Период: Основные интересы: Оказавшие влияние: Испытавшие влияние:

Васи́лий Васи́льевич Ро́занов (20 апреля (2 мая) , Ветлуга , Костромская губерния , Российская империя - 5 февраля , Сергиев Посад , Советская Россия) - русский религиозный философ , литературный критик и публицист . Первый религиозный переводчик (части) Метафизики Аристотеля на русский язык.

Биография

Василий Розанов родился в городе Ветлуге Костромской губернии в многодетной семье чиновника лесного ведомства Василия Фёдоровича Розанова (1822-1861). Рано потерял родителей, воспитывался старшим братом Николаем (1847-1894). В 1870 году переехал с братьями в Симбирск , где его брат преподавал в гимназии. Розанов вспоминал:

Нет сомнения, что я совершенно погиб бы, не «подбери» меня старший брат Николай, к этому времени закончивший Казанский университет . Он дал мне все средства образования и, словом, был отцом .

Несогласие философа с постановкой школьного образования в России выражено в статьях «Сумерки просвещения» () и «Афоризмы и наблюдения» (). В сочувственных тонах описывал брожение в период русской Революции -1907 годов в книге «Когда начальство ушло» (). Сборники «Религия и культура» () и «Природа и история» () были попытками Розанова найти решение социальных и мировоззренческих проблем в церковной религиозности. Однако его отношение к православной церкви («Около церковных стен», т. 1-2, ) оставалось противоречивым. Вопросам отношения церкви к проблематике семьи и сексуальным отношениям посвящена книга «Семейный вопрос в России» (т. 1-2, ). В сочинениях «Тёмный лик. Метафизика христианства» () и «Люди лунного света» (1911) Розанов окончательно расходится с христианством по вопросам пола (противопоставляя при этом Ветхий Завет как утверждение жизни плоти - Новому).

Статьи Розанова, посвящённые делу Бейлиса привели к конфликту с Религиозно-Философским Обществом, в котором состоял философ. Религиозно-Философское Общество, признавшее процесс Бейлиса «оскорблением всего русского народа», призвало Розанова выйти из своего состава, что он вскоре и сделал .

Поздние книги «Уединённое» (), «Смертное» () и «Опавшие листья» (ч. 1-2, -) представляют собой собрание разрозненных эссеистических набросков, беглых умозрений, дневниковых записей, внутренних диалогов, объединённых по настроению. Существует мнение, что в это время философ переживал глубокий духовный кризис, не находивший разрешения в безоговорочном принятии христианских догматов, к которому Розанов тщетно стремится; следуя этому воззрению, итогом мысли Розанова можно считать пессимизм и «экзистенциальный» субъективный идеализм в духе С. Кьеркегора (отличающийся, однако, культом индивидуальности, выражающей себя в стихии пола). Подверженный этому пессимизму, в набросках «Апокалипсис нашего времени» (выпуски 1-10, с ноября 1917 года по октябрь 1918 года) Розанов с отчаянием и безнадёжностью принимает неизбежность революционной катастрофы, полагая её трагическим завершением российской истории.

Воззрения и труды Розанова вызывали критику как со стороны революционных марксистов , так и либерального лагеря русской интеллигенции.

«Духовной» родиной для Розанова был Симбирск . Свою отроческую жизнь здесь он описал ярко, с большой памятью о событиях и тончайших движениях души. Биография Розанова стоит на трех основах. Это его три родины: «физическая» (Кострома), «духовная» (Симбирск) и, позднее, «нравственная» (Елец). В литературу Розанов вошёл уже сформировавшейся личностью. Его более чем тридцатилетний путь в литературе ( -) был беспрерывным и постепенным разворачиванием таланта и выявлением гения. Розанов менял темы, менял даже проблематику, но личность творца оставалась неущербной.

Условия его жизни (а они были не легче, чем у его знаменитого волжского земляка Максима Горького), нигилистическое воспитание и страстное юношеское желание общественного служения готовили Розанову путь деятеля демократической направленности. Он мог бы стать одним из выразителей социального протеста. Однако юношеский «переворот» изменил его биографию коренным образом, и Розанов обрел свое историческое лицо в других духовных областях. Розанов становится комментатором. За исключением немногих книг («Уединенное», «Опавшие листья», «Апокалипсис нашего времени») необъятное наследие Розанова, как правило, написано по поводу каких-либо явлений, событий.

Исследователи отмечают эгоцентризм Розанова. Первые издания книг «опавших листьев» Розанова - «Уединенное», а затем и «Опавшие листья», - вошедшие вскоре в золотой фонд русской литературы, были восприняты с недоумением и растерянностью. Ни одной положительной рецензии в печати, кроме бешеного отпора человеку, который на страницах напечатанной книги заявил: «Я ещё не такой подлец, чтобы думать о морали».

Розанов - один из русских писателей, счастливо познавших любовь читателей, неколебимую их преданность. Это видно из отзывов особенно чутких читателей «Уединенного», правда, высказанных интимно, в письмах. Примером может служить емкий отзыв М. О. Гершензона : «Удивительный Василий Васильевич, три часа назад я получил Вашу книгу, и вот уже прочел её. Такой другой нет на свете - чтобы так без оболочки трепетало сердце пред глазами, и слог такой же, не облекающий, а как бы не существующий, так что в нём, как в чистой воде, все видно. Это самая нужная Ваша книга, потому что, насколько Вы единственный, Вы целиком сказались в ней, и ещё потому, что она ключ ко всем Вашим писаниям и жизни. Бездна и беззаконность - вот что в ней; даже непостижимо, как это Вы сумели так совсем не надеть на себя системы, схемы, имели античное мужество остаться голо-душевным, каким мать родила, - и как у Вас хватило смелости в 20-м веке, где все ходят одетые в систему, в последовательность, в доказательность, рассказать вслух и публично свою наготу. Конечно, в сущности все голы, но частью не знают этого сами и уж во всяком случае наружу прикрывают себя. Да без этого и жить нельзя было бы; если бы все захотели жить, как они есть, житья не стало бы. Но Вы не как все, Вы действительно имеете право быть совсем самим собою; я и до этой книги знал это, и потому никогда не мерял Вас аршином морали или последовательности, и потому „прощая“, если можно сказать тут это слово, Вам Ваши дурные для меня писания просто не вменял: стихия, а закон стихий - беззаконие».

Философия

Интересна одна из интерпретаций философии Розанова, а именно как философии «маленького религиозного человека». Предметом его исследования становятся перипетии «маленького религиозного человека» наедине с религией, такое множество материала, указывающего на серьёзность вопросов веры, на их сложность. Грандиозностью задач, которые ставит перед Розановым религиозная жизнь его эпохи лишь отчасти связана с Церковью . Церковь не поддается критической оценке. Человек остается наедине с самим собой, минуя институты и установления, которые объединяют людей, дают им общие задачи. Когда так ставится вопрос, то проблема рождается сама собой, без дополнительного участия мыслителя. Религия по определению - объединение, собирание вместе и т. д. Однако понятие «индивидуальная религия» приводит к противоречию. Впрочем, если его истолковать таким образом, что в рамках своей индивидуальности религиозный человек ищет свой способ связи и объединения с другими, тогда все встает на нужные места, все приобретает смысл и потенциал для исследования. Именно его использует В. Розанов .

Журналистика

Исследователи отмечают необычный жанр сочинений Розанова, ускользающий от строгого определения, однако прочно вошедший в его журналистскую деятельность, предполагавший постоянную, как можно более непосредственную и вместе с тем выразительную реакцию на злобу дня, и сориентированный на настольную книгу Розанова «Дневник писателя» Достоевского . В опубликованных сочинениях «Уединенное» (), «Смертное» (), «Опавшие листья» (короб 1 - ; короб 2 - ) и предполагавшихся сборниках В «Сахарне», «После Сахарны», «Мимолетное» и «Последние листья» автор пытается воспроизвести процесс «понимания» во всей его интригующей и многосложной мелочности и живой мимике устной речи - процесс, слитый с обыденной жизнью и способствующий мыслительному самоопределению. Этот жанр оказался наиболее адекватным мысли Розанова, всегда стремившейся стать переживанием; и последнее его произведение, попытка осмыслить и тем самым как-то очеловечить революционное крушение истории России и его вселенский резонанс, обрела испытанную жанровую форму. Его «Апокалипсис нашего времени» публиковался невероятным по тому времени двухтысячным тиражом в большевистской России с ноября по октябрь (десять выпусков) .

Религия в творчестве Розанова

Розанов так писал о себе: «Я принадлежу к той породе „излагателя вечно себя“, которая в критике - как рыба на земле и даже на сковороде». И признавался: «Что бы я ни делал, что бы ни говорил и ни писал, прямо или в особенности косвенно, я говорил и думал, собственно, только о Боге : так что Он занял всего меня, без какого-либо остатка, в то же время как-то оставив мысль свободною и энергичною в отношении других тем». Таким образом, Розанов говорил о себе, - не забывая Бога.

