Община отца Понтия в Михново
С 1958 года Лидия Павловна стала ездить в Мих-ново, в тридцати километрах от Вильнюса, в общину отца Понтия Рупышева. Отец Понтий - современник отца Иоанна Кронштадтского. Рукоположенный во священники в 1901 году, он был назначен на приход в уездный город Вилейку, позднее служил в Гельсингфорсе (в 1917 году был священником минной дивизии Балтийского флота). За благословением на начало пастырского пути отец Понтий ездил в Кронштадт к отцу Иоанну.
«Отец Иоанн Кронштадтский был его духовным наставником и провидел его высокие духовные дары. Рассказывали, что как-то раз после службы пили чай, было много разных гостей. Отец Понтий скромно сидел в уголочке далеко, а отец Иоанн нашел его и усадил рядом с собой. Потом отец Иоанн его исцелил. У отца Понтия гайморит был, хотели долбить, и вот он или спросил, или благословения попросил, я уж не знаю. А отец Иоанн только рукой махнул: “Ах, эти врачи!” И все как рукой сняло.
Во время революции отца Понтия преследовали и хотели арестовать, но его предупредили, и он, попрощавшись с семьей, сел на поезд и поехал в Вильно, - без документов, без всего. Молился в дороге, и когда проверяли документы, на него не обращали внимания. И так чудом он доехал».
В это время Вильнюс и прилегающие районы перешли к Польше. Десятки православных приходов бывших Виленской и Ковенской губерний оказались без духовного окормления и материальной поддержки. Протоиерей Понтий самоотверженно трудился, посещал разоренные храмы, восстанавливал разрушенные и постоянно совершал богослужения. В феврале 1921 года он впервые приехал в Михново в имение помещиков Корецких. Владелица имения, вдова Анастасия Дементьевна Корецкая, просила церковное начальство прислать иерея послужить в домовой церкви ее имения в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», построенной еще до революции по благословению оптинских старцев.
Во время Великого поста 1921 года отец Понтий служил в этой церкви ежедневно и произносил вдохновенные проповеди. Его слова и пример его самоотверженной жизни зажег огнем христианской ревности сердца Корецких, самой Анастасии Дементьевны и ее трех дочерей, Марии, Варвары и Анастасии (младшей в ту пору было 25 лет, старшей - 30). «Невозможно и дальше вести праздную жизнь, - говорил батюшка, - пора вспомнить о Боге и молить Его о спасении».
«Он так людей привлекал своей силой духовной, что эти помещики сменили всю свою жизнь. Они были верующие, но до этого жизнь вели светскую, ездили по гостям, ходили без платочков, конечно. Но после встречи с ним все-все сменили. Основали общину строгую. Разделили землю, у каждой сестры было по участку с домиками - назывались они “Михново”, “Гай” и “Крош”. Одна сестра была замужняя, а две незамужние. Сестры были как игуменьи, и много у них людей собралось, более ста человек. Молились и трудились, жили почти по-монастырски, хотя обетов и не давали. Католики так их и называли, только с автобуса выйдешь: “А, к монахам, вот-вот, Михново”».
Отец Понтий умер в 1939 году, создав к тому времени удивительную общину, проникнутую духом первохристианских времен. «Высокою жизнью живете, выше монахов», - сказал епископ Пантелеимон (Рож-новский), посетивший Михново в 1936 году . Перед кончиной отец Понтий предсказал, что общину ждут трудные времена, но она сохранится. И, действительно, она пережила войну и даже сохранилась при советской власти, хотя в 1950 году была преобразована в колхоз «Михново», а потом стала частью совхоза.
Узнала про Михновскую общину Лидия Павловна через одну свою знакомую, которая работала на заочных курсах для священников в Ленинградской духовной академии, проверяла их работы. Один воспитанник отца Понтия ездил в академию и пригласил эту знакомую приехать в отпуск: «Вам понравится, а там, может, и совсем останетесь». Она съездила, вернулась: «Лидочка!» Восторг. Ну, когда приедешь и гостишь - все готовое, все принесут, чудно поют...
Поехала Лидия Павловна в первый раз. Пожила неделю (обычно гостям позволялось жить неделю, там был специальный гостевой домик). Сестры стали хлопотать у старшей сестры: «Анастасия Николаевна, разрешите ей еще остаться, мы с ней так хорошо поем». Пришлась им по душе. Разрешили еще на неделю.
«Я стала ездить в Михново каждый год в отпуск. Местечко красивое, холмистое, гористое, дороги хорошие, на автобусе-то ехать. А у них река окружает поместье. И такая аллея дивная липовая ведет прямо к церкви. Многие к ним приезжали. Любили благодатный уголок.
никами имения и притом по понедельникам, средам и пятницам всего лишь один раз в день. И это при постоянном тяжелом труде. Тем не менее все радостны, довольны, здоровы, очень любят свой пост, свое воздержание и рады, что Господь дает им силы и возможность вести подвижническую жизнь. Великой радостью и утешением для всех в этой жизни являются молитва, богослужение, частое принятие Святых Таин и та благодать Святого Духа, которая, видимо, царит в этой большой христианской семье... Даже калеки стараются посильно быть полезными, и всюду чистота, порядок, какая-то особая тишина, мирность, точно “веяние тихого ветра”, как в повествовании о пророке Илии».
Все были всегда в чистеньком, в белых платочках, белоснежных. Отец Понтий велел соблюдать чистоту и души, и тела. У них была и ванна, и баня, прачечная. В комнатах жило по два-три, иногда до четырех человек. Был у них завтрак, обед, ужин. Некоторые не ужинали. Перед ужином читали вечерние молитвы и поминали всех о здравии и за упокой. Литургию служили не каждый день, а по праздникам, в воскресенье и на буднях, если память святого. Но на буднях не все присутствовали. Как-то было на литургии два-три человека, пела сестра отца Понтия. Все заняты: кто с коровкой, кто в поле, кто стирает, кто готовит, кто шьет. В город они не выходили. У них все было свое. А какие урожаи! Но их заставили в колхоз. Как они не хотели! Потом я приехала, они плачут: нас - в совхоз. А я: “Какая разница, вы все равно в колхозе”. Всю ночь писала им заявления. Все плакали... Коровки плакали... Разделяли коровок. Часть забрали, часть у них оставили. Но все-таки даже как совхоз община сохранялась. Мне все предлагали жить там постоянно.
И вот не раз меня спрашивали: “А Вы знаете Валентину Евгеньевну, Аглаиду Понтиевну?” Это невестка и дочка отца Понтия, которые жили в Питере. Откуда я знаю, город-то большой! И вот как-то приехал в Питер из Михново священник отец Константин . Он остановился у дочки отца Понтия Аглаиды. А мне сказали, что он приехал, и дали номер телефона. Я позвонила, и Аглаида Понтиевна меня пригласила зайти. Я пришла, тогда же пришла туда и невестка отца Понтия, Валентина, с дочкой и с сыном. И вот начали говорить. Не помню, о чем зашел разговор, я и говорю безо всякого: “Мы раньше ходили в Лесной. Там была церковь иосифская. А в другие нам нельзя было ходить”. Валентина прямо ахнула:
Ах! Вы ходили в Лесном?
Да, там отец Анатолий.
Да-да, я знаю!
