПЕ ЪБНЕЫБФЕМШУФЧП.
- юФП С ДЕМБА? чЕДШ ЕЭЕ ОЙ ТБЪХ НХЦУЛБС ТХЛБ ОЕ ЛБУБМБУШ НПЕЗП ФЕМБ, Б ФЕН ВПМЕЕ ЪДЕУШ. - ДХНБМБ ПОБ. еК ИПФЕМПУШ УПТЧБФШУС Й ХВЕЦБФШ, ОП ЧОХФТЕООЕЕ ЮХФШЕ РПДУЛБЪЩЧБМП, ЬФПЗП ДЕМБФШ ОЕ ОБДП ЧУЕ ВХДЕФ ИПТПЫП. й ЧДТХЗ ОЕПЦЙДБООП ПЪПТОПЕ ЦЕМБОЙЕ ЧПЪОЙЛМП Ч ЕЕ ЗПМПЧЕ. рПЪБВЩЧ РТП ФП, ЮФП Ч ДПНЕ ПОЙ ОЕ ПДОЙ, ЮФП ЕК ЕЭЕ ТБОП ЧУЕН ЬФЙН ЪБОЙНБФШУС. пОБ РПЧЕТОХМБУШ Л ОЕНХ ЧУЕН ФЕМПН Й, УИЧБФЙЧ ЪБ ЛТБС ОПЮОПК УПТПЮЛЙ, РПФСОХМБ ЕЕ ЧЧЕТИ, УОСЧ ЮЕТЕЪ ЗПМПЧХ. пОБ УЙДЕМБ РЕТЕД УЧПЙН МАВЙНЩН, ПВОБЦЙЧ УЕВС ДП РПСУБ. оБ
ЕЕ ФЕМЕ ПФРМСУЩЧБМЙ УФТБООЩЕ ПФУЧЕФЩ ТБВПФБАЭЕЗП ФЕМЕЧЙЪПТБ.
пО УПЧУЕН ОБЮБМ ФЕТСФШ ЗПМПЧХ. еНХ ВЩМП Й ОЕМПЧЛП Й ВЕЪХНОП РТЙСФОП ЗМСДЕФШ ОБ ОЕЕ.
- юФП НЩ ДЕМБЕН, ЪБЮЕН? - УЛБЪБМ ПО.
пОБ РТЙВМЙЪЙМБУШ Л ОЕНХ, ПВОСМБ ЕЗП ЪБ ЫЕА Й ФЙИЙН ЫЕРПФПН УЛБЪБМБ:
- с ИПЮХ, ЮФП ВЩ ФЩ МБУЛБМ НЕОС, - Й РПМПЦЙМБ ЗПМПЧХ ОБ ЕЗП РМЕЮП.
еЗП ЧОХФТЕООЕЕ ЧПЪВХЦДЕОЙЕ ПФ ЕЕ РТЙЛПУОПЧЕОЙК ОБТБУФБМП ЛБЦДХА НЙОХФХ.
пОБ УМЕЗЛБ ПФПДЧЙОХМБУШ, ЧЪСМБ ЧПТПФ ЕЗП ИБМБФБ Й ТБЪДЧЙОХМБ ЕЗП, ПВОБЦЙЧ ЕЗП ЗТХДШ, Б ЪБФЕН ЧУЕН УЧПЙН УХЭЕУФЧПН РТЙЦБМБУШ Л ОЕНХ.
пО ЮХЧУФЧПЧБМ ЛБЛ ЕЕ ХРТХЗБС НБМЕОШЛБС ЗТХДШ, ЧПЪВХЦДЕООЩЕ УПУЛЙ, ЛБУБМЙУШ ЕЗП ФЕМБ, ЛБЛ РПД ЕЗП ТХЛБНЙ, ДЕТЦБЧЫЙНЙ ЕЕ, РТПВЕЗБМБ ДТПЦШ. пОБ ВЩМБ УМЙЫЛПН РТЕЛТБУОБ Й НПМПДБ ДМС ОЕЗП.
пО ЗМБДЙМ ЕЕ УРЙОХ, Б ПОБ ФЙИПОШЛП НХТМЩЛБМБ ЕНХ Ч ПФЧЕФ.
- оБН ОЕ УМЕДХЕФ ЙДФЙ ДБМШЫЕ, ЮЕН НЩ ХЦЕ ЪБЫМЙ, - РПДХНБМ ПО, Й ОЙЮЕЗП ОЕ РТЕДРТЙОЙНБМ ВПМШЫЕ, Б РТПУФП РПЗМБЦЙЧБМ ЕЕ.
пОБ РЕТЕУФБМБ ДТПЦБФШ. еЕ НЩЫГЩ ОБРТСЦЕООЩЕ, ЛБЛ Й ЕЕ ОЕТЧЩ, ОБЮБМЙ ХУРПЛБЙЧБФШУС ПФ ЕЗП РТПУФЩИ РТЙЛПУОПЧЕОЙК. рПФЙИПОШЛХ ПОБ УФБМБ ПЭХЭБФШ МЕЗЛХА ДТЕНПФХ ПВЧПМБЛЙЧБАЭХА ЕЕ ЧНЕУФЕ У ФЕРМПН ЕЗП ТХЛ.
рТПЫМП ЕЭЕ ОЕНОПЗП ЧТЕНЕОЙ, Й ПО РПОСМ, ЮФП ПОБ РТПУФП УРЙФ Ч ФБЛПН УФТБООПН РПМПЦЕОЙЙ Х ОЕЗП ОБ ТХЛБИ.
пО ФЙИПОЕЮЛП ЧЪСМ ЕЕ, РПДОСМ ОБ ТХЛЙ, Й ПФОЕУ Ч УЧПА ЛПНОБФХ. рПМПЦЙЧ ОБ ЛХЫЕФЛХ. пО ХЛТЩМ ЕЕ ЛТБУЙЧПЕ АОПЕ ФЕМП ПДЕСМПН Й РТЙУЕМ ТСДПН.
- лБЛ ФЩ ИПТПЫБ Й РТЕЛТБУОБ - РТПЫЕРФБМ ПО Й РПГЕМПЧБМ ЕЕ Ч МПВ.