Розанов считал, что вся остальная религия стала индивидуальной, личным же стало христианство . Делом каждого человека стало выбирать, то есть осуществлять свободу , но не веры в смысле качества и конфессии - этот вопрос решен 2000 лет назад, но в значении качества укорененности человека в общей вере. Розанов убежден, что этот процесс воцерковления не может проходить механически, через пассивное приятие таинства святого крещения . Должна быть активная вера, должны быть дела веры, и здесь рождается убежденность, что человек не обязан мириться с тем, что он не понимает чего-то в реальном процессе жизнедеятельности, что все касающееся его жизни приобретает качество религиозности. По Розанову отношение к Богу и к Церкви определяется совестью . Совесть различает в человеке субъективное и объективное , индивидуальное и личное , существенное, главное и второстепенное. Он пишет: «Нужно различать в споре о совести две стороны: 1) отношение её к Богу; 2) отношение её к Церкви. Бог по учению христианскому есть Личный бесконечный дух. Каждый с первого же взгляда поймет, что отношение к Лицу несколько иное, чем к порядку вещей, к системе вещей. Никто решительно не скажет, что и Церковь лична: напротив, лицо в ней, напр. всякого иерарха, глубоко покоряется некоторому завещанному и общему порядку».

Тема пола

Центральной философской темой в творчестве зрелого Розанова стала его метафизика пола . В в одном из писем он формулирует свое понимание пола: «Пол в человеке - не орган и не функция, не мясо и не физиология - но зиждительное лицо… Для разума он не определим и не постижим: но он Есть и все сущее - из Него и от Него». Непостижимость пола никоим образом не означает его ирреальности. Напротив, пол, по Розанову, есть самое реальное в этом мире и остается неразрешимой загадкой в той же мере, в какой недоступен для разума смысл самого бытия. «Все инстинктивно чувствуют, что загадка бытия есть собственно загадка рождающегося бытия, то есть что это загадка рождающегося пола». В розановской метафизике человек, единый в своей душевной и телесной жизни, связан с Логосом , но связь эта имеет место не в свете универсального разума, а в самой интимной, «ночной» сфере человеческого бытия: в сфере половой любви.

Еврейская тема в творчестве Розанова

Еврейская тема в творчестве Василия Розанова занимала важное место. Это было связано с основами мироощущения Розанова - мистическим пансексуализмом, религиозным поклонением животворящей силе пола, утверждением святости брака и деторождения. Отрицая христианский аскетизм, монашество и безбрачие, Розанов находил религиозное освящение пола, семьи, зачатия и рождения в Ветхом завете . Но его антихристианский бунт смирялся его органическим консерватизмом, искренней любовью к русскому «бытовому исповедничеству», к семейным добродетелям православного духовенства, к освященным традицией формам русской государственности. Отсюда проистекали и элементы откровенного антисемитизма Розанова, столь смущавшего и возмущавшего многих современников .

По оценкам Электронной еврейской энциклопедии высказывания Розанова иногда носили откровенно антисемитский характер . Так, в сочинении Розанова «Иудейская тайнопись» () присутствует следующий фрагмент:

«Да вы всмотритесь в походку: идёт еврей по улице, сутуловат, стар, грязен. Лапсердак, пейсы; ни на кого в мире не похож! Всем не хочется подать ему руку. „Чесноком пахнет“, да и не одним чесноком. Жид вообще „скверно пахнет“. Какое-то всемирное „неприличное место“… Идёт какою-то не прямою, не открытою походкою… Трус, робок… Христианин смотрит вслед, и у него вырывается: - Фу, гадость, и зачем я не могу обойтись без тебя? Всемирное: „зачем не могу обойтись“…»

Однако при оценке взглядов Розанова следует учитывать и его нарочитое тяготение к крайностям, и характерную амбивалентность его мышления . Ему удалось прослыть одновременно юдофилом и юдофобом .

Розанов сам отрицает антисемитизм в своём творчестве. В письме М. О. Гершензону он пишет: «Анти-семитизмом, я, батюшка, не страдаю… Что касается евреев, то, … я как-то и почему-то „жида в пейсах“ и физиологически (почти половым образом) и художественно люблю, и, втайне, в обществе всегда за ними подглядываю и любуюсь.»

В своей последней книге «Апокалипсис нашего времени» Розанов, высказывая своё отношение к евреям, утверждал следующее:

Одна идея «Домостроя», Домо-строя, есть уже великая, священная. … Несомненно, самый великий «Домострой» дан Моисеем в «Исходе», во «Второзаконии» и т. д. и продолжен в Талмуде, и затем фактически выражен и переведен в жизнь в кагале. …
И евреи, впавшие в такое ужасное одиночество после Христа, с враждебностью всего мира против них, зажили «кагалом». «Единственное спасение для нас». …
«Книга судей израилевых», с Руфью, с Иовом, свободная, нестесненная, мне казалась всегда высшим типом человеческого проживания. Она неизмеримо выше и счастливее царств. …
Итак, «бедный человек» возлюбил свое «гетто», в нём греется, им защищается, и, ей-ей, это выше Сократа и Спинозы. Потому что это священнее Сократа и Спинозы. Тут Бог ютится. В гнездышке. Потому что гнездышко - оно такое священно, которого ищет и сам Бог. Не спорю: есть Бог Универзуса. Но мне как-то более нравится «Бог гнездышка».
И вот я думаю - евреи во всем правы. Они правы против Европы, цивилизации и цивилизаций. Европейская цивилизация слишком раздвинулась по периферии, исполнилась пустотами внутри, стала воистину «опустошенною» и от этого погибает. … Живите, евреи. Я благословляю вас во всем, как было время отступничества (пора Бейлиса несчастная), когда проклинал во всем. На самом же деле в вас, конечно, «цимес» всемирной истории: то есть есть такое «зернышко» мира, которое - «мы сохранили одни». Им живите. И я верю, «о них благословятся все народы». - Я нисколько не верю во вражду евреев ко всем народам. В темноте, в ночи, незнаем - я часто наблюдал удивительную, рачительную любовь евреев к русскому человеку и к русской земле.
Да будет благословен еврей.
Да будет благословен и русский.

Примечания

Сочинения

Литературные очерки. - СПб, 1899.
В мире неясного и нерешённого. - СПб, 1901.
Декаденты. - СПб, 1904.
Итальянские впечатления. - СПб, 1909.
Люди лунного света: Метафизика христианства. - СПб., 1911.
Среди художников. - СПб., 1914.
Война 1914 и русское возрождение, 2-е изд. - Пг., 1915.
Опавшие листья: Короб 2-й. - Пг., 1915.
Из последних листьев. Апокалиптика русской литературы // «Книжный угол». - 1918. - № 5.
Избранное. - Нью-Йорк, 1956.
К. Чуковский. Поэзия грядущей демократии. Уолт Уитмен
В. В. Розанов. Два письма В. В. Розанова к еврейскому народу . Заметки по еврейской истории (№8(155) август 2012 года).(недоступная ссылка - история ) Проверено 15 августа 2012.

Литература

Галковский Д. Счастливый Розанов - статья в «Литературной газете» о судьбе Розанова как писателя и философа в России.
Голлербах Э. В. В. Розанов. Жизнь и творчество. - Пг., 1922.
Грифцов Б. Три мыслителя. - М., 1911.
Грякалова Н. Ю. Гендерный проект В. В. Розанова и «русская идея» // Грякалова Н. Ю. Человек модерна: Биография - рефлексия - письмо. - СПб., 2008. - с. 120-130.
Лебедева В. Г. Феномен «панэвтихизма» в концепции Василия Розанова // Лебедева В. Г. Судьбы массовой культуры России. Вторая половина XIX-первая треть XX века. - СПб., 2007. - с. 136-140.
Михайловский Н. К. О г. Розанове, его великих открытиях, его маханальности и философической порнографии.
Свенцицкий В. Христианство и «половой вопрос» (По поводу книги В. Розанова «Люди лунного света») // Новая Земля. - 1912. - N 3/4, 7/8.

Великий русский писатель Василий Васильевич Розанов, выходец из бедной мещанской семьи, родился в 1856 г. в Ветлуге (Костромская губерния) и почти всю свою юность провел в Костроме. Получив обычное гимназическое образование, он поехал в Москву и поступил в университет, где изучал историю. По окончании университета он долгие годы был учителем истории и географии в гимназиях разных провинциальных городов (в Брянске, Ельце, Белом). Делал он это безо всякого интереса – у него не было педагогического призвания. Около 1880 г. он женился на Аполлинарии Сусловой – ей тогда было лет сорок; в молодости она была в близких отношениях с Достоевским . Брак оказался на редкость несчастливым. Аполлинария была холодная и гордая, «инфернальная» женщина, в ней таились запасы жестокости и чувственности, видимо, ставшие откровением для Достоевского (сразу после поездки с ней за границу он написал Записки из подполья ). Аполлинария прожила с Розановым около трех лет и ушла к другому. На всю жизнь они сохранили ненависть друг к другу. Аполлинария отказалась дать Розанову развод.

