Родоначальник антропологического направления в криминологии и уголовном праве, основной мыслью которого стала идея о прирождённом преступнике. С 1862 г. профессор Павийского университета, с 1896 г. профессор Туринского университета. Главная заслуга в криминологии Ломброзо заключается в том, что он сместил акцент изучения с преступления как деяния на человека - преступника.

Работы

Гениальность и помешательство

В 1863 году итальянский психиатр Чезаре Ломброзо издает свою книгу «Гениальность и помешательство» (русский перевод К. Тетюшиновой , ), в которой проводит параллель между великими людьми и помешанными. Вот что пишет сам автор в предисловии книги: «Когда, много лет тому назад, находясь как бы под влиянием экстаза , во время которого мне точно в зеркале с полной очевидностью представлялись соотношения между гениальностью и помешательством, я в 12 дней написал первые главы этой книги, то, признаюсь, даже мне самому не было ясно, к каким серьезным практическим выводам может привести созданная мною теория. …»

В своей работе Ч. Ломброзо пишет о физическом сходстве гениальных людей с помешанными, о влиянии различных явлений (атмосферных, наследственности и др.) на гениальность и помешательство, приводит примеры, многочисленные свидетельства медицинского характера о наличии у ряда писателей психических отклонений, а так же описывает специальные особенности гениальных людей, страдавших в то же время и помешательством.

Эти особенности заключаются в следующем:

• 1. Некоторые из таких людей обнаруживали неестественное, слишком раннее развитие гениальных способностей. Так, например, Ампер в 13 лет уже был хорошим математиком, а Паскаль в 10 лет придумал теорию акустики, основываясь на звуках, производимых тарелками, когда их расставляют на стол.
• 2. Многие из них чрезвычайно злоупотребляли наркотическими веществами и спиртуозными напитками. Так, Галлер поглощал громадное количество опия, а, например, Руссо - кофе.
• 3. Многие не чувствовали потребности работать спокойно в тиши своего кабинета, а как будто не могли усидеть на одном месте и должны были постоянно путешествовать.
• 4. Не менее часто меняли они также и свои профессии и специальности, точно мощный гений их не мог удовольствоваться одной какой-нибудь наукой и вполне в ней выразиться.
• 5. Подобные сильные, увлекающиеся умы страстно предаются науке и с жадностью берутся за разрешение труднейших вопросов, как наиболее подходящих, может быть, для их болезненно-возбужденной энергии. В каждой науке они умеют уловить новые выдающиеся черты и на основании их строят нелепые иногда выводы.
• 6. У всех гениев есть свой особый стиль, страстный, трепещущий, колоритный, отличающий их от других здоровых писателей и свойственный им, может быть, именно потому, что он вырабатывается под влиянием психоза. Положение это подтверждается и собственным признанием таких гениев, что все они по окончании экстаза не способны не только сочинять, но и мыслить.
• 7. Почти все они глубоко страдали от религиозных сомнений, которые невольно представлялись их уму, между тем как робкая совесть заставляла считать такие сомнения преступлениями. Например, Галлер писал в своем дневнике: «Боже мой! Пошли мне хотя бы одну каплю веры; разум мой верит в тебя, но сердце не разделяет этой веры - вот в чем мое преступление».
• 8. Главные признаки ненормальности этих великих людей выражаются уже в самом строении их устной и письменной речи, в не логических выводах, в нелепых противоречиях. Разве Сократ, гениальный мыслитель, предугадавший христианскую мораль и еврейский монотеизм, не был сумасшедшим, когда руководствовался в своих поступках голосом и указаниями своего воображаемого Гения или даже просто чиханьем?
• 9. Почти все гении придавали большое значение своим сновидениям.
• В заключении своей книги Ч. Ломброзо, однако, говорит о том, что на основании вышеизложенного нельзя прийти к заключению, что гениальность вообще есть не что иное как умопомешательство. Правда в бурной и тревожной жизни гениальных людей бывают моменты, когда эти люди представляют сходство с помешанными, и в психической деятельности и других есть немало общих черт - например, усиленная чувствительность, экзальтация, сменяющаяся апатией, оригинальность эстетических произведений и способность к открытиям, бессознательность творчества и сильная рассеянность, злоупотребление спиртными напитками и громадное тщеславие. Между гениальными людьми есть помешанные, и между сумасшедшими - гении. Но было и есть множество гениальных людей, у которых нельзя отыскать ни малейших признаков умопомешательства.