Она зацепилась за меня сразу, заинтересовалась. И стала со мной говорить. А отец Константин: “О, вот села на своего конька”. Валентина-то постоянно этот вопрос поднимала в Михнове, то есть о “сергианстве” и т. д. А сестры старшие говорили: “А что вы хотите? Иначе не было бы Церкви”. Ну, как обычно говорят... И вот Валентина мне говорит: “Приходите ко мне”. И я к ней пошла, и мы с ней стали дружить».
Местечко Михново (Микнишкес) расположено в Шальчининкайском районе, в тридцати километрах от Вильнюса. Земли в округе принадлежали дворянскому роду Корецких. Строительство храма в имении связано с посещением семейством Корецких перед Первой мировой войной Оптиной пустыни. Старец Нектарий благословил Анастасию Корецкую построить на погосте, над семейной усыпальницей, домовую церковь. Небольшой деревянный храм, рассчитанный на несколько десятков богомольцев, закончили строить в 1917 году. Это было время больших перемен (война, революция), и поэтому богослужения в михновской церкви, из-за неимения священника, бывали чрезвычайно редко.
Наконец, в феврале 1921 года в домовой церкви Корецких появился священник, отец Понтий Рупышев, с приходом которого уклад привычной жизни дворян в корне изменился. Отец Понтий закончил Виленскую духовную семинарию, в 1901 году был рукоположен во иерея. За благословением на начало пастырских трудов он ездил в Кронштадт к протоиерею о.Иоанну Сергиеву. Во время революции о.Понтий избежал ареста, выехав из Петербурга за пределы Советской России.
О. Понтий познакомился с обитательницами имения. Анастасия Корецкая и ее дочери слушали проповеди священника о христианской жизни, о грехопадении и путях спасения. Личный пример пастыря зажег в них огонь любви ко Христу. Под его влиянием михновские помещицы стали более внимательными к своему внутреннему миру, к слугам, старались давать кров и приют всем приходящим беднякам. Корецкие приняли у себя одиннадцать детей-беженцев из Советской России.
В Михново зарождалась большая христианская семья: сюда стекались верующие, наслышанные об о.Понтии. Уклад жизни михновцев мало чем отличался от монастырского, но на все предложения церковноначалия оформить их обитель как монастырь, о.Понтий отвечал отказом. Сколь мудрым было такое решение пастыря, стало ясно после установления в 1940 году советской власти в Литве, когда начались массовые репрессии по отношению к верующим.
В январе 1939 года общину постигла большая беда - она стала жертвой эпидемии гриппа. Заболел, а затем скоропостижно скончался отец Понтий.
Варвара Корецкая оставила свои воспоминания об о.Понтии, записала его проповеди, сохранила записи. На этом материале в 1999 году в Москве была издана книга «Не оставлю вас сиротами...»
14 июня 1941 года арестовали сестер Варвару и Анастасию Корецких и вывезли в Казахстан. Старшая из сестер - Мария - только чудом избежала этой участи.
В послевоенной неразберихе в районных сводках общину называли «сельскохозяйственной артелью». В 1950 году по распоряжению властей она была преобразована в колхоз «Михново».
В 1963 году советской властью была осуществлена попытка ликвидировать общину. С этой целью артель была закрыта, в рамках которой она могла официально существовать. Но, несмотря на это, общину не удалось упразднить.
Затем, вплоть до распада СССР, «Михново» считалось отделением совхоза «Табаришкес», но на бывших помещьичих землях трудами и молитвами тайных братьев и сестер удавалось сохранять христианский уклад жизни.
После протоиерея Понтия Рупышева общину в Михнове возглавляли: протоиерей Павел Томашевский, протоиерей Константин Авдей, протоиерей Виктор Красковский, священник Владимир Демичев (июль-декабрь 1947 года), при котором михновская община прошла государственную регистрацию.
Отец Константин Авдей без малого пятьдесят лет (с февраля 1948 года) был настоятелем церкви. На учение в Виленской духовной семинарии он получил благословение отца Понтия. В 1942 году принял священнический сан, а уже в советское время заочно закончил Ленинградскую духовную академию.
Преобразования в общине начались после назначения в 1994 году нового настоятеля церкви архимандрита Леонида (Гайдукевича). Еще мальчиком Леонид с матерью и сестрой подходил под благословение о.Понтия. При архимандрите Леониде тесноватая церковь в Михнове была увеличена в объеме за счет притвора с крыльцом. В звоннице появились новые колокола. Рядом с храмом построили два церковных домика. В жилой сестринский дом, бывший господский, провели центральное отопление, было оборудовано банно-прачечное отделение, построен кирпичный гараж. Оставшиеся с прежних времен ветхие строения обновляются.
С особым тщанием сестры ухаживают за погостом и находящимися в его ограде Скорбященской церковью и часовней. Каменную часовню возвели в 1940 году на средства братьев и сестер общины, а также добровольных жертвователей. Строили ее съехавшиеся отовсюду почитатели о.Понтия. Здесь в мраморном саркофаге покоится прах чтимого протоиерея Понтия Рупышева.
В настоящее время в церковном клире состоят: архимандрит Леонид (Гайдукевич), иерей Георгий Гайдукевич и диакон Георгий Дементьев.
С 1922 года, т. е., со времени основания общины, по сей день в Михнове живут и трудятся, как в большой семье, братья и сестры во Христе, в послушании уповая на Господа, с верой преодолевая испытания и соблазны. На смену почившим в нее вливаются новые православные верующие, обычно это паломники - друзья или родственники членов общины, навещавшие их прежде. Нынче в общине около девяти десятков человек. С 1960 года в течение тридцати лет прописка новых людей в Михново была запрещена, община катастрофически старилась, обреченная властями на вымирание.
Лишь после обретения Литвой независимости в 1990 году юридические права михновцев частично были восстановлены. Сельскохозяйственная христианская община «Микнишкес» - таково нынешнее название «Михнова» - прошла государственную регистрацию. Часть земли, некогда принадлежавшей семье Корецких, отдали в распоряжение членов общины. Эта земля осталась землей общего пользования, на ней сеют и пашут, и нива дает пропитание.
Старшей общины с 2004 года стала Юлия Морозова. Она москвичка, была прихожанкой Всехсвятского храма на Соколе. Около двух лет назад побывала в паломничестве в Михнове и осталась здесь. «Нас здесь держит постоянная молитва», - объясняет Юлия, имея в виду не только себя, но и других молодых членов общины, таких, например, как бывший житель белорусского Гомеля Сергей Налецкий, Елена Смирнова из Кедайняй, Виталий Муравьев из Клайпеды, Тамара Илькевич из Рудамины... Общину посещают паломники из разных стран.
Несмотря на приверженность старым традициям, в общине не отвергают технические новинки: в церкви установлены усилители звука, а в жилом доме сестры и братья во время трапезы могут слушать магнитофонные записи чтений из «Житий святых». Фонд обширной библиотеки постоянно пополняется православной литературой. Раньше 16 коров обслуживали четыре доярки, сейчас, благодаря подаренному доильному аппарату, в переоборудованном коровнике справляется всего одна доярка.