Портрет Василия Розанова. Художник И. Пархоменко, 1909

Через несколько лет после разрыва Розанов встретил в Ельце Варвару Дмитриевну Рудневу, ставшую его гражданской женой. Он не мог официально жениться на ней из-за несговорчивости первой жены, и этим отчасти объясняется горечь во всех его произведениях на тему развода. Этот второй («неофициальный») брак был настолько же счастливым, насколько несчастливым был первый.

В 1886 г. Розанов опубликовал книгу О понимании , которую назвал потом «продолжительной полемикой против Московского университета» – то есть против позитивизма и официального агностицизма. Книга не имела успеха, но привлекла внимание известного критика Страхова , который вступил с Розановым в переписку, ввел его в консервативную литературную печать и наконец устроил ему официальное назначение в Петербург. Однако это не очень помогло Розанову, который оставался в стесненных обстоятельствах, пока издатель Суворин в 1889 г. не пригласил его сотрудничать в Новом времени – единственной консервативной газете, которая могла хорошо платить своим авторам.

Василий Розанов – маленький человек с большой метафизикой

В ранних произведениях Розанова нет замечательной оригинальности его более позднего стиля, но некоторые из них очень значительны. Прежде всего это Легенда о Великом Инквизиторе (1889) – комментарий к известному эпизоду из Братьев Карамазовых . Это был первый из длинного ряда комментариев к Достоевскому (продолжателями были Шестов и Мережковский ), которые стали важной чертой современной русской литературы. Это была первая попытка проникнуть в глубины психологии Достоевского и обнаружить движущие пружины его индивидуальности. Очень важно, что через первую жену Розанов знал кое-что о скрытых свойствах Достоевского «из первых рук». В этой связи интересно отметить, что Розанов придает большое значение Запискам из подполья как центральному произведению Достоевского. Замечательно тонко, как никто до него, Розанов чувствует страстное, болезненное стремление Достоевского к абсолютной свободе, включая свободу не желать счастья. Книга кроме того содержит прекрасную главу о Гоголе ; Розанов был первым, обнаружившим то, что сейчас кажется трюизмом: Гоголь не был реалистом, а русская литература в целом была не продолжением Гоголя, а реакцией против него. Одной Легенды хватило бы, чтобы назвать Розанова большим писателем, но у зрелого Розанова были достоинства еще более высокого порядка.

Василий Розанов. Передача 4. Розанов о теме "Человек и Бог"

В девяностых годах Розанов жил в Петербурге, активно общаясь с немногими людьми, способными его слушать и понимать. Этот круг включал всех представителей независимой консервативной мысли России. Туда входили И. Ф. Романов – оригинальный писатель, выступавший под псевдонимом Рцы, – и Федор Шперк (1870–1897), рано умерший философ, которого Розанов считал величайшим гением. Шперк и Рцы, по словам Розанова, оказали большое влияние на формирование его стиля. К концу девяностых годов Розанов познакомился с модернистами, но, хотя эта партия не скупилась на похвалы Розанову, он так и не сошелся с ними близко. В творчестве Розанова всегда был один странный дефект, особенно когда он писал на темы, его глубоко не затрагивавшие, – ему не хватало сдержанности, он слишком подробно развивал парадоксы, которым сам не придавал серьезного значения, но которые возмущали среднего читателя. За это его колко и остроумно отчитал Владимир Соловьев , прозвавший Розанова Порфирием Головлевым – имя лицемера из Господ Головлевых Салтыкова , – Порфирию Головлеву тоже не хватало чувства меры в его бесконечных и до тошноты елейных вещах. Еще один неприятный эпизод для Розанова – предложение Михайловского «исключить его из литературы» за недостаточно уважительную статью о Толстом .

В 1899 г. Розанов стал постоянным сотрудником Нового времени , что наконец дало ему приличный заработок. Суворин предоставил Розанову возможность писать, что ему захочется и только когда захочется, при условии писать кратко и не занимать слишком много места в одном номере. Сочетание такой свободы с такими ограничениями сыграло большую роль в формировании особого розановского стиля – фрагментарного и внешне бесформенного. Примерно в это время интерес Розанова сосредоточился на вопросах брака, развода и семейной жизни. Он повел решительную кампанию против ненормального состояния семейной жизни в России и в христианстве вообще. Существование незаконнорожденных детей он считал позорным для христианства. По его мнению, ребенок должен был считаться законным самим фактом своего появления на свет. С горечью он рассуждал о ненормальном положении вещей, вызванном невозможностью развода. Критика Розанова выливается в атаку на христианство как на аскетическую по сути религию, которая в душе все половые отношения считает отвратительными и только скрепя сердце дает разрешение на брак.

В то же время христианство непреодолимо притягивало Розанова, особенно тем, что он называл «темными лучами» – менее заметными чертами, без которых оно, однако, не могло бы существовать. По мнению Розанова (вряд ли справедливому), самым существенным в христианстве являются грусть и слезы, сосредоточенность на смерти и на «после смерти» и отречение от мира. Розанов говорил, что в выражении «веселый христианин» уже содержится противоречие. Религии Христа Розанов противопоставлял религию Бога Отца, которую он считал естественной религией – религией роста и продолжения рода. Такую примитивно натуралистическую религию он находил в Ветхом Завете , в благочестивом отношении к полу средневекового иудаизма и в религии древних египтян . Мысли Розанова о философии христианства и о его собственной естественной (по сути фаллической) религии содержатся в ряде его книг – В мире неясного и нерешенного (2 т., 1901), Около церковных стен (1906), Русская церковь (1906), Темный лик (Метафизика христианства ; 1911) и Люди лунного света (1913). Размышления Розанова о египетской религии появились в серии статей, написанных в последние годы его жизни (Из восточных мотивов ).

В политике Розанов остался консерватором. И хотя в глубине души он был совершенно аполитичен, для его консерватизма были свои причины. Агностицизм левых радикалов, естественно, отталкивал его глубоко мистичный и религиозный ум. Необычайно независимый мыслитель, он ненавидел их принудительную одинаковость. Как имморалист – презирал их унылую респектабельность. К тому же он был прирожденным славянофилом : человечество существовало для него, только поскольку оно было русским (или еврейским, но его отношение к евреям было двойственным), – и космополитизм интеллигенции был ему так же противен, как ее агностицизм. Кроме того, в течение многих лет он получал признание и поддержку только справа: от Страхова, от Суворина, потом от декадентов. Радикалы перестали считать его презренным реакционером только после 1905 г.

Однако события 1905 г. как-то смутили Розанова, и некоторое время революция его притягивала главным образом кипучей юностью революционной молодежи. Он даже написал книгу Когда начальство ушло , полную похвал революционному движению. Однако в то же время он продолжал писать в своем обычном консервативном духе. Какое-то время консервативные статьи в Новом времени он подписывал своей фамилией, а радикальные в прогрессивном Русском слове – псевдонимом В. Варварин. Такая непоследовательность для него была в порядке вещей. Политика представлялась ему такой незначительной, что ее нельзя было рассматривать sub specie aeternitatis (с точки зрения вечности). В обеих партиях Розанова интересовали только индивидуальности, их составляющие, и их «вкус», «аромат», «атмосфера». В среде литераторов это мнение не разделяли, Петр Струве обвинил Розанова в «моральной невменяемости» и ему опять стали угрожать бойкотом.

Василий Розанов. Передача 5. Розанов о предпосылках русской революции

Между тем гений Розанова возмужал и нашел собственную характерную форму выражения. В 1912 г. появилось Уединенное, почти на правах рукописи , состоящее из «афоризмов и коротких эссе». Впрочем, такое краткое описание не дает представления о невероятно оригинальной форме Уединенного . Составляющие книгу отрывки звучат живым голосом, потому что они не выстроены по правилам традиционной грамматики, а построены со свободой и разнообразием интонаций живой речи – голос часто падает до едва слышного прерывистого шепота, но по временам достигает подлинного красноречия и мощного эмоционального ритма.

За этой книгой последовали Опавшие листья (1913) и Короб второй (1915), написанные в той же манере. Причудливая и, как он сам говорил, «антигутенберговская» натура Розанова странно выражается в том, что, помимо этих книг, самые лучшие его высказывания находишь там, где не ждешь: в примечаниях к письмам других людей. Так, одна из его величайших книг – издание писем Страхова к Розанову (Литературные изгнанники , 1913), – в примечаниях высказаны гениальные и совершенно оригинальные мысли.