«Типы преступников»

Ломброзо выделил четыре типа преступников: душегуб, вор, насильник, жулик.

«Женщина - преступница и проститутка»

Основные труды

• "Гениальность и помешательство";
• "Преступный человек";
• "Новейшие успехи науки о преступнике";
• "Женщина преступница и проститутка";
• "Политическая преступность" (в соавторстве с Родольфо Ляски);
• "Анархисты";
• "Любовь у помешанных";
• "Жизнь ребенка".

См. также

Ссылки

• Аудиокнига Чезаре Ломброзо «Гениальность и помешательство»

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Ломброзо Чезаре" в других словарях:

ЛОМБРОЗО ЧЕЗАРЕ - ЛОМБРОЗО, ЧЕЗАРЕ (Lombroso, Cesare) (1835 1909) социолог, родоначальник школы криминальной антропологии в Италии. Родился в Вероне 6 ноября 1835 в семье состоятельных земельных собственников. Получил медицинское образование в университетах Павии … Юридическая энциклопедия

Ломброзо, Чезаре - Чезаре Ломброзо. ЛОМБРОЗО (Lombroso) Чезаре (1835 1909), итальянский судебный психиатр и криминалист, родоначальник антропологического направления ломброзианства в криминологии и уголовном праве. Выдвинул положение о существовании особого типа… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

- (Lombroso) (1835 1909), итальянский судебный психиатр и криминалист, родоначальник антропологического направления (ломброзианство) в криминологии и уголовном праве. Выдвинул положение о существовании особого типа человека, предрасположенного к… … Энциклопедический словарь

Чезаре Ломброзо итал. Cesare Lombroso … Википедия

Ломброзо Чезаре - Чезаре Ломброзо и социология преступления Социология преступности возникла в период, когда итальянское общество вступило в фазу индустриализации со всеми сопутствующими ей социальными и человеческими проблемами. Национальное объединение также … Западная философия от истоков до наших дней

Ломброзо (Lombroso) Чезаре (6.11.1835, Верона, ≈ 9.10.1909, Турин, Италия), итальянский судебный психиатр и антрополог, родоначальник антропологического направления в буржуазной криминологии и уголовном праве (см. Антропологическая школа… … Большая советская энциклопедия

- (Lombroso, Cesare) (1835 1909), итальянский криминалист, родился в Вероне 6 ноября 1835 в еврейской семье. Учился в Турине, Падуе, Вене и Париже. В 1862 был назначен профессором психиатрии в Павии, в 1871 стал директором психиатрической лечебницы … Энциклопедия Кольера

У каждого из нас есть свой стереотип, как должен выглядеть маньяк. А ведь далеко не каждый (к счастью) видел этого самого маньяка. Но почему так?! Вполне возможно, что мы насмотрелись фильмов-сериалов про бандитов, и у нас сложилось мнение именно благодаря актерам, игравших роли маньяков. А может все дело в том, что в нас живут отголоски теории Чезаре Ломброзо.

В девятнадцатом веке это психиатр поднял на уши все европейское общество. Он настаивал на том, что бандитами уже рождаются. Вот родился ребенок, а он уже будущий бандит, потому как у него присутствуют гены бандита.

По мнению Ломброзо даже очень качественное воспитание не исправит то, что заложила в ребенка природа. Он обязательно будет бандитом, коли в нем имеются эти самые гены. Психиатр считал таких людей недоразвитыми и предлагал их выявлять еще в детстве и сразу изолировать от общества нормальных людей. Как?!

Или всех не отдельный необитаемый остров, или даже лишать таких людей жизни. Абсурдно?! Ломброзо так не считал. Он уверял, что по внешности, а она у человека с генами злодея особая, особая легко можно вычислить бандита. Как же должен выглядеть бандит по мнению психиатра Ломброзо?! Узкий лоб, взгляд из-под насупленных бровей - все это выдает преступника.

Почему же тема внешности преступника так увлекала Лоброзо?! Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к юности будущего психиатра. Ломброзо закончил несколько престижных европейских университетов.

И в девятнадцать лет он начал публиковать свои первые статьи. Чуть позже Ломброзо перешел от написания научных статей к практике: стал работать военным хирургом, был участником кампании по борьбе с преступностью.