Несколько лет назад из литовской столицы в Михново приехали супруги Владимир и Исидора Тархановы. На свои сбережения они переоборудовали здание заброшенного совхозного клуба в дом с жилыми помещениями, комнатами для занятий с детьми и просторной трапезной, где можно проводить детские утренники и концерты. Недаром этот возрожденный из развалин особняк назвали «Нашим домом». Тархановы зарегистрировали общество «Битяле» («Пчелка»), которое помогает адаптироваться к сложностям современной жизни детям округи, многие из которых растут в неполных, нуждающихся или так называемых асоциальных семьях. В «Нашем доме» по воскресеньям ведутся занятия православной школы. Ребята приходят в Скорбященскую церковь, исповедуются, причащаются.
Владыка Хризостом проявляет постоянное внимание к деятельности общества «Битяле», которому в феврале 2005 года Свято-Духов монастырь подарил микроавтобус. Два последних года «Битяле» участвует в республиканской государственной программе по предупреждению детской преступности. Главным лекарством от нездоровых соблазнов всегда было общее делание, совместный труд. Тархановы умело используют новую для себя форму работы с молодежью - они организуют летние православные лагеря труда и отдыха.
Бывшая усадьба Корецких является памятником архитектуры, охраняемым государством, но ее по праву можно назвать и историческим памятником православия в Литве.
Богослужения в храме совершаются по воскресным дням, в праздники и в дни поминовения основателей общины о. Понтия Рупышева, сестер Корецких и их матери.
Поздравляем отца Настоятеля с братией святого храма, сестер и братию общины, прихожан с прошедшим Престольным праздником!
Мы ехали в Михново в день, когда бушевала метель. Дорога была занесена и дважды нам приходилось выходить из машины, чтобы проехать сложные места. Кругом поля, белая пустота, деревеньки чернеющие за деревьями. Михново спрятано от мира. Да и мир словно бы чурается этого места - не спешит протягивать сюда провода интернета, волны радио и мобильной связи.
Это первое впечатление навсегда оставило во мне ощущение, что попасть в Михново не так просто. Ощущается это еще и потому, что особый устав общины определяет особое отношение к интересу извне. И, хотя богомольцев в Михново всегда много, здесь не место праздности, сюда не возят туристов и паломников автобусами. Это место уединения и строгости, молитвенной и аскетической. Приходят сюда многие, привлекаемые высотой подвига, но остаются не все - те только, чья душа действительно ищет отречения от суетности мирской жизни. "Романтика" неофитства не найдет здесь места. И вместе с тем Михново - вовсе не монастырь. Не монахи живут здесь, а миряне. Многие в браке, с детьми. Живут просто и строго, без изысков.
Такие "белые" общины существовали в Русской Церкви до революции в нескольких местах. Сегодня осталась только одна. Принимавшие нас в Михново от интервью отказались. Беседа была краткой, несмотря на то, что о встрече договорено было заранее. Но строгость такая понятна - заложена она в самой идее михновской общины. Встреча наша состоялась, состоялось прикосновение к святыне. Не было только ничего лишнего - ни многословия, ни столь присущей миру нескромности.
В маленькой уютной трапезной на столе - плоды трудов михновских жителей: яблоки, овощи. Всё удивительно вкусно, не взирая на простоту предложенной нам трапезы. Старые деревянные дома, в которых живут общинники, кажется, пахнут этими яблоками и огурцами, поскрипывают половицами. За окнами - знаменитая михновская аллейка, ведущая к церкви. Рядом погост и построенная в 1940 г. Понтиевская часовня-усыпальница. Название - про имени похороненного здесь человека.
Вот он внимательно смотрит на нас со старой фотографии на стене трапезной - отец Понтий Рупышев. Личность удивительной судьбы и удивительной духовной силы. Это понимаешь, когда читаешь его заметки, касающиеся различных сторон духовной жизни. Глубокие, хорошим, ясным языком написанные богословские размышления - как отточенные скрижали, запечатлевшие и личную веру, опыт священника и судьбы Церкви 20 столетия.
Вспоминаю все, что читал об этом человеке. Основатель михновской общины - наш земляк, родившийся в белорусских Ошмянах в 1877 году. Мальчика нарекли редким, непривычным именем Понтий по святцам, так как все были уверены, что недоношенный, слабый ребенок не выживет. Но Господь даровал ему долгую жизнь, хотя болезни не раз подтачивали и без того слабое здоровье. И каждый раз чудо промысла божия спасало батюшку от, казалось, неизбежной смерти.
Юность Понтия прошла в Вильно. Серьезные духовные искания влекли на путь монашеского служения, но по воле родителей молодой человек поступает в московский университет. Тяжелая болезнь прерывает его учебу, которую он продолжает уже в Петербурге, послужив перед тем псаломщком, совершив паломничество в несколько обителей. Неисповедимы пути Господни- в 1901 г. Понтий Рупышев, оставив учебу на историко-фолософском факультете санкт-петербургского университета, блестяще сдает экзамены при Виленской духовной семинарии. В том же году он женится на Зинаиде Дамаскиной, рукополагается в священники и начинает служение в Мариинской церкви г. Вилейка. В 1901-1911 о. Понтий трудится в Бобруйске и Могилеве в качестве законоучителя гимназий. В 1911 г. назначается пресвитером российского военного и морского духовенства, флагманским священником 2-й минной дивизии Балтийского флота. В этот период его жизни крепнет связь со св. Иоанном Кроштадтским, который благословил Понтия на священство и становится поистине духовным отцом молодого пастыря. Революция 1917 г. застала о. Понтия в Гельсингфорсе (Хельсинки). В 1919 г. он с семьей переезжает в Петроград. Через короткое время о. Понтий вынужден был тайно бежать из города, спасаясь от ареста, о котором его предупредили верные люди. Он решает пробираться в Двинск (Даугавпилс), где его принимает преосвященный Иннокентий, епископ Полоцкий и Витебский, назначая настоятелем двинского Александро-Невского собора. По дороге в Двинск от ареста большевиками батюшку спасло чудо, свидетелями которого стали многие люди - во время облавы в поезде лишь у одного о. Понтия никто не спросил документов, как будто он был пустым местом...
В Двинске, возле которого продолжались боевые действия, о. Понтий прослужил недолго, в скором времени получив настоятельство в Троках (Тракае) а затем в Александро-Невской церкви г. Вильно, оказавшемся в то время в составе Польши. Отсюда в 1921 г. он переводится в имение Мереч-Михновское в 30 верстах от Вильны, уступив настоятельным просьбам владелицы имения вдовы Анастасии Дементьевны Корецкой, построившей на свои средства храм. Три дочери помещицы - Мария, Варвара и Анастасия стали духовными чадами о. Понтия и ядром основанной им общины.
Церковь во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость» была постоена в Михново в 1915 году. Интересно, что благословение на строительство небольшой домовой церкви над семейной усыпальницей, на погосте, Анастасия Корецкая получила во время паломничества в Оптину Пустынь от старца Нектария. Тогда же Анастасия Дементьевна заказывает в Шамордино копию поразившего ее образа «Спорительница хлебов». До наших дней эта икона является главной святыней михновского храма.
Задумываюсь над тем, какой была жизнь в виленском крае в те неспокойные годы - непросто было Анастасии Корецкой в послевоенное время разрухи найти средства на завершение работ в церкви. Несколько раз обращается она в епархиальное управление за назначением в храм священника.
Стать михновским духовником о. Понтий согласился лишь при одном условии: помещики Корецкие будут жить со своими крестьянами и всеми, сюда притекающими, одной семьей.