Революция 1917 г. была для Розанова жестоким ударом. Сначала он испытал тот же мимолетный энтузиазм, что и в 1905 г., но скоро впал в нервное расстройство, продолжавшееся до самой смерти. Уехав из Петербурга, он поселился в Троице-Сергиевом монастыре . Он продолжал писать, но при большевицком правительстве за его книги денег не платили. Последнее произведение Розанова Апокалипсис нашего времени (апокалипсис русской революции) выходило в Троице в виде брошюр очень маленьким числом экземпляров и сразу стало редкостью.

Два последних года жизни Розанов провел в нищете и невзгодах. Их степень можно представить из его незабываемого, пронзительного обращения к читателям в Апокалипсисе :

К читателю, если он друг . – В этот страшный, потрясающий год, от многих лиц, и знакомых, и вовсе неизвестных мне, я получил, по какой-то догадке сердца, помощь и денежную, и съестными продуктами. И не могу скрыть, что без таковой помощи я не мог бы, не сумел бы перебыть этот год. Мысли, и страхи, и тоска самоубийства уже мелькали, давили. Увы: писатель – сомнамбула. Лазит по крышам, слушает шорохи в домах: и не поддержи или не удержи его кто-нибудь за ноги, если он проснется от крика к действительности, ко дню и пробуждению , он сорвется с крыши дома и разобьется насмерть. Литература – великое, само-забвенное счастье, но и великое в личной жизни горе <…> За помощь – великая благодарность; и слезы не раз увлажняли глаза и душу. «Кто-то помнит, кто-то думает , кто-то догадался». «Сердце сердцу весть сказало ». <…>

Устал. Не могу. 2 – 3 горсти муки, 2 – 3 горсти крупы, пять круто испеченных яиц может часто спасти день мой . Что-то золотое брезжится мне в будущей России. Какой-то в своем роде «апокалипсический переворот» уже в воззрениях исторических не одной России, но и Европы. Сохрани, читатель, своего писателя, и что-то завершающее мне брезжится в последних днях моей жизни. В. Р. Сергиев Посад, Московск. губ., Красюковка, Полевая ул., дом свящ. Беляева.

На смертном одре Василий Розанов наконец примирился с Христом и умер, получив причастие, 5 февраля 1919 г. (по новому стилю). Так что его слова из Опавших листьев сбылись: «Конечно, я умру все-таки с Церковью, конечно, Церковь мне неизмеримо больше нужна, чем литература (совсем не нужна), и духовенство все-таки всех (сословий) милее ».

Василий Васильевич Розанов русский мыслитель; феноменально одаренный прозаик; стилист; новатор, создавший новый жанр в искусстве и породивший мощную волну подражаний; литературный критик; публицист. Он оставил России свои книги, свои мысли и непрекращающиеся уже больше целого века споры о себе самом. Смелость и самобытность таланта Розанова восхищает его почитателей и раздражает его противников. Уже на исходе 20-го столетия Андрей Синявский, размышляя о феномене Розанова, писал о том, какую оценку заслужил Василий Васильевич от современников: «Розанов и строгий богослов, и опасный еретик, бунтовщик, разрушитель религии. Розанов и крайний революционер, консерватор, и крайний радикал. Розанов и антисемит, и филосемит. Розанов и благочестивый христианин, церковник, и в то же время богоборец, осмелившийся поднять голос против Самого Христа. Розанов и высоконравственный семьянин, и развратитель, циник, имморалист. В Розанове находили даже что-то извращённое, патологическое, демоническое, мефистофельское, тёмное… Называли его мелким бесом русской земли и русской словесности» (Андрей Синявский. «Опавшие Листья» Василия Васильевича Розанова. М., 1999, с. 4.). К настоящему времени Розанову посвящены тома исследований, и, тем не менее, эта фигура по-прежнему остается спорной и загадочной.

Василий Розанов родился в городе Ветлуге Костромской губернии в многодетной семье чиновника лесного ведомства Василия Федоровича Розанова. Рано осиротел: отец, по воспоминаниям самого Розанова, «умер, получив простуду, когда гонялся в лесу за мошенниками, рубившими лес». Это случилось в 1861 году, будущему писателю тогда еще не исполнилось пяти лет. Семья, в которой было восемь детей, перебралась в Кострому, где едва сводили концы с концами, бедствовали. Мать, из дворянского рода Шишкиных, умерла, когда Розанову минуло четырнадцать. «Нет сомнения, что я совершенно погиб бы, не подбери меня старший брат Николай, к этому времени закончивший Казанский университет. Он дал мне все средства образования и, словом, был отцом» (Розанов В.В. Материалы к биографии // Русский архив. Вып. 1. М., 1991. С. 249.). Розанов учился в Костромской (186870), затем в Симбирской гимназии (187072), заканчивал гимназический курс в Нижнем Новгороде (187278). Учился Розанов плохо, дважды оставался на второй год; при этом был «нигилист во всех отношениях» (В.В. Розанов: Pro et contra. Т. 1. С. 38).

В 187882 Розанов учился на историко-филологическом факультете Московского университета. Студентом 3-го курса женился на А.П. Сусловой, известной в прошлом близкими отношениями с Ф.М. Достоевским, однако брак оказался бездетным и крайне неудачным. Впоследствии, из-за нежелания Сусловой дать развод, второй брак Розанова считался по церковному законодательству недействительным, а дети «незаконнорожденными». Семейная драма способствовала углублению Розанов в вопросы таинства брака, взаимосвязи религии и семейной жизни, ставшие стержнем его творчества.

После окончания университета Розанов работал учителем истории и географии в Брянской прогимназии (т.е. гимназии с неполным курсом, 188187), Елецкой гимназии (188791) и прогимназии в г. Белом Смоленской губ. (189193). Среди его подопечных оказался Михаил Пришвин, но взаимоотношения, что называется, не сложились. Это особый сюжет в истории нашей культуры.

После перевода в Елец в 1897 г., Розанов женился на В.Д. Бутягиной (урожденной Рудневой), вдове из священнической семьи, отличавшейся глубокой религиозностью, скромностью и высокой нравственностью. Этот брак (с тайным венчанием) был счастливым и многодетным, однако то, что он считался «гражданским», крайне омрачало Розанова, все его попытки добиться развода или признания брака законным не увенчались успехом.

Весной 1893 Т.И. Филиппов государственный контролер и известный славянофил-меценат, собравший при своем ведомстве целый кружок православных писателей, организовал перевод Розанова, крайне тяготившегося учительской работой, в Петербург, обещая ему место чиновника в Государственном контроле и условия для занятий творческим трудом.

Однако ввиду того, что отношения с Филипповым сразу не сложились, жалованье Розанова оказалось крайне скудным и семья жила буквально впроголодь. Розанов был вынужден, помимо бесконечного чтения статистических отчетов, постоянно писать для печати из-за острой нужды.

Первая значительная творческая удача Розанова книга «Легенда о Великом Инквизиторе Ф.М. Достоевского» (1894). Достоевский духовно наиболее близкий Розанову писатель (критики отмечали не только явное творческое влияние Достоевского на Розанова, но и сходство его личности с персонажами Достоевского от «подпольного человека» до Фёдора Карамазова).

Многие статьи Розанова этого времени, как следствие изнурительной, поспешной работы ради заработка, отмечены неуравновешенностью, крайней категоричностью «ультраконсервативных» заявлений. Завершение раннего этапа в творчестве Розанова поступление его в 1899 в штат газеты А.С. Суворина «Новое время», где он сотрудничал до ее закрытия в 1917, а также переезд на новую квартиру (Шпалерная 39, кв. 4), которая становится одним из важных мест встреч петербургской интеллигенции Серебряного века.

Его религиозно-философские воззрения отобразились на страницах журнала «Новый путь» (190304), где Розанов вел постоянную рубрику с соответствующим содержанию названием «В своем углу». Хотя Розанов получил известность как противник христианского аскетизма, однако его отношение к православию, к Церкви было сложным и изменчивым, но никогда равнодушным. Политические взгляды Розанов также отличались непоследовательностью, даже двойственностью.

Совершенно особый этап в творчестве Розанов открыла его книга «Уединенное» (1912). Собранные в этой книге крайне интимные заметки (она имеет подзаголовок «на праве рукописи») в сочетании с ярко индивидуальными публицистическими оценками, лирическими записями, философскими размышлениями образуют небывалый сплав мысли, факта и образа и представляют собой новый вид литературы, стоящий на грани философии, художественной прозы (временами и поэзии) и публицистики. При этом Розанов нарочито эпатировал читателей необычайной обнаженноетью своего внутреннего мира. «Такой книги нельзя быть», писала об «Уединенном» 3. Гиппиус (Крайний А. Литераторы и литература // Русская мысль 1912. № 5. С.2931). Глубокая жизненность многих заметок Розанова, его редкое умение схватить мимолетные мысли и переживания и необычайно ярко воссоздать пролетающие мгновения в конкретно-чувственных образах, неподдельная взволнованность автора невольно заражают читателя. Неудивительно, что книга, подвергшаяся осмеянию в прессе, вызвала одобрение в письмах к Розанову более независимых в суждениях творческих личностей (М. Горький, М.О. Гершензон и др.).