Тогда же он и заинтересовался, как выглядит преступник. Он изобрел прибор краниограф и с помощью его замерял формы черепа, части лица. При этом он выделил четыре типа преступника: жулики, душегубы, насильники и воры. И для каждого типа он сделал описание внешности.

Далее Ломрозо работал главой психиатрической больницы, заведующим кафедры психиатрии известного университета. Именно Ломброзо изобрел известный сейчас во всем мире детектор лжи. Это он предложил по скачкам давления судить о том, насколько правдиво отвечает человек.

Ломброзе вызвал дикий ажиотаж вокруг своей теории о внешности преступника, о его генах. Было много критики, с ним не соглашались. Критики говорили, что психиатр слишком много уделяет внимания внешности человека и совсем не учитывает социальную составляющую. Правда, к старости он сделал кое какие поправки в свою теорию и сказал, что все-таки только сорок процентов преступников совсем неисправимы, а шестьдесят процентов поддаются перевоспитанию.

Методы измерения черепа использовали нацисты в концентрационных лагерях перед отправкой людей в печи. И хоть психиатр умер задолго до этого, все таки пятно на его теории из-за этого факта было поставлено.

Приобрел известность в XIX в. благодаря своим утверждениям о том, что он обнаружил причину криминального поведения людей. Его основная работа L’Uomo delinquente («Преступник») была опубликована в 1876 г. Он стал автором многих других работ, в том числе «Преступление, его причины и способы искоренения» (1899 г.).

Ломброзо: теория врожденного преступника

В своих книгах итальянский врач-психиатр и основатель криминологии утверждал, что анатомические исследования тел уголовников после их смерти показали их физическое отличие от нормальных людей. По его словам, они обладают стигматами (знаками), которые представлены аномального размера черепами и челюстями. Ломброзо даже утверждал, что способен различить тип злоумышленника по его физическим характеристикам. Работа «Преступник» выдержала шесть изданий.

Со временем и под влиянием зятя Гульельмо Ферреро теория Ломброзо была дополнена суждением о том, что социальные факторы также являются причиной правонарушений, и что вся преступность не является врожденной.

Концепция атавизма

Больше всего теория Чезаре Ломброзо применяет термин «атавизм». Автор использовал его в отношении лиц, которые не были полностью развиты. Он считал таких людей «откатом» к более ранним формам человека или приматам. Он основывал это представление на своих выводах о том, что в черепах, мозге, других частях скелета, мышцах и внутренних органах преступников имеются анатомические особенности.

История возникновения

Теория Ломброзо появилась, когда он проводил вскрытие тела известного итальянского преступника по имени Джузеппе Вильела. Исследуя его череп, он заметил, что некоторые характеристики (в частности, депрессия на затылке, которую он назвал средней затылочной ямкой) напомнили ему черепа представителей «низших рас» и «низших видов обезьян, грызунов и птиц». Он пришел к выводу о том, что основные причины криминальных наклонностей имели органическую природу - наследственность была ключевой причиной девиантности. Термином, которым итальянский криминолог пользовался для описания признаков далеких предков человека, был «атавизм».

«Врожденные преступники», таким образом, рассматривались Ломброзо в его самых ранних сочинениях как подвид человека. В более поздних работах, однако, он начал рассматривать их не как эволюционный пережиток, а больше в плане задержки развития и вырождения.

Криминология

Теория прирожденного преступника Ломброзо основывалась на биологическом детерминизме: уголовники имеют свои особенные физиогномические атрибуты или уродства. Физиогномика пыталась оценить характер и личность по физическим чертам лица или тела. По мнению основателя криминологии, в то время как большинство людей эволюционирует, злоумышленники деградируют, и поэтому представляют собой социальный или эволюционный регресс.

Теория Ломброзо о внешности преступника предполагала наличие у него физических атавистических стигматов, таких как:

• большие челюсти;
• низкий скошенный лоб;
• косая проекция челюсти;
• высокие скулы;
• сплюснутый и вздернутый нос;
• уши в форме ручки чашки;
• орлиный нос или мясистые губы;
• жесткий бегающий взгляд;
• куцая борода или плешь;
• нечувствительность к боли;
• длинные руки по отношению к нижним конечностям.