По воле Божией из духовных чад о. Понтия, богомольцев, людей потерявших кров и искавших духовного пристанища в те непростые для православия годы в Михново возникает православная община, в которой живут, трудятся десятки мирян. Отец Понтий ввел в ней уклад жизни, приближенный к монастырскому: жить в мире и согласии, спасаясь трудом и молитвой. На предложения священноначалия оформить михновусую общину, как монастырь о. Понтий отвечал отказом. Возможно, это было промыслительно, т.к. впоследствии спасло общину в годы «советского» периода ее истории.
О. Понтий принимал всех, разрешал жить подолгу с одним лишь условием: не нарушать устава общины. А устав был строгим, постническим. Важнейшим моментом жизни сестер было участие в богослужении. Причащались св. таин трижды в неделю, откуда черпали силы. Пища готовилась скромная, в течение всего года практически на постном масле. Сам о. Понтий ел только один раз в день, по воскресным и праздничным дням - дважды. Но сестер и братий учил,что нельзя убивать свое тело, т.к. оно есть орудие духа, плотскую же похоть необходимо бороть без жалости, не уступая даже в болезни-лучше умереть, чем согрешить.
Само возникновение в 20-е годы прошлого века подобной православной общины на территории только что получившей независимость буржуазной Польши, в которой были весьма активны прокатолические, националистические настроения, было духовным и гражданским подвигом. Власти тургяльского округа называли Михново «большевистским гнездом», неоднократно обвиняли общинников в пророссийских настроениях. Ксендзу, служившему в костёле в Тургелях и хорошо знавшему семью Корецких даже пришлось официально свидетельствовать перед властями об их «политкорректности» и дружелюбному отношению к католикам…
Батюшка много ездил по приходам, его службы собирали огромное количество людей, что вызывало недовольство властей, но владыка виленский Елевферий (Богоявленский) был на его стороне, защищал от нападок. 
Уважали о. Понтия даже католики и евреи, повсеместно он заслужил репутацию подвижника и человека высокой жизни.
В 1934 г. о. Понтий серьезно заболел крупозным воспалением легких. Ему было 57 лет. Возраст и слабое здоровье так и не дали полностью оправиться от болезни. Сестры Корецкие вспоминали,что болезнь сильно изменила батюшку и последующие,ставшие последними годы жизни он "словно висел на кресте".
В начале 1939 года в общине свирепствовала эпидемия гриппа, умерло две сестры. Болезнь забрала и любимого батюшку, которого не стало 10 января 1939 года...
Удивительная личность священника-аскета, ученика св. Иоанна Кронштадтского, сплотившего вокруг себя общину мирян, осталась для михновцев тем духовным и нравственным идеалом, которого они держатся и поныне.
Господь послал общине новых достойных пастырей, продолживших дело о. Понтия. Михновская община, "белый монастырь","православный колхоз", как называли ее в народе,пережила все лихие годы, сохранившись в литовской глубинке до наших дней.
Перед смертью о. Понтий предсказал, что общине предстоят тяжелые времена, но все-таки она устоит. После начала второй мировой войны Польша оказалась разделенной между СССР и Германией. Советская власть начала репрессии против верующих. В лагеря и сслылки попали многие михновцы. Среди них - Варвара и Анастасия Корецкие, которые очутились в Казахстане. Чудом спаслась Мария. Как выяснилось много лет спустя, в 10-х числах июня 1941 г. был подготовлен приказ о вывозе из Михново всех членов общины, их должны были отправить по этапу в ближайшие дни. Начавшаяся война спасла Михново...
Выстоявшая в трудные годы войны, община сумела уцелеть и в годы советской власти. В 1946 г. число насельников составляло 126 человек. С 1950 г. община официально становится колхозом «Михново». Это удивительный случай в советской истории, когда колхоз не имел парторганизации. «Невежественных» колхозников пытались перевоспитывать при помощи демонстрации знаковых советских фильмов. На этом вмешательство в жизнь колхоза и останавливалось - работать михновцы умели, их хозяйство имело самые высокие показатели в районе. Поэтому их не трогали, и по-прежнему старушки-михновки садились спиной к экрану, а председатель колхоза - инвалид войны Петр Гайдарович - не пропускал ни одной службы в храме.
Во многом относительное благополучие михновской общины - заслуга отца Константина Авдея, в течение 50 лет окормлявшего ее. Учиться на священника о. Константин пошел по благословению самого о. Понтия и всю жизнь продолжал дело своего духовного учителя.
Жизнь Михновской общины кардинально изменилась в 1960 г., когда в руки КГБ попали заметки скончавшегося виленского владыки Алексия (Дехтерева), в которых он подробно описывал жизнь и устав Михновской общины, называя Михново «божественным колхозом». Последовали репрессии, колхоз был реорганизован. Прописка здесь новых людей, посещение святынь паломниками, строительство новых зданий были запрещены.
С 1960 г. вплоть до распада СССР Михновская община входит в совхоз «Табаришкес». Уже подпольно, тихо и незаметно сохранялся здесь уклад церковной жизни. Только в 1990 г. независмость михновцев была восстановлена.
Официальное название общины в Михново сегодня - «Сельскохозяйственная христианская община Микнишкес». С 1994 г. духовником общины стал архимандрит Леонид (Гайдукевич). Его трудами отремонтированы старые посторойки, большинству из которых - уже более 100 лет. Проживает в общине около ста человек.
Об отце Лониде (Гайдукевиче) мы много разговаривали с кинорежиссёром Ольгой Мороковой, его духовной дочерью, чья жизнь так же оказалась связанной с Михново. Я раньше слышал от людей, побывавших в Михново, что место это сохраняет ту же тишину, что и век назад. И разговор с отцом Леонидом, минуты, проведенные в полумраке храма, те шаги, которые отмеряли мы по заснеженным михновским аллеям, а самое главное - взгляды и лица людей, живущих здесь, захотелось, уезжая сохранить в тишине своей души навсегда.
Виктор Попов, кандидат богословия. Фото автора.
"Храм сей во имя Царицы нашей небесной. Утешительницы всех скорбящих и Спорительницы хлебов, воздвигается на сбережения от 50-летних трудов и бережливости покоящегося здесь Николая Осиповича Корецкого".
Такой надписью на табличке, датированной 1915 годом, встречает страждущих и обремененных Скорбященская церковь, расположенная в деревушке Михново Шальчининкского района Литвы неподалеку от границы с Белоруссией. Маленькая деревянная церковь замечательна тем, что вот уже три четверти века она является надежным ковчегом, вокруг которого спасаются сестры и братья Михневской православной общины. Сегодня тут живут в миру, но в строгом благочестии около 70 человек. Об истории общины, может быть, похожей на те, которые существовали на заре христианства, пойдет речь в данном повествовании.
Трудно точно установить, в каком именно году и по какой причине русские православные дворяне Корецкие поселились среди католиков в тридцати верстах от Вильны. Сохранился документ, датированный 13 февраля 1854 года, согласно которому помещик Виленского уезда надворный советник Кохановский жалуется господину военному губернатору на то, что статский советник Осип Корецкий, владея имением Меречь-Михновский, смежным с имением просителя Меречь-Юльяновым, уничтожил самовольно две давно существующие дороги и взамен этого требует устройства дороги в лесу просителя.