пОБ ОЕ РТПУОХМБУШ, Б ФПМШЛП ЮФП-ФП РТПВХТЮБМБ ЧП УОЕ, УПЗТЕФБС ЕЗП ФЕРМПН Й ЕЗП МБУЛБНЙ. оБЧЕТОПЕ, ЕК УОЙМЙУШ ОЕПВЩЮБКОЩЕ УОЩ Ч ЬФХ ОПЮШ. б ПО, ПО ХЫЕМ ОБ ЛХИОА, ДПРЙМ УЧПК ИПМПДОЩК ЛПЖЕ, Ч ОБДЕЦДЕ ХУРПЛПЙФШ ОЕТЧЩ Й РТЕКФЙ Ч УЕВС, Й ПУФБМУС ФБН ДП ХФТБ, ФБЛ Й ОЕ ЧЩЛМАЮЙЧ ФЕМЕЧЙЪПТ.
уФЙТЛБ
лБФЕЗПТЙС:
рЕТЧЩК ПРЩФ
бЧФПТ:
н. уЕТЗЕЕЧ
йУФПТЙС, ТБУУЛБЪБООБС НОЕ ПДОПК ЙЪ НПЙИ РПДТХЗ
Ч ФПФ ЪОБНЕОБФЕМШОЩК УХВВПФОЙК ДЕОШ НБНБ ТЕЫЙМБ У ХФТБ ЪБОСФШУС УФЙТЛПК. уФЙТБМШОБС НБЫЙОЛБ Ч ФЕ ЗПДЩ Х ОБУ ВЩМБ ВПМШЫБС, ЛТХЗМБС, ОБРПНЙОБАЭБС РП ЖПТНЕ ВПЮЛХ. с, ЛБЛ РТЙНЕТОБС ДПЮЛБ, УХЕФЙМБУШ ТСДПН, ЧУСЮЕУЛЙ УФБТБАУШ РПНПЮШ.
МЙЪБ! рПДБК НОЕ РПДПДЕСМШОЙЛ - РПРТПУЙМБ НБНБ.
С ЧЪСМБ РПДПДЕСМШОЙЛ Й, РТПФСЗЙЧБС ЕЗП НБНЕ, УМХЮБКОП РТЙУМПОЙМБУШ ОЙЪПН ЦЙЧПФБ Л ТБВПФБАЭЕК НБЫЙОЛЕ. нБЫЙОЛБ ЧП ЧТЕНС ТБВПФЩ УЙМШОП Й НЕМЛП ДТПЦБМБ. с РПЮХЧУФЧПЧБМБ, ЛБЛ ЧОЙЪХ ЦЙЧПФБ УФБМП ОБТБУФБФШ РТЙСФОПЕ ЮХЧУФЧП. ъБНЕФЙЧ, ЮФП С РТЙЦЙНБАУШ Л НБЫЙОЛЕ, НБНБ УФТПЗП УЛБЪБМБ:
ПФПКДЙ ПФ НБЫЙОЛЙ, Б ФП ФПЛПН ХДБТЙФ!
С РПУМХЫОП ПФПЫМБ, ОП ТЕЫЙМБ РПЧФПТЙФШ ЬЛУРЕТЙНЕОФ У НБЫЙОЛПК, ЛПЗДБ ДПНБ ОЙЛПЗП ОЕ ВХДЕФ. ч УЧПЙ 7 МЕФ С ВЩМБ ПЮЕОШ МАВПЪОБФЕМШОПК Й, ЛПЗДБ ДПНБ ОЙЛПЗП ЛТПНЕ НЕОС ОЕ ВЩМП, ЮБУФП ЛПРБМБУШ Ч ЧЕЭБИ ТПДЙФЕМЕК, ЙМЙ ЙУУМЕДПЧБМБ У РПНПЭША ЪЕТЛБМБ УЧПЕ ФЕМП.
РТЙДС ОБ УМЕДХАЭЙК ДЕОШ ЙЪ ЫЛПМЩ, Й ОБУЛПТП РЕТЕЛХУЙЧ, С РПЫМБ Ч ЧБООХА. оЕ ЪОБА ЪБЮЕН, С ОБРПМОЙМБ НБЫЙОЛХ ЧПДПК Й, ЧУФБЧЙЧ ЧЙМЛХ Ч ТПЪЕФЛХ, ЧЛМАЮЙМБ ЕЕ. тБУУФБЧЙЧ Ч УФПТПОЩ ОПЦЛЙ, С РТЙУМПОЙМБУШ ОЙЪПН ЦЙЧПФБ Л НБЫЙОЛЕ, Й ПРСФШ ПЭХФЙМБ ОБТБУФБАЭЕЕ РТЙСФОПЕ ЮХЧУФЧП.
рПУФЕРЕООП, РТЙСФОПЕ ПЭХЭЕОЙЕ УФБОПЧЙМПУШ УЙМШОЕЕ. уМБДПУФОЩК ЪХД ТБЪТБУФБМУС Ч ФПН НЕУФЕ, ЗДЕ ОБИПДЙМБУШ НПС РЙУС. й, ЧДТХЗ, ЬФП ЮХЧУФЧП ТБЪПН УФБМП ФБЛЙН УЙМШОЩН, ЮФП ФЕМП НПЕ УФБМП ДЕТЗБФШУС. юЕТЕЪ ОЕРТПДПМЦЙФЕМШОПЕ НЗОПЧЕОЙЕ С РПОСМБ, ЮФП ВПМШЫЕ ОЕ НПЗХ ЬФП ЧЩОПУЙФШ, ЮФП НОЕ ХЦЕ УФБМП ОЕРТЙСФОП, Й С ЧЩЛМАЮЙМБ НБЫЙОЛХ. пРХУФЙЧЫЙУШ ОБ ЛПТФПЮЛЙ, ЮБУФП Й ЫХНОП ДЩЫБ, С РТЙЫМБ Ч УЕВС. «юФП ЬФП? нПЦЕФ, ЬФП НЕОС ФПЛПН ХДБТЙМП?» - ДХНБМБ С - «фПЗДБ РПЮЕНХ ВЩМП ФБЛ РТЙСФОП?». нОЕ ПЮЕОШ ЪБИПФЕМПУШ РПЧФПТЙФШ. с ПРСФШ ЧЛМАЮЙМБ НБЫЙОЛХ Й РТЙУМПОЙМБУШ Л ОЕК МПВЛПН.