Ломброзо сосредоточился на предполагаемой научной методологии в целях выявления криминального поведения и изоляции лиц, способных на самые жестокие преступления. Он выступал за изучение людей с помощью измерений и статистических методов при сопоставлении антропологических, социальных и экономических данных.

Теория Ломброзо: типы преступников

Проведя последующие исследования и более тщательный статистический анализ, итальянский криминолог модифицировал свою теорию. Он продолжал определять атавистические стигматы и, кроме того, выделил два других вида злоумышленников: безумного и «криминалоида». Хотя умалишенные преступники и обладали некоторыми стигматами, врожденными Ломброзо их не считал. По его мнению, они стали такими в результате «изменений мозга, которые полностью расстроили их моральную природу». К невменяемым злоумышленникам он относил клептоманов и растлителей. Криминалоиды не имели ни одной физической особенности врожденных или сумасшедших преступников и начали заниматься криминальной деятельностью не сразу, как правило, совершая менее тяжкие правонарушения. Позднее Ломброзо классифицировал их как габитуальных злоумышленников, ставших такими в результате контакта с другими уголовниками, злоупотребления алкоголем или других неблагоприятных обстоятельств.

Он был сторонником гуманного обращения со злоумышленниками, выступая за изоляцию атавистических, врожденных преступников от общества для их собственной защиты и защиты общества, за реабилитацию тех, кто уголовником не родился, и против смертной казни.

Исследование женщин

Теория преступников Ломброзо не ограничивалась мужчинами. Его исследования лиц слабого пола начались с измерения женских черепов и фотографий, целью которых были поиски атавизмов. Он пришел к выводу, однако, что женщины-уголовницы были редки, и у них наблюдались лишь незначительные признаки вырождения, потому что они «эволюционировали меньше, чем мужчины, из-за неактивного характера их жизни».

Итальянский криминолог утверждал, что природная пассивность удерживает их от нарушения закона, так как им не хватает ума и инициативы, чтобы стать преступницами.

Кортикальная дисплазия и эпилепсия

Теория Ломброзо поддерживала общее происхождение преступности, гениальности и эпилепсии как следствия нарушения эмбрионального развития центральной нервной системы (ЦНС) с преимущественным поражением вышестоящих нервных центров. В 1896 г. вместе со своими коллегами итальянский ученый первым описал наблюдения дисплазии коры головного мозга у пациентов, страдающих эпилепсией.

Антропологическая теория Ломброзо, по его же мнению, требовала подтверждения путем прямого наблюдения за больными, используя антропологические, социальные, нейрофизиологические, экономические и патоморфологические данные. В сотрудничестве со своим учеником Луиджи Ронкорони он описал преобладание гигантских пирамидных нейронов и полиморфных клеток в сером веществе фронтальной коры у 13 эпилептиков. Большинство крупных пирамидных нейронов были организованы бессистемно, а их апикальные дендриты имели патологическую направленность. Количество нервных клеток было заметно снижено, и наблюдался обильный глиоз. Кроме того, зернистые слои у большинства больных были значительно меньше или отсутствовали, и множество нервных клеток присутствовало в белом веществе подкорки. В образцах преступников и здоровых лиц контрольной группы этого никогда не наблюдалось. Ломброзо и Ронкорони объяснили свое открытие как доказательство остановки развития ЦНС. Таким образом, более века тому назад Чезаре Ломброзо и его единомышленники описали поражения лобной коры у пациентов с эпилепсией, соответствующие дисплазии Тейлора.

Психиатрия и проблема гениальности

В 1889 г. Ломброзо опубликовал работу «Гениальный человек», в которой он утверждал, что художественный гений является видом наследственного безумия. Для того чтобы поддержать эту мысль, он начал собирать большую коллекцию «психиатрического искусства». В 1880 г. он опубликовал на эту тему статью, в которой выделил тринадцать типичных черт «искусства душевнобольных». Хотя его критерии считаются сегодня устаревшими, теория Ламброзо вдохновила последующих исследователей, в частности Ганса Принцхорна.

Ломброзо в 1889 г. описал свое отношение к проблеме гения и обычного человека следующим образом. Появление одного великого гения более чем эквивалентно рождению сотен бездарей. Здравый смысл идет по проторенному пути, а гений - никогда. Вот почему толпа, не всегда без причины, готова относиться к великим людям как к лунатикам. Гениальность является одной из многих разновидностей безумия.