Известно также, что к 1938 году три поколения Корецких владели имением в Михново близ Тургель. Это следует из доклада декана Тургель, который сигнализирует в вышестоящую инстанцию о благонадежности Корецких и их лояльности к Польше. Во время немецкой оккупации Корецкие, в частности, опекали три польские семьи, из-за войны покинувшие свои дома. Они же оказывали помощь в строительстве костела в Тургелях.
Таким образом, можно предположить, что статский советник Осип Корецкий поселился в Михново, купив тут имение приблизительно в 1850 году. Об этом гласит и устное предание.
В архиве общины имеется план межевания земель, датированный 1873 годом. На нем угадываются дороги и строения, сохранившиеся в Михново до настоящего времени. Обозначена на нем, в частности, центральная усадьба имения Корецких (год ее постройки - 1850). На том месте, на котором теперь находится церковь и кладбище, и в конце 19 века был погост. К нему вела липовая аллея, сохранившаяся до настоящего времени. По преданию, да и по спилам на пнях, можно заключить, что деревья тут посажены еще до войны с Наполеоном. Сегодня эти липы - настоящие исполины с корявыми стволами. Они, похоже, давно уже пережили свой липовый век, но все еще тянут свои живые у вершин ветви к небу.
Помимо упоминавшегося соседского имения Юльяново, неподалеку от Михново располагались деревни Бояры, Гемза, Шостаки. Таких названий не сыщешь на современной карте. Одни стираются сами собой, поскольку нет больше тех деревень; другие были изменены в последние годы. Так, речка Меречанка получила название Мяркис. Михново теперь - Микнишкес, участки имения Корецких Кроша и Гай - Крашай и Гоюс.
Когда умер владелец имения Михново богатый помещик, дворянин Николай Осипович Корецкий (18.11.1841 - 15.06.1912), вдова Анастасия Дементьевна решила построить на его могиле церковь. Рассказывают, что прежде чем осуществить это намерение, скорбящая вдова побывала в Оптиной пустыне, где получила благословение на строительство храма.
Церковь задумывалась как домовая, отсюда ее небольшие размеры и вместимость. Тут же, при церкви, находится усыпальница, где покоится прах Николая Осиповича и двух умерших в молодом возрасте дочерей Корецких - Елены (1885 - 1907) и Татьяны (1888 - 1905). Судя по всему, первоначально священники сюда приглашались служить из разных мест по церковным праздникам и семейным датам. Так было до 1921 года, пока промысел Божий не привел в имение Корецких священника Понтия Рупышева, покинувшего в 1920 году Россию, где ему грозил арест.
Отец Понтий приехал в имение, принадлежащее вдове Корецкой и трем ее дочерям, 27 февраля 1921 года по настоянию Анастасии Дементьевны, которая обращалась с прошением прислать в домовую церковь священника к митрополиту Елевферию (архипастырю Литовско-Виленской епархии). Впоследствии об отце Понтий одним из самых близких ему людей Варварой Николаевной Корецкой составлено жизнеописание, которое вошло в изданную в 1999 году в московском издательстве "Паломник" книгу "Не оставлю вас сиротами". Избегая повторений, остановимся на ключевых моментах становления православной общины.
Когда о.Понтий приехал в Михново, то обнаружил в окрестностях имения самую беззаботную жизнь. И это в обстановке, когда с одной стороны буквально напирала безбожная власть большевиков, а с другой - люди в большинстве своем исповедовали католическую веру. Словно бы зажатый в тиски островок православия нуждался не только в духовном пастырском окормлении, но и в особой линии поведения с целью недопущения возможных гонений.
Сестры Корецкие: Мария, Варвара и Анастасия (младшей в ту пору было 25 лет, старшей - 30) потянулись к батюшке, который увлек их своим живым словом и укладом благочестивой жизни. "Невозможно и дальше вести праздную жизнь, - говорил батюшка, обращаясь к сестрам, - пора вспомнить о Боге и молить Его о спасении".
Как пишет в своих воспоминаниях Варвара Николаевна, сестры безо всякого сожаления порвали с прежней жизнью. Они бросили выезды в свет, стали скромнее одеваться и соблюдать все уставы Святой Церкви. Мать поначалу тоже пошла за батюшкой, который Великим Постом 1921 года служил в домовой церкви ежедневно и произносил боговдохновенные проповеди для малого круга прихожан. Однако прошло совсем немного времени, и настроение Анастасии Дементьевны Корецкой переменилось коренным образом.
Владыка
Елевферий, который порекомендовал Корецким о. Понтия, возглавлял зависимую от
Московской патриархии Церковь, духовенство которой Анастасия Дементьевна
считала благодатным. Однако после начала служения о. Понтия в имении Корецких,
его назначают настоятелем Новосветского храма в Вильне. А этот храм относился к
автокефальной православной церкви в Польше. Батюшка уехал в Вильно, но в имение
приезжал каждую неделю. Это обычно происходило в будние дни, когда о. Понтий
был свободен от богослужений.
Анастасия Дементьевна считала автокефальную Церковь лишенной благодати Божией, а посему стала противиться визитам в имение о. Понтия. Она пыталась восстановить владыку Елевферия против "отошедшего от истинного православия" батюшки и просила того запретить о. Понтию приезжать кним. Она говорила, что он отнимает у нее дочерей. Митрополит Елевферий лично приезжал в имение и уговаривал сестер не менять резко своей жизни и не расстраивать матери. Но сестры, как пишет Варвара Николаевна, уже никак не хотели возвращаться к прежней, пустой жизни.
В самом деле, многими поборниками истинного Православия переход о. Понтия под крыло автокефальной православной Церкви Польши был воспринят неоднозначно. Однако последующие события и, в частности, необходимость постоянно доказывать лояльность к Польше, чтобы избежать гонений, показывают дальновидность о. Понтия, который сделал весьма мудрый шаг.
Меж тем, у вдовы Корецкой, столкнувшейся с непреклонностью своих дочерей, хватило мудрости не мешать им общаться со своим дорогим батюшкой. Она собралась и вскоре уехала на Святую Землю в Иерусалим, откуда возвратилась лишь в 1926 году.
Немало искушений пришлось преодолеть сестрам Корецким, ослушавшимся матери. Соседи и знакомые перестали им кланяться. Их считали чудачками и даже ненормальными. Но, по-видимому, таков промысел Божий. Путь к духовному очищению лежал через гонения и унижения.
31 июля 1922 г. в Скорбященской церкви было совершено архиерейское богослужение и водосвятный молебен с окроплением храма святой водой. Владыка назначил о. Понтия настоятелем Побеньской церкви, которая находилась в нескольких верстах от имения, и одновременно - домовым священником Михновской церкви. Отныне о.Понтий живет в имении, откуда ездит на праздники служить в Побень.
С этого времени началась в имении Корецких новая жизнь. Сестры просили батюшку помолиться и молились сами о том, чтобы Господь прислал им в помощь родных по вере православных людей, чтобы было на кого опереться в их трудах и молитвах. Как уже было сказано, соседи и знакомые весьма настороженно воспринимали перемены в имении Корецких. Ударившихся в ортодоксальное Православие сестер многие осуждали.