чУЕ РПЧФПТЙМПУШ. нПК ПТЗБОЙЪН ПРСФШ УПФТСУБМЙ УМБДПУФОП-РТЙСФОЩЕ ЧПМОЩ, Б Ч ЪЕТЛБМЕ С ХЧЙДЕМБ, ЛБЛ ПФ ЬФПК УМБДПУФЙ ЙУЛБЪЙМПУШ НПЕ МЙГП. рПУМЕ ФТЕФШЕЗП ЧЛМАЮЕОЙС, ЛПЗДБ, ХУФБЧ, С ПРСФШ УЙДЕМБ ОБ РПМХ ОБ ЛПТФПЮЛБИ, С РПОСМБ, ЮФП НОЕ ХЦЕ ВПМШЫЕ ОЕ ИПЮЕФУС. чЩМЙЧ ЙЪ НБЫЙОЛЙ ЧПДХ, С ЧЩФЕТМБ ЕЕ ОБУХИП ФТСРЛПК Й ХЫМБ Ч ЛПНОБФХ. йДС Ч ЛПНОБФХ, С РПЮХЧУФЧПЧБМБ, ЮФП НПЙ ФТХУЙЛЙ ЧУЕ НПЛТЩЕ. рТПУХОХЧ ТХЛХ ЮЕТЕЪ ТЕЪЙОЛХ, С РПМПЦЙМБ МБДПОШ ОБ РЙУШЛХ. рЙУШЛБ ВЩМБ НПЛТПК Й ЛБЛПК-ФП УЛПМШЪЛПК. рТЙЛПУОПЧЕОЙС ОЕ ДПУФБЧМСМЙ ХДПЧПМШУФЧЙС, ЛБЛ ЬФП ВЩМП ПВЩЮОП, ЙЪ-ЪБ ХУФБМПУФЙ ПФ РЕТЕЦЙФПЗП Ч ЧБООПК.
ОБ УМЕДХАЭЙК ДЕОШ, ОБ РЕТЕНЕОЕ, С ТБУУЛБЪБМБ УЧПЕК РПДТХЗЕ РТП ЬЛУРЕТЙНЕОФ У НБЫЙОЛПК.
ДБК РПРТПВПЧБФШ? - РПРТПУЙМБ ПОБ, Й НЩ ТЕЫЙМЙ ЧНЕУФЕ РПУМЕ ЫЛПМЩ РПКФЙ ЛП НОЕ.
РТЙЧЕДС РПУМЕ ХТПЛПЧ чЕТЛХ Л УЕВЕ ДПНПК, С РТПЧЕМБ ЕЕ Ч ЧБООХА. чПДХ Ч НБЫЙОЛХ С ЪБМЙЧБФШ ОЕ УФБМБ, Б, РТЙУМПОЙЧ МПВПЛ РПДТХЗЙ Л НБЫЙОЛЕ, ЧЛМАЮЙМБ ЕЕ. чЕТЛБ УТБЪХ ПФУФТБОЙМБУШ.
НОЕ ЭЕЛПФОП!
ФПЗДБ ДБК С!
С РТЙУМПОЙМБУШ Л НБЫЙОЛЕ Й, ДПКДС ДП РЙЛБ РТЙСФОПЗП, ЗТПНЛП Й РТЕТЩЧЙУФП ДЩЫБ, ЪБДЕТЗБМБУШ ФЕМПН.
ЮФП У ФПВПК?! - УРТПУЙМБ чЕТЛБ.
ЬФП ПФ ФПЗП, ЮФП ПЮЕОШ РТЙСФОП!
ЧЕТЛБ ПРСФШ ОЕТЕЫЙФЕМШОП РТЙУМПОЙМБУШ Л НБЫЙОЛЕ. пОБ ФП РТЙЦЙНБМБ, ФП ХВЙТБМБ УЧПК МПВПЛ. й ФПЗДБ С ТЕЫЙМБ ЕК РПНПЮШ. с ЧУФБМБ УЪБДЙ ЕЕ Й, ЧЪСЧЫЙУШ ТХЛБНЙ ЪБ НБЫЙОЛХ, РТЙЦБМБ Л ОЕК УЧПЙН ФЕМПН чЕТЛХ. мПВЛПН С ЮХЧУФЧПЧБМБ ХРТХЗХА ДЕЧЙЮША РПРЛХ Й ЬФП ВЩМП РТЙСФОП.
РПОБЮБМХ ПОБ ЧЩТЧБМБУШ, ОП РПФПН ЪБНЕТМБ, Б ЮЕТЕЪ ОЕЛПФПТПЕ ЧТЕНС С ПЭХФЙМБ УЧПЙН ФЕМПН, ЮФП ЪБД РПДТХЗЙ УПЧЕТЫБЕФ ЛБЛЙЕ-ФП ЛТХЗППВТБЪОЩЕ ДЧЙЦЕОЙС.
НБНБ…, НБНПЮЛЙ… - ФПОЕОШЛЙН ЗПМПУЛПН ЪБУЛХМЙМБ чЕТЛБ.
ЦБДОЩНЙ ЗМБЪБНЙ С ОБВМАДБМБ, ЛБЛ ЧПМОЩ ПТЗБЪНБ РТПИПДСФ РП ИТХРЛПНХ ФЕМХ чЕТЛЙ, Б МПВЛПН ЮХЧУФЧПЧБМБ, ЛБЛ ДЕТЗБЕФУС ЕЕ РПРЛБ. чДТХЗ, ПОБ У УЙМПК ЧЩТЧБМБУШ ЙЪ НПЕЗП РМЕОБ.
ЧУЕ…, ВПМШЫЕ ОЕ НПЗХ…!
РТЙСФОП ВЩМП?
ПВБМДЕФШ!
ЕЭЕ ВХДЕЫШ?
ДБ! фПМШЛП ПФДЩЫХУШ!