Проблемы с некоторыми из постулатов

Биологические теории Ломброзо страдали от социал-дарвинистского высокомерия. В частности он поддерживал догенетическую концепцию эволюции как «прогресса» от низших форм жизни к высшим вместе с предположением, что более «продвинутые» человеческие черты позволят их носителям жить в иерархическом урбанизированном обществе, сильно отличающемся от условий, в которых человеческие существа эволюционировали.

В попытке предсказать рост преступности по форме черепа и другим физическим характеристикам злоумышленников он фактически создал новую лженауку - судебную френологию. Ломброзо и его единомышленники первыми в мире описали и объяснили разновидность эпилепсии, известную сейчас как дисплазия Тейлора. Однако они использовали свои наблюдения для поддержки научных заблуждений, касающихся взаимосвязи между преступностью, эпилепсией и гениальностью.

Наследие

Хотя Ломброзо был пионером научной криминалистики и его работа была одной из причин появления в начале ХХ века евгеники, его исследования перестали рассматриваться как адекватная основа современной криминологии. Однако такие дисциплины, как психиатрия и аномальная психология, сохранили идею обнаружения причин преступности полностью внутри человека в полной оторванности от окружающих социальных условий и структур.

Пионер криминологии

Чезаре Ломброзо является исторической фигурой и основателем итальянской школы позитивистской криминологии, которая включает Энрико Ферри (1856-1929) и Рафаэля Гарофало (1851-1934). Они отказались от концепции свободы воли и идеи равенства, высказываемых классицистами, согласно которым человек путем свободного выбора принимает рациональное решение вести себя как преступник, и заменили их детерминизмом.

Ломброзо разработал концепцию «атавистических», или врожденных, уголовников, основываясь на антропометрических измерениях. Хотя научная обоснованность концепции была поставлена под сомнение другими криминологами, достижения Ломброзо способствовали переключению внимания с правового изучения преступности на научное изучение преступника. Эта новая научная криминология основывалась на экспериментальном методе эмпирического обнаружения и исследования фактов. Получение знаний стало основываться на тщательных длительных систематических наблюдениях и научном анализе.

В своих поздних работах Ломброзо различал врожденных правонарушителей и тех, кто нарушил закон по обстоятельствам. Он отмечал важность разделения этих типов с точки зрения эффективности наказания, выступал за гуманное отношение к преступникам и ограничение применения смертной казни.

» Гениальность и безумие

Между злодейством, гениальностью и помешательством.
Теории Чезаре Ломброзо (1836-1909)

Чезаре (настоящее имя Эзекия) Ломброзо оставил след в науке как психиатр и криминалист. Родился в Вероне, умер в Турине. Находился под влиянием френологии, которая была очень распространена в 60-х годах XIX в. Несмотря на острую критику своих основных идей, он стал основателем антропологической школы уголовного права.

Начало научной деятельности Ломброзо было связано с проблемами кретинизма. Он защищает диплом в Австрии по этой теме и в 27 лет получает место преподавателя в Павийском Университете, что дает ему возможность стажироваться в лучших клиниках Вены, Турина и Парижа. Впоследствии его заинтересовали актуальные в то время проблемы психиатрии. Он одновременно возглавляет кафедру психиатрии в Павийском университете и занимает должность директора дома умалишенных в Пейзаро.

Его ключевые идеи связаны с выдвижением теории невропатии, психических аномалий выдающихся, особенно гениальных творцов, а также ролью бессознательных состояний в их деятельности. В изучении преступников он применил антропометрический метод, использовал также сведения из патологической анатомии, физиологии и психологии преступников. Это натолкнуло его на идею «врожденного преступника» (Homo Delinquens), который существенно отличается от нормального человека. Он выдвинул идею врожденности самых типов преступников (жуликов, воров, насильников и убийц).

Исследуя антропологические свойства преступников как такие, что передаются по наследству, Ломброзо сравнивает преступника с дикарем, отмечая в них общие черты, такие, как недостаток нравственности, развитых мыслительных действий. Это своеобразный атавизм преступника. Развивая теорию атавизма, Ломброзо утверждал, что преступник, как человек примитивный, отличается от обычных людей, врожденными физическими дефектами черепа. Типичный преступник становится таковым в следствии кретинизма и дегенеративного происхождения. К этому он еще добавил признаки эпилепсии и нравственного помешательства.