В 1913 Розанов выступил со второй аналогичной книгой «Опавшие листья». Именно эти книги необычного жанра вместе со 2-м томом («коробом», как называл его Розанов) «Опавших листьев» (1915) обеспечили Розанову репутацию не только публициста и мыслителя, но и видного писателя, яркого стилиста. При всей «неправильности» выразительного, самобытного стиля Розанова как художник слова нередко удостаивался самых высоких похвал. Например, Н.А. Бердяев писал: «Литературный дар его был изумителен, самый большой дар в русской прозе» (В.В. Розанов: Pro et contra. С. 255).

С приходом Февральской революции, которую Розанов первоначально приветствовал, положение Розанова как сотрудника «реакционного» «Нового времени» резко осложнилось. В конце августа 1917 Розанов с семьей переезжает в Сергиев Посад, чтобы не только скрыться «с глаз долой», но и обрести духовное успокоение в кругу наиболее близких мыслителей, прежде всего друга Розанова, отца Павла Флоренского.

Однако Октябрьская революция и последовавшие за ней разруха и голод вывели Розанова из равновесия. Ярким свидетельством переживаний Розанова в этот период стали периодические выпуски уникального по накалу трагических чувств «Апокалипсиса нашего времени» (191718). Розанов с отчаянием и безнадёжностью принимает неизбежность революционной катастрофы, полагая её трагическим завершением российской истории. «Апокалипсис» оказался редкостным и бесценным художественно-историческим свидетельством очевидца и мыслителя, погребенного под обломками рухнувшей империи.

Перед кончиной Розанов открыто нищенствовал, голодал, в конце 1918 года обратился со страниц своего «Апокалипсиса» с трагической просьбой: «К читателю, если он друг. В этот страшный, потрясающий год, от многих лиц, и знакомых, и вовсе неизвестных мне, я получил, по какой-то догадке сердца, помощь и денежную, и съестными продуктами. И не могу скрыть, что без таковой помощи я не мог бы, не сумел бы перебыть этот год».

Вскоре Розанов слёг после инсульта и после нескольких недель страданий скончался. Похоронили его в Гефсиманском Черниговском скиту.

В Советской России имя Розанов было вытеснено из памяти. И только в 19992000-е были впервые изданы книги Розанова в жанре «опавших листьев»: «Сахарна» (1913), «Мимолетное» (191417), «Последние листья» (191617), а также полный вариант «Апокалипсиса нашего времени» (191718) и запрещенной цензурой книги «В темных религиозных лучах» (1909).

Творчество Розанова повлияло на развитие отечественной литературы, его мощное влияние ощущается в книгах: Мариенгофа «Это вам, потомки!» и «Записки сорокалетнего мужчины»; Олеши «Ни дня без строчки»; катаевских «Кубик», «Трава забвения», «Святой колодец», некоторых текстах Астафьева, Солоухина, Бондарева. Из появившегося недавно «Конец цитаты» Михаила Безродного, записки публикатора наследия Розанова Виктора Сукача «Воспоминания о Розанове. Почти опавшие листья», «Розановый сад» Владимира Тучкова.

Розанов Василий Васильевич
Родился: 20 апреля (2 мая) 1856 года.
Умер: 5 февраля 1919 года.

Биография

Василий Васильевич Розанов (20 апреля (2 мая) 1856, Ветлуга, Костромская губерния, Российская империя - 5 февраля 1919, Сергиев Посад, РСФСР) - русский религиозный философ, литературный критик и публицист.

Василий Розанов родился в городе Ветлуге Костромской губернии в многодетной семье чиновника лесного ведомства Василия Фёдоровича Розанова (1822-1861). Рано потерял родителей, воспитывался старшим братом Николаем (1847-1894). В 1870 году переехал с братьями в Симбирск, где его брат преподавал в гимназии. Сам Розанов позже вспоминал:

Нет сомнения, что я совершенно погиб бы, не «подбери» меня старший брат Николай, к этому времени закончивший Казанский университет. Он дал мне все средства образования и, словом, был отцом.

В Симбирске был постоянным читателем в публичной библиотеке Н. М. Карамзина. В 1872 году переехал в Нижний Новгород, где окончил гимназию.

После гимназии поступил на историко-филологический факультет Московского университета, где слушал лекции С. М. Соловьёва, В. О. Ключевского, Ф. Е. Корша и др. На четвёртом курсе был удостоен стипендии имени А. С. Хомякова. Тогда же, в 1880 году, 24-летний Василий Розанов женился на 41-летней А. П. Сусловой, которая до замужества (в 1861-1866 гг.) была любовницей женатого Достоевского.

После университета

Окончив университет в 1882 году, отказался держать экзамен на степень магистра, решив заниматься свободным творчеством. В 1882-1893 годах преподавал в гимназиях Брянска, Симбирска, Ельца, Белого, Вязьмы. Его первая книга «О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания» (1886) представляла собой один из вариантов гегельянского обоснования науки, но успеха не имела. В том же году Суслова покинула Розанова, отказавшись (и отказывалась всю его жизнь) пойти на официальный развод.

Большую известность получил литературно-философский этюд Розанова «Легенда о великом инквизиторе Ф. М. Достоевского» (1891), положивший начало последующему истолкованию Ф. М. Достоевского как религиозного мыслителя у Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова и других мыслителей; позднее Розанов сблизился с ними как участник религиозно-философских собраний (1901-1903). В 1900 году Мережковским, Минским, Гиппиус и Розановым основывается Религиозно-философское Общество. С конца 1890-х годов Розанов стал известным журналистом позднеславянофильского толка, работал в журналах «Русский вестник» и «Русское обозрение», публиковался в газете «Новое время».

Второй брак

В 1891 году Розанов тайно обвенчался с Варварой Дмитриевной Бутягиной, вдовой учителя Елецкой гимназии.

Будучи преподавателем Елецкой гимназии, Розанов с другом Первовым делают первый в России перевод с греческого «Метафизики» Аристотеля.

Несогласие философа с постановкой школьного образования в России выражено в статьях «Сумерки просвещения» (1893) и «Афоризмы и наблюдения» (1894). В сочувственных тонах описывал брожение в период русской революции 1905-1907 годов в книге «Когда начальство ушло» (1910). Сборники «Религия и культура» (1899) и «Природа и история» (1900) были попытками Розанова найти решение социальных и мировоззренческих проблем в церковной религиозности. Однако его отношение к православной церкви («Около церковных стен», т. 1-2, 1906) оставалось противоречивым. Вопросам отношения церкви к проблематике семьи и сексуальным отношениям посвящена книга «Семейный вопрос в России» (т. 1-2, 1903). В сочинениях «Тёмный лик. Метафизика христианства» (1911) и «Люди лунного света» (1911) Розанов окончательно расходится с христианством по вопросам пола (противопоставляя при этом Ветхий Завет, как утверждение жизни плоти, - Новому Завету).

Разрыв с Религиозно-философским обществом

Статьи Розанова, посвящённые делу Бейлиса (1911) привели к конфликту с Религиозно-философским обществом, в котором состоял философ. Общество, признавшее процесс Бейлиса «оскорблением всего русского народа», призвало Розанова выйти из своего состава, что он вскоре и сделал.

Поздние книги - «Уединённое» (1912), «Смертное» (1913) и «Опавшие листья» (ч. 1-2, 1913-1915) - представляют собой собрание разрозненных эссеистических набросков, беглых умозрений, дневниковых записей, внутренних диалогов, объединённых по настроению. Существует мнение, что в это время философ переживал глубокий духовный кризис, не находивший разрешения в безоговорочном принятии христианских догматов, к которому Розанов тщетно стремится; следуя этому воззрению, итогом мысли Розанова можно считать пессимизм и «экзистенциальный» субъективный идеализм в духе С. Кьеркегора (отличающийся, однако, культом индивидуальности, выражающей себя в стихии пола). Подверженный этому пессимизму, в набросках «Апокалипсис нашего времени» (выпуски 1-10, с ноября 1917 года по октябрь 1918 года) Розанов с отчаянием и безнадёжностью принимает неизбежность революционной катастрофы, полагая её трагическим завершением российской истории.

Воззрения и труды Розанова вызывали критику как со стороны революционных марксистов, так и либерального лагеря русской интеллигенции.