ЛБЛ ОБТЛПНБО ЪБТБЦБЕФ ФСЗПК Л ОБТЛПФЙЛБН УЧПЙИ ДТХЪЕК, ФБЛ Й С «ЪБТБЪЙМБ» НБЫЙОЛПК РПЮФЙ ЧУЕИ ДЕЧПЮЕЛ ОБЫЕЗП ЛМБУУБ. фЕ, Х ЛПЗП ДПНБ ВЩМЙ УФЙТБМШОЩЕ НБЫЙОЛЙ, УФБМЙ ТЕЗХМСТОП ЪБОЙНБФШУС «УФЙТЛПК» ВЕЪ ВЕМШС, Б Х ЛПЗП ЙИ ОЕ ВЩМП, ИПДЙМЙ Ч ЗПУФЙ Л ФЕН, Х ЛПЗП ПОЙ ВЩМЙ. рПЪЦЕ, НЩ ОБХЮЙМЙУШ ПВИПДЙФШУС ВЕЪ НБЫЙОПЛ, ОП ЬФП ХЦЕ ДТХЗБС ЙУФПТЙС.
н. уЕТЗЕЕЧ
уЕУФТЙГБ бМЕОХЫЛБ
лБФЕЗПТЙС:
рЕТЧЩК ПРЩФ
бЧФПТ:
н. уЕТЗЕЕЧ
ВЩМ Х НЕОС ПДОПЛМБУУОЙЛ РП ЙНЕОЙ йЧБО. нЩ У ОЙН ЧНЕУФЕ ЪБОЙНБМЙУШ Ч БЧЙБНПДЕМШОПК ЛТХЦЛЕ. лБЛ-ФП С, ДЕМБС НПДЕМШ УБНПМЕФБ, ПВОБТХЦЙМ, ЮФП Х НЕОС ЪБЛПОЮЙМБУШ ЛБМШЛБ (ВХНБЗБ ЛПФПТПК ПВЛМЕЙЧБАФ ЛТЩМШС). с РПВЕЦБМ Ч НБЗБЪЙО. лБМШЛЙ ОЕ ВЩМП. фПЗДБ С ЧУРПНОЙМ, ЮФП йЧБО ЗПЧПТЙМ, ЮФП Х ОЕЗП ЕУФШ ГЕМЩК ТХМПО ЛБМШЛЙ. юЕТЕЪ 3 НЙОХФЩ С ЪЧПОЙМ Л ОЕНХ Ч ДЧЕТШ.
дЧЕТШ ПФЛТЩМБ ЕЗП УФБТЫБС УЕУФТБ. еЕ ЪЧБМЙ мЕОБ, Й НЩ У ТЕВСФБНЙ ПВЩЮОП ДТБЪОЙМЙ ЙИ: «уЕУФТЙГБ бМЕОХЫЛБ Й ВТБФЕГ йЧБОХЫЛБ», Б чБОШЛХ ЙОПЗДБ ЪЧБМЙ «лПЪМЕОПЮЛПН», ПУПВЕООП ЛПЗДБ ПО ЮФП-ОЙВХДШ РЙМ - «оЕ РЕК! лПЪМЕОПЮЛПН УФБОЕЫШ!». мЕОБ ВЩМБ ОБ 4 ЗПДБ УФБТЫЕ Й, У ЧЩУПФЩ НПЙИ 14 МЕФ, ЛБЪБМБУШ ХЦБУОП ЧЪТПУМПК.
- йЧБО ДПНБ?
- ъБКДЙ! чБОШЛЙ ОЕФ. пО ОБ ТЩВБМЛХ ХЕИБМ У ДЧПАТПДОЩН ВТБФПН с ЧЩНЩФШУС ТЕЫЙМБ, Б НОЕ РП ФЕМЕЖПОХ ДПМЦОЩ РПЪЧПОЙФШ. фЩ РПУЙДЙ, Б, ЕУМЙ РПЪЧПОСФ, УЛБЦЙ, ЮФП С Ч ЧБООПК. рХУФШ ЮЕТЕЪ 15 НЙОХФ РЕТЕЪЧПОСФ.
у ЬФЙНЙ УМПЧБНЙ «бМЕОХЫЛБ» ЪБФБЭЙМБ НЕОС Ч ЛЧБТФЙТХ, РПДПЦДБМБ, РПЛБ С ТБЪХАУШ Й РТПКДХ Ч ЛПНОБФХ, Й ХЫМБ Ч ЧБООХА.
ч ЧБООПК Х ОЙИ ВЩМП ПЛОП, ЛПФПТПЕ ЧЩИПДЙМП ОБ ЛХИОА. лБЛ-ФП чБОШЛБ ТБУУЛБЪЩЧБМ, ЮФП, ЛПЗДБ УЕУФТБ НПЕФУС, ПО ЙОПЗДБ РПДЗМСДЩЧБЕФ, Й ТЕЫЙМ РПУНПФТЕФШ ОБ ЗПМХА мЕОХ. с ПУФПТПЦОП РТПЫЕМ ОБ ЛХИОА. пЛОП ВЩМП ЧЩУПЛП. с ЧУФБМ ОБ ПВЕДЕООЩК УФПМ Й ЪБЗМСОХМ Ч ПЛОП. мЕОБ УФПСМБ РПД ДХЫЕН ВПЛПН ЛП НОЕ Й ЗХВЛПК ФЕТМБ ОЙЪ ЦЙЧПФБ. лПОЕГ НПК ПФ ЬФПЗП ЪТЕМЙЭБ ЧУФБМ УФПМВПН. й ФХФ ПОБ ВЩУФТП РПЧЕТОХМБ ЗПМПЧХ Й РПУНПФТЕМБ Ч ПЛОП. с РТЙУЕМ, ПУФПТПЦОП УМЕЪ УП УФПМБ Й РТПЛТБМУС Ч ЛПНОБФХ. нЕОС УЙМШОП НХЮЙМБ НЩУМШ, ЮФП
ПОБ НЕОС ЪБУЕЛМБ.
юЕТЕЪ ОЕЛПФПТПЕ ЧТЕНС С ХУМЩЫБМ, ЛБЛ ПОБ ЧЩЫМБ ЙЪ ЧБООПК, ПФЛТЩМБУШ ДЧЕТШ Й
мЕОБ РТПЫМБ Ч ЛПНОБФХ. оБ ОЕК ВЩМ ОБДЕФ ЛПТПФЛЙК ЪЕМЕОЩК ИБМБФЙЛ.