И вот в Михново стали приходить богомольцы. Некоторые изнихготовы были остаться тут жить. Отец Понтий просил сестер Корецких принять посланников Господних не как прислугу, а как родных. Так было положено начало Михновской православной общине.
Как пишет в своих воспоминаниях Варвара Николаевна Корецкая, спустя шесть лет после смерти Николая Иосифовича земли его обширного михновского владения были разделены на четыре части (по документам факт раздела имения был зафиксирован лишь 21 января 1921 года). Один из участков имения под названием Кроша достался старшей из сестер Корецких - Марии. Другой - Гай - стал принадлежать Варваре. Владелицей угодий, примыкающих непосредственно к помещичьей усадьбе Михново, стала младшая из сестер - Анастасия. Вдова, Анастасия Дементьевна, оставила за собой небольшую часть имения с главной усадьбой, садом и церковью.
После раздела имения дочери некоторое время продолжали жить с матерью, и хозяйство велось общее. Однако с возникшими религиозными разногласиями совместная жизнь стала трудной. Мать во что бы то ни стало, хотела избавиться от "автокефального" батюшки, но дочери за него заступались и не давали в обиду.
Первой отделилась от матери Мария Николаевна с мужем Вячеславом Платоновичем Шафаловичем - они стали строить дом на своем участке в Кроше. Батюшка стал уговаривать отделиться и Варвару Николаевну, но та долго не решалась взвалить на себя многотрудное дело большой стройки. На принадлежащем ей участке не было практически никаких построек. Однако к 1926 году, когда Анастасия Дементьевна возвратилась из Иерусалима, Варвара также перебралась жить на свой участок, а с нею и несколько сестер народившейся общины.
Возвратившись домой, Анастасия Дементьевна не узнала своего имения. В нем жило много незнакомых ей людей самого низкого происхождения, которые, однако, чувствовали себя на равных с ее дочерьми, ели и пили все вместе за одним столом, застланным белой скатертью.
Примирившись, по-видимому, с выбором дочерей, Анастасия Дементьевна, тем не менее, совершенно отних отгородилась и стала вести, как с болью пишет Варвара Николаевна, независимую светскую жизнь.
Властям не нравилось сильное влияние на верующих округи заштатного православного пастыря. Были доносы, что в Михново действует тайный монастырь. Однако следствие выяснило, что монастыря нет, есть христианская сельскохозяйственная община.
Вот когда принадлежность к православной автокефальной церкви Польши сослужила первую добрую службу. Не нашлось причин закрыть и домовую церковь, которая, к тому же, являлась частной собственностью.
Доносы в отношении Михновской общины приходилось разбирать не только властям светским, но и вышестоящему православному духовенству. Однажды в Михново пожаловал архиепископ Феодосии (он стал управлять Литовско-Виленской епархией с 1923 года, после владыки Елевферия). Он хотел запретить вести в общине слишком строгую жизнь, говоря, что ни один монастырь так не жил. Однако пожив в общине три дня, владыка Феодосии убедился, что здесь церковные установления соблюдают не из-под палки, по принуждению, а по горению о Господе. И вместо того, чтобы увещевать, владыка, уезжая, обратился к сестрам и братьям общины с теплым проникновенным словом, наказав им ценить и слушаться своего опытного и мудрого духовного руководителя о. Понтия.
П
ринадлежность
михновского прихода польской автокефалии была, по всей видимости, формальной.
Сам о. Понтий писал: "Церковная автокефалия как приспособление церковных
границ к политическим... есть согласование жизни Святой Церкви с условиями и
обстоятельствами, вызываемыми (человеческими - прим. С.Х.) немощами..."
Вероятно, ревностное служение Господу в "немонастырской обители" не
вписывалось в узкие автокефальные рамки, подгоняемые под политические
обстоятельства. А эти обстоятельства были таковы, что польским властям накануне
войны во всем мерещился коммунизм. Полагали, что Михновская община - это
замаскированная большевистская ячейка. Не раз сюда наведывалась полиция.
Полицейские интересовались, о чем говорит и чему учит священник. Иногда,
сердясь, открыто говорили: "Да у вас тут коммуна!"
Говоря о сестрах и братьях, следует, однако, заметить, что Михновскую общину с момента ее основания составляли в основном сестры, хотя были, безусловно, и братья, но всегда в меньшинстве. В наиболее трудные, переломные моменты истории Православие не раз уже "платочками спасалось". То же происходило в России, когда в безбожную атеистическую эпоху Православие держалось на немногих избранных, главным образом, - женщинах, которые сохранили веру если не для потерянного поколения собственных детей, то, по крайней мере, для внуков.
Жизнь в Михновской общине и в самом деле отличалась достаточно строгим распорядком. Служба в церкви была ежедневной, с обязательными для большинства членов общины исповедью и причастием. Трудно понять, как сам о. Понтий выдерживал эти труды. А днем каждый нес свое послушание. Даже больным, которым нельзя было работать по состоянию здоровья, находилось дело. Кстати, когда вставал вопрос о приеме нового человека в общину (а окончательное решение было за о. Понтием), на здоровье смотрели не в первую очередь. Главное, чтобы душа горела любовью к Господу. Как пишет Варвара Николаевна, батюшка собирал души, ищущие путь ко спасению, а не рабочую силу.
Круглый год шли в Михново богомольцы. Дляних отвели отдельное помещение, которое получило название гостиницы. Люди приходили со своими тяготами и скорбями и получали здесь утешение. Жить в общине разрешалось, сколько хочется, лишь бы не нарушался хранимый в общине устав. Батюшка часто посещал гостиницу, вел с богомольцами душеспасительные беседы. После разговора с о. Понтием в некоторых людях происходили разительные перемены. Говорили о некой "магии", которой якобы обладает о. Понтий. И не все понимали, что это никакая не магия. Через о. Понтия действовала сила Божия, которая была ему дана по его вере.
Раз пришла в Михново группа сектантов, во главе которой стоял человек, возомнивший, что в него вселился дух апостола Павла. Батюшка молча выслушивал его "проповедь", ни словом не возражая говорившему. Лишь когда Павел кончил свою речь (гость и в самом деле носил апостольское имя), о. Понтий сказал: "Хороший ты человек, брат Павел, но во многом заблуждаешься..." Пришедший стал слушать батюшку со снисхождением, но чем дальше о. Понтий говорил, тем лицо гостя становилось задумчивее. Неожиданно он встал и сказал:
Знаете, кто вы такой?
Знаю, - ответил о.Понтий, - я первый грешник.
Нет, вы Иоанн! Иоанн Предтеча!
Вероятно, общение с батюшкой повлияло как-то на духовное здоровье руководителя апостольской секты, поскольку наутро он со своими спутниками был в церкви. Всю службу сектанты усердно молились, как подобает правоверным христианам.
Нередко на богослужения о. Понтия приходили католики, а также представители иных конфессий. Они со вниманием выслушивали поучения о. Понтия и говорили, что такого священника должно слушаться, поскольку он сам живет так, как учит.
По своей необыкновенной любви к людям о. Понтий не был безучастен ни к какой просьбе сестер. К батюшке подходили за благословением и молитвой по любым, даже самым мелким нуждам хозяйства. И молитвой о. Понтия держалось (и держится) здесь все. Как писала Варвара Николаевна, эта молитва творила чудеса. Вот один из многочисленных примеров батюшкиной помощи.