Переезд в Сергиев Посад

Летом 1917 года Розановы переехали из Петрограда в Сергиев Посад и поселились в трёх комнатах дома преподавателя Вифанской духовной семинарии (это жильё им подобрал философ о. Павел Флоренский). Перед кончиной Розанов открыто нищенствовал, голодал, в конце 1918 года обратился со страниц своего «Апокалипсиса» с трагической просьбой:

К читателю, если он друг. - В этот страшный, потрясающий год, от многих лиц, и знакомых, и вовсе неизвестных мне, я получил, по какой-то догадке сердца, помощь и денежную, и съестными продуктами. И не могу скрыть, что без таковой помощи я не мог бы, не сумел бы перебыть этот год. За помощь - великая благодарность; и слёзы не раз увлажняли глаза и душу. «Кто-то помнит, кто-то думает, кто-то догадался». Устал. Не могу. 2-3 горсти муки, 2-3 горсти крупы, пять круто испечённых яиц может часто спасти день мой. Сохрани, читатель, своего писателя, и что-то завершающее мне брезжится в последних днях моей жизни. В. Р. Сергиев Посад, Московск. губ., Красюковка, Полевая ул., дом свящ. Беляева.

В. В. Розанов умер 5 февраля 1919 года и был похоронен с северной стороны храма Гефсиманского Черниговского скита в Сергиевом Посаде.

Семья

Дочь - Верещагина-Розанова Надежда Васильевна (1900-1956), художница, иллюстратор.

Личность и творчество Розанова

Творчество и взгляды Розанова вызывают очень противоречивые оценки. Это объясняется его нарочитым тяготением к крайностям, и характерною амбивалентностью его мышления. «На предмет надо иметь именно 1000 точек зрения. Это „координаты действительности“, и действительность только через 1000 и улавливается». Такая «теория познания» действительно демонстрировала необычайные возможности специфически его, розановского, видения мира. Примером данного подхода может служить то, что революционные события 1905-1907 Розанов считал не только возможным, но и необходимым освещать с различных позиций - выступая в «Новом времени» под своей фамилией как монархист и черносотенец, он под псевдонимом В. Варварин выражал в других изданиях леволиберальную, народническую, а порой и социал-демократическую точку зрения.

«Духовной» родиной для Розанова был Симбирск. Свою отроческую жизнь здесь он описал ярко, с большой памятью о событиях и тончайших движениях души. Биография Розанова стоит на трех основах. Это его три родины: «физическая» (Кострома), «духовная» (Симбирск) и, позднее, «нравственная» (Елец). В литературу Розанов вошёл уже сформировавшейся личностью. Его более чем тридцатилетний путь в литературе (1886-1918) был беспрерывным и постепенным разворачиванием таланта и выявлением гения. Розанов менял темы, менял даже проблематику, но личность творца оставалась неущербной.

Исследователи отмечают эгоцентризм Розанова. Первые издания книг «опавших листьев» Розанова - «Уединенное», а затем и «Опавшие листья», - вошедшие вскоре в золотой фонд русской литературы, были восприняты с недоумением и растерянностью. Ни одной положительной рецензии в печати, кроме бешеного отпора человеку, который на страницах напечатанной книги заявил: «Я ещё не такой подлец, чтобы думать о морали».

Розанов - один из русских писателей, счастливо познавших любовь читателей, неколебимую их преданность. Это видно из отзывов особенно чутких читателей «Уединенного», правда, высказанных интимно, в письмах. Примером может служить емкий отзыв М. О. Гершензона: «Удивительный Василий Васильевич, три часа назад я получил Вашу книгу, и вот уже прочел её. Такой другой нет на свете - чтобы так без оболочки трепетало сердце пред глазами, и слог такой же, не облекающий, а как бы не существующий, так что в нём, как в чистой воде, все видно. Это самая нужная Ваша книга, потому что, насколько Вы единственный, Вы целиком сказались в ней, и ещё потому, что она ключ ко всем Вашим писаниям и жизни. Бездна и беззаконность - вот что в ней; даже непостижимо, как это Вы сумели так совсем не надеть на себя системы, схемы, имели античное мужество остаться голо-душевным, каким мать родила, - и как у Вас хватило смелости в 20-м веке, где все ходят одетые в систему, в последовательность, в доказательность, рассказать вслух и публично свою наготу. Конечно, в сущности все голы, но частью не знают этого сами и уж во всяком случае наружу прикрывают себя. Да без этого и жить нельзя было бы; если бы все захотели жить, как они есть, житья не стало бы. Но Вы не как все, Вы действительно имеете право быть совсем самим собою; я и до этой книги знал это, и потому никогда не мерял Вас аршином морали или последовательности, и потому „прощая“, если можно сказать тут это слово, Вам Ваши дурные для меня писания просто не вменял: стихия, а закон стихий - беззаконие».

Список значимых произведений

«О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки, как цельного знания» (М., 1886) - план познания мира.
«Цель человеческой жизни» («Вопросы философии», 1892, кн. 14 и 15) - критика утилитаризма.
«Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского, с присоединением двух этюдов о Гоголе» (СПб., 1893)
«Красота в природе и ее смысл» (М., 1894) - изложение эстетические воззрений, книга написана по поводу взглядов Вл. С. Соловьева.
«Религия и культура», сборник статей, (СПб., 1899) - философия истории, в связи с запросами и требованиями его современности.
«Место христианства в истории» («Русский Вестник», 1890, 1 и отд.)
Статьи о браке (1898) - выступил противником догматики.
«Сумерки просвещения» (СПб., 1899) - книга статей педагогического содержания.
«Литературные очерки» - сборник статей (СПб., 1899)
«В мире неясного и не решенного» (СПб., 1901)
«Природа и история. Сборник статей» (СПб., 1900)
«Семейный вопрос в России» (СПб., 1903)

Философия

Философия Розанова является частью общего русского литературно-философского круга, однако особенности его существования в этом контексте выделяют его фигуру и позволяют говорить о нём как о нетипичном его представителе. Находясь в центре развития российской общественной мысли начала 20 в., Розанов вел активный диалог со многими философами, писателями, поэтами, критиками. Многие из его работ были идейной, содержательной реакцией на отдельные суждения, мысли, работы Бердяева, В. С. Соловьёва, Блока, Мережковского и др. и содержали развернутую критику этих мнений с позиций его собственного мировоззрения. Проблемы, занимавшие мысли Розанова, связаны с морально-этическими, религиозно-идейными оппозициями - метафизика и христианство, эротика и метафизика, православие и нигилизм, этический нигилизм и апология семьи. В каждой из них Розанов искал пути к снятию противоречий, к такой схеме их взаимодействий, при которой отдельные части оппозиции становятся разными проявлениями одних и тех же проблем в существовании человека.

Интересна одна из интерпретаций философии Розанова, а именно как философии «маленького религиозного человека». Предметом его исследования становятся перипетии «маленького религиозного человека» наедине с религией, такое множество материала, указывающего на серьёзность вопросов веры, на их сложность. Грандиозностью задач, которые ставит перед Розановым религиозная жизнь его эпохи лишь отчасти связана с Церковью. Церковь не поддается критической оценке. Человек остается наедине с самим собой, минуя институты и установления, которые объединяют людей, дают им общие задачи. Когда так ставится вопрос, то проблема рождается сама собой, без дополнительного участия мыслителя. Религия по определению - объединение, собирание вместе и т. д. Однако понятие «индивидуальная религия» приводит к противоречию. Впрочем, если его истолковать таким образом, что в рамках своей индивидуальности религиозный человек ищет свой способ связи и объединения с другими, тогда все встает на нужные места, все приобретает смысл и потенциал для исследования. Именно его использует В. Розанов.

Журналистика

Исследователи отмечают необычный жанр сочинений Розанова, ускользающий от строгого определения, однако прочно вошедший в его журналистскую деятельность, предполагавший постоянную, как можно более непосредственную и вместе с тем выразительную реакцию на злобу дня, и сориентированный на настольную книгу Розанова «Дневник писателя» Достоевского. В опубликованных сочинениях «Уединенное» (1912), «Смертное» (1913), «Опавшие листья» (короб 1 - 1913; короб 2 - 1915) и предполагавшихся сборниках В «Сахарне», «После Сахарны», «Мимолетное» и «Последние листья» автор пытается воспроизвести процесс «понимания» во всей его интригующей и многосложной мелочности и живой мимике устной речи - процесс, слитый с обыденной жизнью и способствующий мыслительному самоопределению. Этот жанр оказался наиболее адекватным мысли Розанова, всегда стремившейся стать переживанием; и последнее его произведение, попытка осмыслить и тем самым как-то очеловечить революционное крушение истории России и его вселенский резонанс, обрела испытанную жанровую форму. Его «Апокалипсис нашего времени» публиковался невероятным по тому времени двухтысячным тиражом в большевистской России с ноября 1917 по октябрь 1918 (десять выпусков)

Религия в творчестве Розанова

Розанов так писал о себе: «Я принадлежу к той породе „излагателя вечно себя“, которая в критике - как рыба на земле и даже на сковороде». И признавался: «Что бы я ни делал, что бы ни говорил и ни писал, прямо или в особенности косвенно, я говорил и думал, собственно, только о Боге: так что Он занял всего меня, без какого-либо остатка, в то же время как-то оставив мысль свободною и энергичною в отношении других тем». Таким образом, Розанов говорил о себе, - не забывая Бога.