- рПДЗМСДЩЧБМ? - УРТПУЙМБ ПОБ, ХМЩВБСУШ Й Ч ХРПТ ЗМСДС НОЕ Ч ЗМБЪБ.
с ФХРП НПМЮБМ. жЙЪЙПОПНЙС НПС УФБМБ РХОГПЧПК ПФ УФЩДБ.
- юФП, ЙОФЕТЕУОП РПУНПФТЕФШ? оЙЛПЗДБ ОЕ ЧЙДЕМ? рПРТПУЙМ ВЩ, С ВЩ ФЕВЕ Й ФБЛ РПЛБЪБМБ.
- лБЛ?
- б ЧПФ ФБЛ!
у ЬФЙНЙ УМПЧБНЙ ПОБ ТБУРБИОХМБ ИБМБФ. зПМПЧБ НПС РПЫМБ ЛТХЗПН. ч НЕФТЕ ПФ УЕВС С РЕТЧЩК ТБЪ Ч ЦЙЪОЙ ЧЙДЕМ ЛТБУЙЧПЕ Й БВУПМАФОП ЗПМПЕ ФЕМП НПМПДПК ДЕЧХЫЛЙ.
пОБ УДЕМБМБ ЫБЗ ЛП НОЕ.
- оБУНПФТЕМУС? нПЦЕФ, ФЩ Й РПФТПЗБФШ ИПЮЕЫШ?
- лБЛ? - ПРСФШ ФХРП УРТПУЙМ С.
- чПФ ФБЛ!
пОБ РТПФСОХМБ ТХЛХ Й РПМПЦЙМБ ЕЕ НОЕ НЕЦДХ ОПЗ. рБМШГЩ ЕЕ, УЦЙНБСУШ Й ТБЪЦЙНБСУШ, НСМЙ НПК ЮМЕО. еНХ УФБМП ПЮЕОШ ФЕУОП.
- йДЙ УАДБ! - Й ПОБ РПФСОХМБ НЕОС Л ДЙЧБОХ.
рТЙУЕЧ ОБ ДЙЧБО, ПОБ УФБМБ ТБУУФЕЗЙЧБФШ НОЕ ВТАЛЙ.
тХЛЙ ЕЕ ДТПЦБМЙ. юЕТЕЪ ОЕЛПФПТПЕ ЧТЕНС С ВЩМ РПМОПУФША ТБЪДЕФ.
- лБЛЙЕ НЩ ВПМШЫЙЕ! - ЧПУИЙЭЕООП УЛБЪБМБ ПОБ - оЕ Х ЛБЦДПЗП ЧЪТПУМПЗП НХЦЙЛБ ФБЛПЕ ВПЗБФУФЧП! уЕКЮБУ НЩ РПРТПВХЕН РПЪОБЛПНЙФШ ЕЗП У НПЕК «ЛЙУЛПК»! фПМШЛП, ДМС ЮЙУФПФЩ ОБЫЙИ ПФОПЫЕОЙК, УВЕЗБК Ч ЧБООХА!
с ВЩУФТП, ОП ФЭБФЕМШОП ЧЩНЩМ ЧУЕ УЧПЙ ЙОФЙНОЩЕ НЕУФБ Й, ЧЕТОХЧЫЙУШ Ч ЛПНОБФХ, РПДПЫЕМ Л ДЙЧБОХ, ЛПФПТЩК мЕОБ ХЦЕ ХУРЕМБ ТБЪМПЦЙФШ.
пОБ РПФСОХМБ НЕОС ЪБ ТХЛХ, Й С ЪБЧБМЙМУС ОБ ДЙЧБО ТСДПН У ОЕК. еЕ ЗТХДЙ ЛБУБМЙУШ НПЕЗП ФЕМБ. рТЙЛПУОПЧЕОЙС ЙИ ВЩМЙ ПЮЕОШ РТЙСФОЩ. зХВЩ ЕЕ РТЙВМЙЪЙМЙУШ Л НПЙН Й ПОБ НЕОС РПГЕМПЧБМБ. зПМПЧБ ЛТХЦЙМБУШ, ДЩИБОЙС ОЕ ИЧБФБМП. с РПЮХЧУФЧПЧБМ, ЛБЛ ПОБ ЧЪСМБ НЕОС ЪБ ТХЛХ Й РПМПЦЙМБ НПА МБДПОШ ОБ УЧПК МПВПЛ.
нЕЦДХ ОПЗ мЕОЩ ВЩМП НПЛТП Й ФЕРМП. с ЧЧЕМ РБМШЮЙЛ Ч ЕЕ ЛЙУЛХ. мЕОБ РПДБМБУШ ОБЧУФТЕЮХ НПЕК ТХЛЕ Й УФБМБ ДЕМБФШ ФЕМПН РПУФХРБФЕМШОЩЕ ДЧЙЦЕОЙС. нПК РБМШЮЙЛ ОЩТСМ ЧП ЧМБЦОХА ЗМХВЙОХ ЕЕ ФЕМБ.
- фЕРЕТШ РПЗМБДШ ВХЗПТПЛ, ЛПФПТЩК ЧЧЕТИХ! - РПРТПУЙМБ ПОБ.
с ОБЭХРБМ НБМЕОШЛЙК ЛБЛ ЗПТПЫЙОБ, ФЧЕТДЩК ВХЗПТПЛ. мЕОБ ОЕЗТПНЛП БИОХМБ.
- оЕ ФБЛ УЙМШОП, РПУМБВЕЕ…
тХЛБ ЕЕ РПФСОХМБУШ Л НПЕНХ ЮМЕОХ, ПВИЧБФЙМБ ЕЗП Й УФБМБ ПЗПМСФШ ЕЗП ЗПМПЧЛХ. вХДХЮЙ ОБ РТЕДЕМШОПН ЧЪЧПДЕ, С РПЮФЙ УТБЪХ УФБМ УРХУЛБФШ. лПЗДБ С ЪБЛПОЮЙМ, мЕОБ ХВТБМБ ТХЛХ.