Была у Корецких замечательная корова по кличке Краса, дававшая всегда много молока. Хотели от этой коровы оставить телочку, но она все приносила бычков. И вот однажды родилась телочка, но не здоровая, а больная. Задние ноги у новорожденной были согнуты в суставах и не выпрямлялись. Их пытались выпрямить с помощью лубков, бинтовали - ничего не помогало. Пригласили батюшку, чтобы тот посоветовал, что делать. Отец Понтий вошел в хлев, перекрестил лежащую телочку, та вдруг вскочила и стала прыгать и резвиться. Подобные случаи, пишет Корецкая, не были редкостью.
Отцу Понтию Господом была дарована способность врачевать не только болезни духа, вселяя в людей надежду и веру, но и физические недуги.
Однажды Варвара Николаевна спросила о. Понтия, почему он так редко исцеляет людей, хотя, верно, мор вымолить у Бога исцеления для многих. На это батюшка ответил: "Разве можно всех теперешних больных исцелить? Им здоровье нужно ради страстей. Помочь можно только тем, кто, получив здоровье, станет слугой Господа Бога, а не своих страстей".
Отец Понтий был слаб здоровьем, часто болел, но от него исходила такая духовная сила, что после общения с ним сердце страждущего и обремененного страстями человека наполнялось любовью. Перед ним как-то легко и свободно открывались души. К нему шли из дальних мест, чтобы только поисповедоваться.
Какой вы счастливый, - говорила Варвара Николаевна, - вы видите душу человека.
Не говори так, - вздыхал о. Понтий, - видеть грех и мерзость в человеке и относиться к нему с любовью - это крест.
Не только в человеке, но и в событиях он порой видел нечто особенное, что позволяло ему делать на первый взгляд весьма странные выводы.
В 1922 году, вероятно, незадолго до того, как он перебрался жить в имение Корецких, он с Варварой Николаевной находился в Вильно. Там у вокзала они наблюдали, как маршируют польские солдаты. Люди вокруг улыбались, глядя на своих бравых солдат и, верно, думали: "С такой армией нам ничего не страшно". А батюшка смотрел-смотрел, как чеканят шаг военные, да вдруг и говорит:
"Какие скорби, какое несчастье ждет Польшу!" Эти слова были сказаны тогда, когда над Польшей, казалось, было безоблачное небо. Страна возрождалась. А через 17 лет, в год смерти о. Понтия, Польское государство перестало существовать спустя две недели после начала войны.
В бедствиях России о. Понтий видел особый промысел Божий:
"Падение русского народа (революция, большевизм, коммунизм) есть спасение мира, особенно Европы (от них же), а восстание русского народа..., что несомненно будет, будет и воскресением мира для новой жизни". "Русский народ предоставлен промыслом Божиим самоопределению в духовном отношении". "Святыми стоит и современная Россия против свободного действия дьявола в коммунизме". "Если в России диавол гонит и мучит людей, то в остальных странах он правитими... И свет во тьме светит, и тьма не объяла его (Ин. 1, 5)".
Что же касается православной общины в Михново, то о. Понтий предсказывал, что ее ждут нелегкие времена. Но она выстоит и сохранится.
После возвращения со Святой Земли Анастасии Дементьевны Корецкой о. Понтий решил переселиться с центральной михновской усадьбы в Гай, на участок Варвары Николаевны Корецкой. Там еще фактически не было ничего построено, и о. Понтий в шутку называл Гай скитом. Это переселение удалось осуществить лишь в августе 1928 года, когда на средства одного из духовных чад отца Понтия в Гае был поставлен дом для священника. В этом доме о. Понтий жил до дня своей кончины в 1939 году.
Когда в 1933 году вышестоящее духовенство требует, чтобы о. Понтий больше времени уделял служению в Побеньской церкви и для этого переселился в Побень, он подает рапорт об увольнении за штат. Он обслуживал эту церковь уже 11 лет и очень бережно и с любовью относился к Побеньскому приходу, так как был пастырем не по имени только, но по всей своей жизни. Однако Михново было для него любимым детищем и, будучи поставлен перед выбором:
Побень или Михново, о. Понтий был вынужден так поступить.
Не покинул батюшка Михновскую общину. Уйдя за штат, он продолжает служить в Скорбященской церкви. Совершает поездки и в другие приходы, куда его приглашают настоятели церквей. Рассказывают, что архиерейские служения собирали меньше народу, чем службы отца Понтия. От этого часть духовенства округи с неприязнью относилась к священнику, нарушавшему привычный уклад тепло-хладной жизни. Однако никто не мог заставить людей не посещать службы любимого батюшки. Консистория (учреждение при правящем архиерее) пробовала запретить поездки о. Понтия в другие приходы, однако владыка не одобрил эту административную меру и отменил ее.
23 января с. г. в Москве состоялись Международные Рупышевские чтения, приуроченные к 140-летию со дня рождения протоиерея Понтия Рупышева (1877-1939) и к 100-летию храма «Всех скорбящих Радость» в с. Михново под Вильнюсом, — храма, где батюшка служил последние восемнадцать лет своей жизни. При нем он создал драгоценное свое детище — действующую доныне общину мирян. Организация православной общины на территории Польши (ныне Микнишкес, Литва), в состав которой входил тогда Виленский край, была подвигом не только духовным, но и гражданским. О жизненном пути и духовном наследии о. Понтия написано несколько книг, записаны аудио- и видеоматериалы, подготовлены программы ТК «СПАС», радио «Благовещение». Предлагаем (в сокращении) один из представленных на Чтениях докладов: А. Шальчюнас (г. Вильнюс, Литва), аспирант МДА. «Протоиерей Понтий Рупышев и михновская община. Опыт исторического исследования».
Преподобный Варсонофий Оптинский как-то сказал, что упадок и запустение обителей начинаются с забвения их основателей и подвижников. Михновская община всегда свято хранила и хранит память о протоиерее Понтии Рупышеве, его подвигах и молитвах, питающих современное ее бытие. Однако, ввиду территориальных и канонических коллизий, история Виленского края, включенного в состав Польши и подпавшего под юрисдикцию автокефальной Польской Православной Церкви, на долгие десятилетия выпала из внимания историков Русской Православной Церкви. Ни община, ни ее основатель никогда не отделяли себя от Церкви в России. Пастырь неразрывно сохранял духовную связь с Русской Церковью в своем беззаветном служении Богу, где бы оно ни проходило: в тюрьмах, учебных заведениях, морском флоте, приходах в России, Литве, Латвии или Польше. Современная история михновско-понтиевской общины, протекающая уже в юрисдикции Русской Православной Церкви, — это почти столетняя история подвижничества и исповедничества православной веры.
Отправной точкой документального исследования стали воспоминания духовной дочери о. Понтия Варвары Николаевны Корецкой. Ее книга «Не оставлю вас сиротами: жизнеописание и благодатные мысли протоиерея Понтия Рупышева» издана в 1999 г. Были также изучены фонды в 14 архивах 4-х стран: России, Литвы, Латвии и Белоруссии, где в свое время жил или служил протоиерей Понтий. Использован архив общины, в котором нашлось много интересных документов, помимо самих богословских творений о. Понтия, которые еще ждут своего исследователя. Были записаны интервью с многими лицами, включая родственников батюшки и старших насельников общины, которые еще помнили самого настоятеля. Общий объем источников — свыше тысячи архивных документов, включая свидетельства о прижизненных и современных чудесах о. Понтия.