Розанов считал, что вся остальная религия стала индивидуальной, личным же стало христианство. Делом каждого человека стало выбирать, то есть осуществлять свободу, но не веры в смысле качества и конфессии - этот вопрос решен 2000 лет назад, но в значении качества укорененности человека в общей вере. Розанов убежден, что этот процесс воцерковления не может проходить механически, через пассивное приятие таинства святого крещения. Должна быть активная вера, должны быть дела веры, и здесь рождается убежденность, что человек не обязан мириться с тем, что он не понимает чего-то в реальном процессе жизнедеятельности, что все касающееся его жизни приобретает качество религиозности. По Розанову отношение к Богу и к Церкви определяется совестью. Совесть различает в человеке субъективное и объективное, индивидуальное и личное, существенное, главное и второстепенное. Он пишет: «Нужно различать в споре о совести две стороны: 1) отношение её к Богу; 2) отношение её к Церкви. Бог по учению христианскому есть Личный бесконечный дух. Каждый с первого же взгляда поймет, что отношение к Лицу несколько иное, чем к порядку вещей, к системе вещей. Никто решительно не скажет, что и Церковь лична: напротив, лицо в ней, напр. всякого иерарха, глубоко покоряется некоторому завещанному и общему порядку».

Тема пола

Центральной философской темой в творчестве зрелого Розанова стала его метафизика пола. В 1898 в одном из писем он формулирует свое понимание пола: «Пол в человеке - не орган и не функция, не мясо и не физиология - но зиждительное лицо… Для разума он не определим и не постижим: но он Есть и все сущее - из Него и от Него». Непостижимость пола никоим образом не означает его ирреальности. Напротив, пол, по Розанову, есть самое реальное в этом мире и остается неразрешимой загадкой в той же мере, в какой недоступен для разума смысл самого бытия. «Все инстинктивно чувствуют, что загадка бытия есть собственно загадка рождающегося бытия, то есть что это загадка рождающегося пола». В розановской метафизике человек, единый в своей душевной и телесной жизни, связан с Логосом, но связь эта имеет место не в свете универсального разума, а в самой интимной, «ночной» сфере человеческого бытия: в сфере половой любви.

Еврейская тема в творчестве Розанова

Еврейская тема в творчестве Василия Розанова занимала важное место. Это было связано с основами мироощущения Розанова - мистическим пансексуализмом, религиозным поклонением животворящей силе пола, утверждением святости брака и деторождения. Отрицая христианский аскетизм, монашество и безбрачие, Розанов находил религиозное освящение пола, семьи, зачатия и рождения в Ветхом завете. Но его антихристианский бунт смирялся его органическим консерватизмом, искренней любовью к русскому «бытовому исповедничеству», к семейным добродетелям православного духовенства, к освящённым традицией формам русской государственности. Отсюда проистекали и элементы откровенного антисемитизма Розанова, столь смущавшего и возмущавшего многих современников.

По оценкам Электронной еврейской энциклопедии высказывания Розанова иногда носили откровенно антисемитский характер. Так, в сочинении Розанова «Иудейская тайнопись» (1913) присутствует следующий фрагмент:

Однако при оценке взглядов Розанова следует учитывать и его нарочитое тяготение к крайностям, и характерную амбивалентность его мышления. Ему удалось прослыть одновременно юдофилом и юдофобом.

Во время дела Бейлиса Розанов опубликовал многочисленные статьи «Андрюша Ющинский» (1913), «Испуг и волнение евреев» (1913), «Открытое письмо С. К. Эфрону» (1913) «Об одном приёме защиты еврейства» (1913) "Недоконченность суда около дела Ющинского (1913), пр. По оценке Электронной еврейской энциклопедии Розанов в них пытается доказать справедливость обвинения евреев в ритуальном убийстве, мотивируя его тем, что в основе еврейского культа лежит пролитие крови.

Соединение восторженных гимнов библейскому иудаизму с яростной проповедью антисемитизма навлекло на Розанова обвинения в двурушничестве и беспринципности. За свои статьи о деле Бейлиса Розанов был исключён из Религиозно-философского общества (1913).

Сочинения

Литературные очерки. - СПб., 1899.
В мире неясного и нерешённого. - СПб., 1901.
Декаденты. - СПб., 1904.
Ослабнувший фетиш. - СПб., 1906.
Итальянские впечатления. - СПб., 1909, 320 с.
Люди лунного света: Метафизика христианства. - СПб., 1911.
Л. Толстой и русская церковь. - СПб, 1912.
Литературные изгнанники. - СПб., 1913.
Среди художников. - СПб., 1914, 500 с.
Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови. - СПб., 1914, VIII+302 с.
Война 1914 и русское возрождение, 2-е изд. - Пг., 1915.
Опавшие листья: Короб 2-й. - Пг., 1915.
Из последних листьев. Апокалиптика русской литературы // «Книжный угол». - 1918. - № 5.
Избранное. - Нью-Йорк, 1956.
К. Чуковский. Поэзия грядущей демократии. Уолт Уитмен
Ещё о «демократии», Уитмене и Чуковском
В. В. Розанов. Два письма В. В. Розанова к еврейскому народу(недоступная ссылка - история). Заметки по еврейской истории (№8(155) август 2012 года). Проверено 15 августа 2012.

Литература

Галковский Д. Счастливый Розанов (недоступная ссылка с 21-05-2013 (988 дней) - история, копия) - статья в «Литературной газете» о судьбе Розанова как писателя и философа в России.
Голлербах Э. В. В. Розанов. Жизнь и творчество. - Пг., 1922.
Грифцов Б. Три мыслителя. - М., 1911.
Грякалова Н. Ю. Гендерный проект В. В. Розанова и «русская идея» // Грякалова Н. Ю. Человек модерна: Биография - рефлексия - письмо. - СПб., 2008. - с. 120-130.
Лебедева В. Г. Феномен «панэвтихизма» в концепции Василия Розанова // Лебедева В. Г. Судьбы массовой культуры России. Вторая половина XIX-первая треть XX века. - СПб., 2007. - с. 136-140.
Михайловский Н. К. О г. Розанове, его великих открытиях, его маханальности и философической порнографии.
Свенцицкий В. Христианство и «половой вопрос» (По поводу книги В. Розанова «Люди лунного света») // Новая Земля. - 1912. - N 3/4, 7/8.
Селивачёв А. Ф. Психология юдофильства // Русская мысль, 1917, кн. 2, с. 40-64). Есть отдельный оттиск.
Селивачёв А. Ф. Психология юдофильства. В. В. Розанов // В. В. Розанов: Pro et contra. Книга 2. - СПб., 1995. - С. 223-239.
Шкловский В. Розанов, в кн.: Сюжет как явление стиля. - Пг., 1921;
Leskovec P. Basilio Rozanov e la sua concezione religiosa. - Roma, 1958: Rozanov. - L., 1962
Рубинс М.О. Василий Розанов и Русский Монпарнас (1920-1930-е гг.) // Ежегодник Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына 2013 - М., 2014. - с. 541-562.
Руднев П. А. Театральные взгляды В. В. Розанова. - М.: Аграф, 2003. - 380 с., илл.
Равкин З. И. В. В. Розанов - философ, писатель, педагог. Жизнь и творчество. - М., 2002.

Русский религиозный философ, литературный критик и публицист Василий Васильевич Розанов родился 2 мая 1856 года в г. Ветлуге Костромской губернии в многодетной семье чиновника.

После окончания в 1882 году историко-филологического факультета Московского университета, Василий Васильевич работал в гимназиях русской провинции.

С августа 1887 по июль 1891 года он преподавал историю и географию в Елецкой мужской гимназии (ныне школа № 1).

Елец стал началом его вступления в большую литературу. В Ельце, он начал переписываться с Н. Н. Страховым, при поддержке которого с 1889 года печатался в «Русском вестнике» и «Вопросах философии и психологии». Его статьи стали появляться также в «Московских ведомостях» и в «Русском обозрении» и вскоре обратили на себя внимание читателей и критиков.

В Ельце складывались воззрения В. В. Розанов на многие явления русской философской мысли, здесь он пересмотрел свои взгляды на православие. В елецкий период были созданы его философские труды: «Легенда о Великом инквизиторе Ф. М Достоевского», «Место христианства в истории», «Теория исторического прогресса и упадка», исследование о философских взглядах К. Н. Леонтьева «Эстетическое понимание истории», ряд статей, вошедших впоследствии в книгу «Сумерки просвещения».