- фЕРЕТШ ФЩ НОЕ…. - РПРТПУЙМБ ПОБ, Й С РТПДПМЦЙМ РТЕТЧБООПЕ НОПА РПЗМБЦЙЧБОЙЕ ЕЕ ЗПТПЫЙОЩ. дЩИБОЙЕ ЕЕ УФБМП ЗТПНЛЙН Й РТЕТЩЧЙУФЩН, ПОБ ЧЩЗОХМБУШ ЧУЕН ФЕМПН Й ПВНСЛМБ.
нЙОХФ ЮЕТЕЪ РСФШ ПОБ УЛБЪБМБ:
- фЕРЕТШ НПЦЕЫШ РПУНПФТЕФШ РПВМЙЦЕ, ЕУМЙ ИПЮЕЫШ…
лПОЕЮОП, С ПЮЕОШ ИПФЕМ Й, ЧУФБЧ ОБ ЛПМЕОЙ НЕЦДХ ЕЕ ТБЪДЧЙОХФЩИ ОПЗ, УФБМ ТБУУНБФТЙЧБФШ ЕЕ РЕЭЕТЛХ. пУФПТПЦОП ТБЪДЧЙОХЧ РБМШГБНЙ ЕЕ ЗХВЛЙ, С ХЧЙДЕМ ОЕЦОХА ТПЪПЧХА ЗМХВЙОХ.
- иПЮЕЫШ ФХДБ? - У РТЙДЩИБОЙЕН УРТПУЙМБ ПОБ.
- пЮЕОШ ИПЮХ!
- фПЗДБ УВЕЗБК ПРСФШ Ч ЧБООХА, УНПК У ЛПОГБ ПУФБФЛЙ УРЕТНЩ, Б ЛПЗДБ ВХДЕЫШ ВМЙЪЛП Л ПТЗБЪНХ, ОЕ ЛПОЮБК Ч НЕОС. уЛБЦЙ НОЕ, ЮФП ФЩ ВМЙЪЛП. с ЮФП-ОЙВХДШ РТЙДХНБА.
с ДПВТПУПЧЕУФОП ЧЩРПМОЙМ ЧУЕ, ЮФП ПОБ УЛБЪБМБ, Й МЕЗ ТСДПН У ОЕК.
- мСЗ ОБ НЕОС.
с МЕЗ УЧЕТИХ. мЕОБ ЧЪСМБ ТХЛПК НПК ЮМЕО Й ОБРТБЧЙМБ УЕВЕ Ч РЕЭЕТЛХ. вЩМП ФБН УЛПМШЪЛП, ФЕРМП Й ПЮЕОШ-ПЮЕОШ РТЙСФОП. с ОБЮБМ ЙН ДЧЙЗБФШ, Б мЕОБ УФБМБ ДЧЙЗБФШУС ОБЧУФТЕЮХ НОЕ.
- бИ, ЛБЛ ИПТПЫП! лБЛ ИПТПЫП…- ЫЕРФБМБ ПОБ - еЭЕ, ЕЭЕ…, ЕЭЕ…
- мЕОБ, С ВМЙЪЛП!
- рПДПЦДЙ - ПОБ ЧЩУЧПВПДЙМБУШ ЙЪ-РПД НЕОС Й, ОБЛМПОЙЧЫЙУШ ОБДП НОПК, ЧФСОХМБ НПК ЮМЕО Ч ТПФ. еЕ СЪЩЛ ЪБУЛПМШЪЙМ РП ЗПМПЧЛЕ, Б РБМШЮЙЛБНЙ ПОБ ДЕМБМБ ДЧЙЦЕОЙС РП ЮМЕОХ, ЛПФПТЩЕ ТЕВСФБ Ч РЙПОЕТМБЗЕТЕ ОБЪЩЧБМЙ «ДТПЮЙФШ». оЕРЕТЕДБЧБЕНП РТЙСФОЩЕ ПЭХЭЕОЙС ПИЧБФЙМЙ НЕОС, С ЪБДЕТЗБМУС Й УРХУФЙМ Ч мЕОЙО ТПФЙЛ.
- фЕВЕ ВЩМП ИПТПЫП?
- дБ! ьФП ЗПТБЪДП РТЙСФОЕЕ, ЮЕН ДЕМБФШ ИПТПЫП УБНПНХ УЕВЕ - ЧЩТЧБМПУШ Х НЕОС.
- б ФЩ ДБЧОП ДЕМБЕЫШ ЬФП УБН УЕВЕ?
- мЕФ У 12-Й. б ФЩ?
- й С ФПЦЕ МЕФ У 12-Й. б ФЩ УТБЪХ УФБМ ЛПОЮБФШ?
- оЕФ. рПОБЮБМХ РТПУФП ДТПЮЙМ ОЕ ЛПОЮБС, Б РПФПН ЛБЛ-ФП ТБЪ, ДЕМБМ ЬФП ДПМЗП Й ЛПОЮЙМ. б ФЩ?
- с РПЮФЙ РПМЗПДБ ОЕ НПЗМБ ЛПОЮЙФШ. уЕТЕЦБ! с Й УЕКЮБУ ОЕ ХУРЕМБ ЛПОЮЙФШ. фЩ НПЦЕЫШ РПГЕМПЧБФШ НЕОС? фБН…., ЧОЙЪХ…?
с ОБЛМПОЙМУС ОБД мЕОЙОПК ЛЙУЛПК, РТПУХОХМ УЧПЙ МБДПОЙ РПД ЕЕ СЗПДЙГЩ, РПРЩФБМУС РТЙРПДОСФШ ЕЕ РПРЛХ. дПЗБДМЙЧБС мЕОБ РПОСМБ, ЮФП НОЕ ОЕ УПЧУЕН ХДПВОП Й РТЙРПДОСМБ ОПЗЙ, ТБЪЧЕДС ЙИ Ч УФПТПОЩ Й УПЗОХЧ Ч ЛПМЕОСИ. еЕ РЕЭЕТЛБ РТЙРПДОСМБУШ Й РТЙЪЩЧОП УНПФТЕМБ ОБ НЕОС. с ЧЧЕМ УЧПК СЪЩЛ Ч мЕОЙОП МПОП Й УДЕМБМ ЙН ОЕУЛПМШЛП РПУФХРБФЕМШОЩИ ДЧЙЦЕОЙК.