О. Понтий родился в Виленской губернии в дворянской семье. Готовил себя к монашеству, но получив благословение на пастырство, вступил в брак и, сдав экстерном богословский экзамен при Виленской семинарии, в 1901 г. в возрасте 24 лет был рукоположен в пресвитеры. Подвижнический, монашеский настрой о. Понтия в полной мере раскрылся затем в общинной жизни в Михново и был усвоен многими духовными чадами. Перед началом нового жизненного пути он вместе с супругой посетил своего духовника св. прав. Иоанна Кронштадтского, духовную связь с которым поддерживал еще с гимназических лет. Неоднократно сослужил в Андреевском соборе о. Иоанну, называвшему молодого священника другом и братом и исцелившему его от тяжелой болезни, требовавшей операции. Благодатное влияние духовного отца проявилось во многих аспектах пастырского служения о. Понтия, и позднее, уже сам будучи известным духовником, он предсказал прославление Иоанна Кронштадтского в лике святых.
С самого начала своего служения на приходах Виленской, а затем и Минской губерний о. Понтий проявил себя как ревнитель чистоты православия, наотрез отказываясь соблюдать сложившиеся там языческие обычаи: венчать пьяные свадьбы, допускать к причастию живущих в недостойных сожительствах. Посыпались доносы архиерею, ненавистники открыто бросали на улице камнями в пастыря. Однако тот принимал все удары как от Промысла Божиего, не попускающего ничего свыше сил.
Важным поприщем
, на котором в полной мере раскрылись его таланты, было преподавание Закона Божьего сначала в приходских школах, а затем в мужских и женских гимназиях Бобруйска и Могилева. В этот же период пастырь безвозмездно осуществлял тюремное служение в Бобруйской тюрьме. В 1911 г. был назначен во 2-ю Минную дивизию Балтийского флота. Служение священника на флоте требовало огромного напряжения всех сил: именно в матросской среде сдетонировал революционный взрыв, а условия служения на корабле были такими, что некоторых священников, согласно ведомственным отчетам, «снимали с судна с тяжелейшими депрессиями спустя несколько месяцев службы». Отец Понтий прослужил на флоте 6 лет. Из них 3 года во время Первой мировой войны, участвуя с командами судов минной дивизии в боевых заданиях, обороняя Рижский залив.
В 1917 г. в России вспыхивает революция, чуть позднее начинаются массовые убийства священнослужителей. Спасая себя и семью от матросского произвола, о. Понтий уезжает в Петроград, где служит настоятелем Спасской церкви Походной Петроградской канцелярии. Но и там на него поступает ложный донос, грозивший расстрелом. Предупрежденный об аресте, священник, зайдя домой, спешно прощается с семьей и, без вещей и денег, 4 июля покидает Петроград. Свою семью о. Понтий больше никогда не видел.
В тяжелейших условиях военного времени о. Понтий восстанавливал церковную жизнь вначале в Двинске, а с 1920 г. — в Литовской епархии в Вильно. Проделывая сотни километров пешком, он посещал приходские церкви, многие из которых были разрушены войной, собирал прихожан для богослужения, служил литургии, крестил и присоединял к православию, содействовал решению земельных и имущественных дел приходов. Апостольские труды отца Понтия были отмечены благодарностью Владыки Елевферия (Богоявленского).
Венцом его пастырской деятельности стало создание в Виленском крае, в поместье дворян Корецких, православной общины монашеского типа. В ней, подобно апостольским общинам Древней Церкви, родовитые хозяева наравне с бывшими слугами добровольно, по Евангелию, отдали себя на служение Богу и ближним. Центром и смыслом строгой духовной жизни общины стала литургия, объединявшая всех во Христе, питавшая в Таинствах и укреплявшая в нелегких трудах. Богослужения в домовой церкви Корецких, построенной по благословению оптинских старцев, совершались ежедневно, члены общины причащались Святых Христовых Тайн три-четыре раза в неделю, откуда и черпали силы для аскетической жизни. Насельники обрабатывали землю, держали домашнюю живность и жили от доходов с хозяйства. Понемногу человек, будучи наставляем в вере, привыкал к послушанию, труду, воздержанию, т. е. деятельно проходил путь духовной жизни подобно тому, как это происходит в монастырях. Разница была лишь в том, что, не будучи связан монашескими обетами, человек был властен сам решать, может ли он жить в послушании или предпочтет уйти из общины. Церковноначалие не раз предлагало отцу Понтию оформить общину как монастырь. Однако батюшка прозорливо предвидел, что отсутствие официального статуса поможет ей сохраниться в грядущих гонениях.
Миссионерская деятельность о. Понтия Р
упышева не ограничивалась рамками общины и охватывала весь Виленский край и западную часть Белоруссии. Тысячи душ спас он для жизни вечной. Каждый год он выезжал в другие приходы, куда его приглашали настоятели по просьбе своих прихожан. За неделю до выезда и он, и все насельники общины строго постились. Перед отъездом служился молебен. А после отъезда насельники продолжали соблюдать пост вплоть до возвращения батюшки. Посещаемые им храмы были переполнены так, что все не помещались в церкви и стояли во дворе. У людей появлялась и укреплялась вера в то, что батюшка не кто иной, как посланник Христов. Это было настоящее движение народного почитания о. Понтия.
«…Поездки мои на приходы по милости Божией прошли благополучно. Народу везде было по нескольку тысяч. 30 июля с.г. поеду опять на приход, если Бог позволит», — писал о. Понтий в письме к одной из своих духовных дочерей.
В 1939 году о. Понтий после болезни отошел ко Господу. Новая эпоха в истории общины стала испытанием ее на духовную крепость. Труд, послушание, молитва — только уже под видом коллективного социалистического хозяйства. Храм за все годы ни разу не закрыли. Богослужения в нем не прекращались никогда, хотя община жила под постоянной угрозой запрета. Михновцам не разрешали принимать паломников, тщательно надзирали за тем, чтобы никто не остался в общине на постоянное жительство. Ее пытались закрыть, раскулачить, передавали все имущество в близлежащий совхоз. Но община выстояла и сохранилась. Во время Великой Отечественной войны Михново кормило и давало приют беженцам.
Современный этап общинной жизни с начала 90-х гг. начался с притока новых сил в лице верующих, искавших подлинную духовность и по-разному приходивших к Богу в это время. Ныне духовно окормляют михновскую паству архимандрит Леонид (Гайдукевич), видевший отца Понтия еще в детстве, и иеромонах Иоанн (Ковалев). Настоятель общины возродил хозяйство, улучшил бытовые условия, построил новые гостиницы для паломников и трапезную, отремонтировал храм и часовню в честь св. прав. Иоанна Кронштадтского, где упокоился о. Понтий. Михновско-понтиевская община доказала свою духовную зрелость и способность отвечать на вызовы целых эпох, которые принесли многочисленные испытания ищущим спасения духовным ратоборцам, укрепляемым силой Божией. Нашему непростому времени можно адресовать следующие слова отца Понтия: «Мы призваны к оптимизму, надо жить так, чтобы наша жизнь была славословием Пресвятой Троицы и началом вселения в Царство Вечной славы, и наше жительство на Небесах есть».