Именно в Ельце В. В. Розанов обрел счастье и потому стал именовать Елец: «Моя нравственная родина». В начале своей «елецкой жизни» он был глубоко несчастлив и, по его собственному признанию, «близок к отчаянию», так как приехал сюда после трагического разрыва со своей женой А. П. Сусловой, оставившей его, но так и не давшей ему развода. В Ельце Василий Васильевич встретил «друга», как он всю жизнь называл свою вторую жену Варвару Дмитриевну Бутягину (в девичестве Рудневу), молодую вдову учителя Елецкой гимназии. 5 мая 1891 года Василий Васильевич тайно обвенчался с ней в домовом храме Святой Троицы при приюте для мещанских девочек (ныне это территория Детского парка по ул. Коммунаров). Условием священника был немедленный отъезд венчавшихся из города, что и было сделано. Больше Василий Васильевич в Елец не возвращался. В. Д. Бутягина дала В. В. Розанову семью, воспитав шестерых детей, их дом стал для Василия Васильевича «малым храмом бытия», а её смерть в 1910 году наложила на его творчество трагический оттенок.

О елецком периоде своей жизни он упоминает на страницах книг «Смертное» (1913), «Опавшие листья» (1913-1915), в письмах к Н. Н. Страхову, К Н. Леонтьеву.

С 1893 года В. В. Розанов служил в центральном управлении государственного контроля, с мая 1899 года по приглашению А. С. Суворина стал постоянным сотрудником газеты «Новое время» (где публиковался с 1895 года). Эта работа дала ему не только материальную обеспеченность, но и реализацию творческого потенциала. Многие книги и брошюры Розанова (всего он выпустил 37 отдельных изданий, не считая переизданий) были составлены из печатавшихся в «Новом времени» статей.

В. В. Розанов является автором философских сочинений «О понимании» (1886), «Религия и культура» (1899), «Природа и история» (1900), «В мире неясного и нерешенного» (1901), «Около церковных стен» (1906), «Тёмный лик. Метафизика христианства» (1911), «Люди лунного света. Метафизика христианства» (1911); «Уединённое» (1912), около 200 работ о русских писателях и многих других.

Революционные события 1917 года он воспринял как конец истории России.

Умер В. В. Розанов 5 февраля 1919 года в Сергиевом Посаде. Похоронен в Гефсиманском скиту Троице-Сергиевой лавры.

В 2006 году в Ельце была установлена мемориальная доска на здании бывшей мужской гимназии (ныне школа № 1 им. М. М. Пришвина) и бронзовый бюст философа в усадьбе Е. П. Крикунова.

Произведения автора

Легенда о Великом Инквизиторе Ф. М. Достоевского: опыт критического комментария: с приложением двух этюдов о Гоголе. - 3-е изд. - СПб. : издание М. В. Пирожникова, 1906. - 283 с.
Василий Розанов: Ненавижу цветные одежды // Наше наследие. - 1989. - № 6. - С. 43-63.
Содерж.: Смертное. Письма Б. Грифцову / вступ. ст., публ. и коммент. Е. Барабанова. - С. 46-61.; С. 46 - упом. г. Елец; С. 55 - М. П. Бутягин - умер в Ельце.
О себе и жизни своей: Уединенное. Смертное. Опавшие листья. Апокалипсис нашего времени. - М. : Московский рабочий, 1990. - 876 с. - (Голоса времен).
Иная земля, иное небо... : полное собрание путевых очерков 1899-1913 гг. - М.: Танаис, 1994. - 735 с. - Елец, г. - С. 48 ,613; Елец. уезд - С. 453.
Опавшие листья: лирико-философские записки / авт. вступ. ст. А. В. Гулыга. - М. : Современник, 1992. - 543 с.
Опавшие листья. - М. : АСТ, 2001. - 591 с. : ил. - (Афоризмы. Максимы. Мысли).
Уединенное. Опавшие листья. - М. : Мир книги: Литература, 2006. - 576 с. - (Великие мыслители).
Литературные изгнанники. Воспоминания. Письма. - М., 2000. - 368 с. - Содерж.: Письма Н. Н. Страхова. - С. 86-258.

Литература о жизни и творчестве

Синявский А. Д. Опавшие листья Василия Васильевича Розанова / А. Д. Синявский. - М. : Захаров, 1999. - 316 с.
Болдырев Н. Ф. Семя Озириса или Василий Розанов как последний ветхозаветный пророк / Н. Ф. Болдырев. - Челябинск: ЛТД, 2001. - 478 с. - (Биографические ландшафты).
Николюкин А. Н. Розанов. - М.: Мол. гвардия, 2001. - 511 с. - (Жизнь замечательных людей. Сер. Биогр.; вып. 788).
Содерж.: «Моя нравственная родина» (Елец). - С. 85-135.
Крикунов А. Е. В. В. Розанов: философ в провинции и провинция в философии // Молодые голоса: русская провинциальная культура в исследованиях молодых преподавателей и аспирантов Елецкого государственного университета им. И. А. Бунина. - Елец, 2001. - Вып. 2. - С. 3-6.
Белозерцев Е. П. Школа и семья в философско-педагогической публицистике В. В. Розанова (1890-е гг.) : монография / Е. П. Белозерцев, А. Е. Крикунов, А. И. Павленко. - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2002. - 275 с.
Крикунов А. Е. Елецкие страницы Василия Розанова // Земля Липецкая. - Липецк, 2003. - С. 143-145.: фото.
Крикунов А. Е. Розанов в Ельце: от факта биографии к фактам литературы // Становление культурно-образовательной среды Липецкой области (Елецкий край). - Елец, 2004. - С. 227-233.
Краснова С. В. Российская национальная гордость, взращенная Елецкой педагогической нивой (И. А. Бунин, М. М. Пришвин, С. Н. Булгаков): [в т.ч. воспоминания Пришвина о Розанове] / С. В. Краснова, В. П. Кузовлев // Становление культурно-образовательной среды Липецкой области (Елецкий край). - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2004. - С. 188-224.
Лотарева И. Родители души моей: род Рудневых-Бутягиных в судьбе и творчестве В. В. Розанова / И. Лотарева, И. Остапова // Моя Родина - Липецкий край: материалы XI обл. конф. участ. туристско-краевед. движения «Отечество», посвящ. 50-летию образования Липец. обл. - Липецк, 2004. - Вып. 3. - С. 174-187.
Гиппиус З. Задумчивый странник. О Розанове: [елец. период] // Ничего не боюсь: [ сб.]. - М., 2004. - С. 334-376.
В. В. Розанов и русская литературно-философская традиция: материалы розановских чтений 24-25 мая 2001 г. - Елец: ЕГУ, 2004. - 146 с.
Клоков А. Ю. Храм Святой Троицы при женском приюте: [в т.ч.о венчании В. В. Розанова и В. Д. Бутягиной] // Храмы и монастыри Липецкой и Елецкой епархии. Елец / А. Клоков, А. А. Найденов, А. В. Новосельцев. - Липецк, 2006. - С. 351-355.: фото.
Горлов В. «…Необходимость защищаться от юного барича»: в жизни Василия Розанова было много, как сейчас говорят, экстремальных событий, некоторым из них суждено было случиться на липецкой земле // Липецкая газета. - 2006. - 29 апр. - С. 3.: фото.
Горлов В. Елец - нравственная родина Розанова // Добрый вечер. - 2006. - 11-16 мая (№ 19). - С. 6.
Сарычев Я. В. Творчество В. В. Розанова 1900-1910-х годов: феноменология религиозных и художественно-эстетических исканий: монография / Я. В. Сарычев. - Липецк: ЛГПУ, 2007. - 163 с.
Сукач В. Г. Василий Васильевич Розанов: биогр. очерк; библиогр., 1886-2007 / В. Г. Сукач. - М. : Прогресс-Плеяда, 2008. - 222 с.
Петров В. Елецкие годы Василия Розанова // Подъем. - 2008. - № 5. - С. 202-206.
Розанов Василий Васильевич // Елецкая мужская гимназия / компьют. верстка С. В. Конюхов. - Елец: Торговый Дом Владимир Заусайлов и Ко, 2009. - С. 26-31. : портр. - (Наше наследие).
Ляпин Д. А. Счастливый философ // История Елецкого уезда в XVIII - начале XX веках / Д. А. Ляпин. - Саратов: Новый ветер, 2012. - С. 155-156. : портр.
Борисова Н. Ярчайшее созвездие имен... : Елецкая мужская гимназия как образовательно-культурный феномен // Петровский мост. - 2012. - № 3 (июль-сент.). - С. 158-166.

Справочные материалы

Липецкая энциклопедия. - Липецк, 2000. - Т. 2. - С. 165.
Замятинская энциклопедия. Лебедянский контекст. - Тамбов; Елец, 2004. - С. 310-323.
Славные имена земли Липецкой: биогр. справ. об извест. писателях, ученых, просветителях, деят. искусства. - Липецк, 2007. - С. 331-335.
Русские писатели. 1800-1917: биогр. словарь. - М., 2007. - Т. 5. - С. 323-334.