- уЕТЕЦБ, ОЕ ФБЛ. лМЙФПТ РПМЙЦЙ…..оХ, ФПФ ВХЗПТПЛ…..
с РПОСМ ЕЕ Й УФБМ ЧПДЙФШ СЪЩЛПН РП ЛМЙФПТХ, Б РПФПН ЧУПУБМ ЕЗП Ч УЧПК ТПФ, ОЕ РТЕЛТБЭБС ТБВПФБФШ СЪЩЛПН. дТПЦБЭЙЕ мЕОЙОЩ ОПЗЙ ПВИЧБФЙМЙ Й УЦБМЙ НПА ЗПМПЧХ. дБЦЕ ЕУМЙ ВЩ С ЪБИПФЕМ ЧЩТЧБФШУС, С ВЩ ОЕ НПЗ. мЕОБ МЕЦБМБ, ЪБЛТЩЧ ЗМБЪБ Й НСМБ ДЧХНС ТХЛБНЙ УЧПА ЛТБУЙЧХА ЗТХДШ. чДТХЗ ОПЗЙ ДЕЧХЫЛЙ У ФБЛПК УЙМПК УДБЧЙМЙ НПА ЗПМПЧХ, ЮФП НОЕ УФБМП ЕЕ ВПМШОП. мЕОБ ЪБФТСУМБУШ Й УП ЧУИМЙРПН ПВНСЛМБ. зМБЪБ ЕЕ ПФТЕЫЕООП УНПФТЕМЙ Ч РПФПМПЛ.
- с УДЕМБМБ ФЕВЕ ВПМШОП? - УРТПУЙМБ ПОБ - йЪЧЙОЙ, ОЕ НПЗХ УЕВС ЛПОФТПМЙТПЧБФШ,
ЛПЗДБ ЛПОЮБА. б ФЩ НПМПДЕГ, УРПУПВОЩК НБМШЮЙЛ!
нОЕ ХЦЕ ИПФЕМПУШ ЕЭЕ. с ПУФПТПЦОП ЧЪСМ мЕОХ ЪБ ЗТХДШ Й УФБМ НСФШ РБМШГЕН ЕЕ УПУПЛ.
- рПГЕМХК ЕЗП…..
с ЧЪСМ УПУПЛ ЗХВБНЙ.
- рПУЙМШОЕЕ…ЧУПУЙ Ч ТПФЙЛ….
мЕОБ ПРСФШ УФБМБ ЪБЧПДЙФШУС. с, ГЕМХС ЗТХДШ, УФБМ ЗМБДЙФШ РБМШЮЙЛПН ЕЕ МАВЙНХА ЗПТПЫЙОХ, ОП мЕОБ ЧДТХЗ ЧЩУЧПВПДЙМБ НПА ТХЛХ Й УЛБЪБМБ:
- пУФБМУС ЕЭЕ ПДЙО ЬФБР ОБЫЕЗП У ФПВПА ТБЪЧТБФБ, ОП С ЮЕТЕЪ ЬФП ЕЭЕ ОЕ РТПИПДЙМБ,
ИПФС РПРТПВПЧБФШ ДБЧОП ИПФЕМБ.
мЕОБ ЧУФБМБ ОБ ЛПМЕОЙ, Б ЪБФЕН Й ОБ МПЛФЙ Й ЧЩЗОХМБ УРЙОХ. с, УРПУПВОЩК НБМШЮЙЛ, РТЙУФТПЙМУС УЪБДЙ Й ЧЧЕМ УЧПК ЮМЕО Ч ЕЕ ЛЙУЛХ.
- уЕТЕЦБ! нЩ ЬФП ХЦЕ РТПИПДЙМЙ. дБЧБК РПРТПВХЕН ЧЧЕУФЙ ЕЗП НОЕ Ч РПРЛХ. фПМШЛП
ОЕ УТБЪХ. чЧЕДЙ ЧОБЮБМЕ РБМШЮЙЛ.
с ЧЧЕМ ХЛБЪБФЕМШОЩК РБМЕГ Ч мЕОЙОХ РПРЛХ. пОБ, ЛБЛ Й ЕЕ ЛЙУЛБ, ВЩМБ ЧУС УЛПМШЪЛБС.
- мЕО! фЩ ЕЕ УНБЪБМБ?
- дБ. тПДЙФЕМЙ РТЙЧЕЪМЙ ЙЪ-ЪБ ЗТБОЙГЩ УНБЪЛХ ОБ ЧПДОПК ПУОПЧЕ, УРЕГЙБМШОП ДМС УЕЛУБ. с Х ОЙИ ЕЕ УМХЮБКОП ОБЫМБ.
- мЕО! оП ЧЕДШ ЧЩИПДЙФ, ЮФП ФЩ ЪБТБОЕЕ ТЕЫЙМБ МЕЮШ УП НОПК, ТБЪ ФЩ ЕЕ УНБЪБМБ ЕЭЕ Ч ЧБООПК?
- дБ. оЙЛФП ЪЧПОЙФШ НОЕ ОЕ ДПМЦЕО. с ЬФП УЛБЪБМБ, ЮФПВЩ ЪБНБОЙФШ ФЕВС Ч ЛЧБТФЙТХ.
нОЕ РЕТЕД ФЧПЙН РТЙИПДПН ПЮЕОШ УЙМШОП ИПФЕМПУШ. чЧЕДЙ ФЕРЕТШ ДЧБ РБМШЮЙЛБ Й ФЙИПОШЛП ЙНЙ РПЛТХФЙ.
нОЕ РПЛБЪБМПУШ, ЮФП РПУМЕ ФПЗП ЛБЛ С РПЛТХФЙМ РБМШГБНЙ Ч мЕОЙОПК РПРЛЕ, ЧИПД Ч ОЕЕ ОЕНОПЗП ТБУЫЙТЙМУС. с ПРСФШ РТЙУФТПЙМУС УЪБДЙ, РТЙУФБЧЙМ ЗПМПЧЛХ ЮМЕОБ Л ДЩТПЮЛЕ Й ПУФПТПЦОП ОБДБЧЙМ. чОБЮБМЕ ЮМЕО ОЕ ИПФЕМ ФХДБ ЪБИПДЙФШ, ОП РПФПН УФБМ НЕДМЕООП РТПОЙЛБФШ Ч ЗМХВШ. мЕОБ ПИОХМБ Й УФБМБ РПДБЧБФШУС ОБЧУФТЕЮХ НПЕНХ ЮМЕОХ. рПУФЕРЕООП ПО ЧПЫЕМ ЧОХФТШ ВПМШЫЕ ЮЕН ОБРПМПЧЙОХ.
- зМХВЦЕ ОЕ ОБДП - РПРТПУЙМБ мЕОБ - Б ФП ВХДЕФ ВПМШОП. дЧЙЗБКУС!
с УФБМ ДЧЙЗБФШУС. рТБЧБС ТХЛБ мЕОЩ УЛПМШЪОХМБ ЧОЙЪ, Й С РПЮХЧУФЧПЧБМ, ЮФП ПОБ МБУЛБЕФ УЧПК ЛМЙФПТ. рПУФЕРЕООП С РТЙВМЙЦБМУС Л ТБЪЧСЪЛЕ Й ЛПЗДБ РПДПЫЕМ ПТЗБЪН, С ЛПОЮБС, ЧЧЕМ ЮМЕО ОБ ЧУА ЗМХВЙОХ Й, ОЕ УНПФТС ОБ ФП, ЮФП мЕОБ ЛБЦДЩК НПК ФПМЮПЛ УПРТПЧПЦДБМБ ЧУЛТЙЛПН, С, РТПДПМЦБС ЪБФБМЛЙЧБФШ ЕЗП ЛБЛ НПЦОП ЗМХВЦЕ, ЛПОЮЙМ. нЩ ПВБ, ЛБЛ РПДЛПЫЕООЩЕ, ТХИОХМЙ ОБ ДЙЧБО.
- уЕТЕЦБ! с ЦЕ РТПУЙМБ….фЩ ФПЦЕ УЕВС ОЕ ЛПОФТПМЙТХЕЫШ.
- фЕВЕ ВЩМП ВПМШОП?
- чОБЮБМЕ ВПМШОП, ОП РПФПН ВПМШ ХЫМБ Й УФБМП РТЙСФОП. с ПЮЕОШ ИПТПЫП ЛПОЮЙМБ! фЕРЕТШ РП ПЮЕТЕДЙ ВЕЦЙН Ч ЧБООХА!
пОБ ЧУЛПЮЙМБ Й РПЫМБ Ч ЧБООХА. рПФПН УИПДЙМ С. нЩ ПДЕМЙУШ Й РТЙУЕМЙ ОБ ДЙЧБО.
- уЕТЕЦБ! оЕ ТБУУЛБЪЩЧБК ОЙЛПНХ ПВ ЬФПН. рПЦБМХКУФБ!
- оЙЛПЗДБ! с ЛМСОХУШ ФЕВЕ! оЙ ПДОПНХ ЮЕМПЧЕЛХ!
С ТБУУЛБЪБМ ПВ ЬФПН УЧПЕНХ ДТХЗХ ЧП ЧУЕИ РПДТПВОПУФСИ, ОБРЙЧЫЙУШ ЧПДЛЙ Й ТБЪНБЪЩЧБС УПРМЙ. юЕТЕЪ 6 МЕФ. рТБЧДБ, ФПК, ЛПНХ С ЛМСМУС, ХЦЕ ОЕ ВЩМП. чЕТОХЧЫЙУШ ЙЪ БТНЙЙ, С ХЪОБМ, ЮФП ПОБ ЧЩЫМП ЪБНХЦ. нХЦ ЕЕ ПЛБЪБМУС ОБТЛПНБО. й мЕОБ ФПЦЕ УФБМБ ОБТЛПНБОЛПК. б РПФПН УЙМШОП ПРХУФЙМБУШ Й ХНЕТМБ. пФ РЕТЕДПЪЙТПЧЛЙ. с ТБД, ЮФП НОЕ ОЕ РТЙЫМПУШ ХЧЙДЕФШ ЕЕ ПРХУФЙЧЫХАУС Й ОЕПРТСФОХА. ч НПЕК РБНСФЙ ПОБ ЧУЕЗДБ ПУФБОЕФУС ПЮЕОШ ЮЙУФПРМПФОПК Й БЛЛХТБФОПК. б ДП ФПЗП ЛБЛ НЕОС ЪБВТЙМЙ Ч БТНЙА, С ЙОПЗДБ РТЙИПДЙМ Л ОЕК.
лПЗДБ ОЙЛПЗП ОЕ ВЩМП ДПНБ. й НЩ У ОЕК «РПЧФПТСМЙ РТПКДЕООЩК НБФЕТЙБМ», ЖБОФБЪЙТХС Й РПЮФЙ ЛБЦДЩК ТБЪ РТЙДХНЩЧБС ЮФП-ФП ОПЧПЕ, МБЪБС ДТХЗ ДТХЗХ ЧП ЧУЕ ДЩТПЮЛЙ РБМШЮЙЛБНЙ Й ЪБГЕМПЧЩЧБС ЛБЦДХА ЛМЕФПЮЛХ ФЕМБ. й ОЙЛФП ОБН ОЙЛПЗДБ ОЕ РПНЕЫБМ. й ОЙЛФП ОЕ ПВТБФЙМ ЧОЙНБОЙС, ЮФП С ИПЦХ Л ОЕК, ЛПЗДБ НПЕЗП ФПЧБТЙЭБ ОЕФ ДПНБ.
х ОЕЕ ОБ НПЗЙМЕ РПЮФЙ ЧУЕЗДБ ЦЙЧЩЕ ГЧЕФЩ. ьФЙ ГЧЕФЩ РТЙОПЫХ С. ч ВМБЗПДБТОПУФШ ЪБ УБНЩЕ УЮБУФМЙЧЩЕ ДОЙ НПЕК АОПУФЙ.
н. уЕТЗЕЕЧ
ьФЙ Й НОПЗЙЕ ДТХЗЙЕ ЬТПФЙЮЕУЛЙЕ ТБУУЛБЪЩ чЩ ЧУЕЗДБ ОБКДЕФЕ ОБ ОБЫЕН УБКФЕ