Рядом с врожденными преступниками он выделяет преступников случайных, совершивших преступления в силу несчастного стечения обстоятельств (криминалоиды), полупомешанных, обладающих всеми задатками преступности (матоиды), и псевдопреступников (караемых законом, но не опасных для общества). В отдельном ряду стоят политические преступления.

Типы преступников по Ломброзо

Жулик (мошенник):

Добродушная внешность, бледное лицо, маленькие глаза, кривой нос, лысая голова.

Маленький череп неправильной формы, удлиненная голова, прямой нос (часто вздернут), бегающий или, наоборот, цепкий взгляд, черные волосы, редкая борода.

Насильник:

Глаза навыкате, пухлые губы, длинные ресницы, приплюснутый или кривой нос. Сухопарые и рахитичные. Чаще блондины, чем брюнеты, иногда горбатые.

Убийца (душегуб):

Большой череп, короткая голова (высота меньше ширины), резко выраженная лобная пазуха, объемные скулы, длинный нос (иногда загнут вниз), квадратные челюсти, большие глазные орбиты, выпяченный квадратный подбородок, неподвижный стеклянный взгляд, тонкие губы, хорошо развитые клыки. Самые жестокие душегубы имеют черные, курчавые волосы, редкую бороду, короткие кисти рук, чрезмерно большие или, напротив, слишком маленькие мочки ушей.

Хотя теория врожденной склонности к преступлениям сегодня признана ошибочной и ненаучной, классификация из четырех типов преступников, выделенных Ломброзо, используется и поныне.

Несмотря на острую критику своей концепции со стороны криминалистов и антропологов, Ломброзо упорно работал над своими трудами и традиционными темами: «Преступный человек» (1876), «Преступления в политике и революции» (1890), «Преступная оценка» (1893), «Новейшие успехи науки о преступниках» (1892), «Любовь и безумство» (1889) и др.

В XIX в. особое внимание обращено на личность, ее психологические проблемы. Но это было исследование, условно говоря, акцентуированных личностей. Черты нормальной, обычной личности тогда еще не интересовали психологов. Научный интерес был направлен к необычному в человеке. Но это способствовало распознаванию личностных черт и видению личности как таковой.

Типажи преступников из коллекции Ломброзо

Акцентуированные личности , к изучению которых обращались психологи, историки культуры и другие исследователи, были людьми героического типа, осуществляли титанические поступки, проявляли героизм не только в сфере военной, в «пограничных ситуациях», но и в творчестве вообще. Это были также личности преступного типа, тоже проявлявшие своего рода героизм, или же в своем суженном сознании теряли «моральный» контроль, однако считали, что прокладывают новые пути «межличностных отношений». Героизм и преступность переходят друг в друга в зависимости от влияния на общество, но по квалификации героичности или преступности в этом вопросе все зависит от установок личности, группы, общества в целом, исторического уровня его развития.

Квалификация преступного как сумасшедшего как атавизма только показывает фиксированность сознания целью, отсутствие нравственной обратной связи, рефлексии как оценки со стороны общечеловеческого. Преступность, «расчищает путь для творчества», «прогресса», является негативаций «устаревшего» вообще, как «дух отрицания», является демоническим началом в личности, которое раскрывается нередко циничным способом, квалифицируя себя как нечто сверхчеловеческое, что имеет право повелевать и действовать, исходя из чисто личных интересов.

Когда акцентуация достигает особого уровня, далеко переступая границы нормального, личность входит в патологические отношения, проявляя определенную зависимость суженного характера. Когда при этом она видит в себе значительные преимущества над обыденными проявлениями личности, создает своеобразную оправдательную идеологию своих поступков, возникает сверхчеловек, который противопоставляет себя другому с определенным пренебрежением, сосредоточивает в себе, по своему мнению, весь мировой титанизм, или титанизм Возрождения, осознает себя как титанизм, а именно ощущая в себе сверхчеловеческое. Сверхчеловек, который освобождает себя от противопоставления другому и, наоборот, включает в себя не просто другого, а общечеловеческое, чувствует в себе присутствие высшего начала, которое является святостью. Последняя уже ограничивает себя по активности отдельных поступков, является субстанциональной значимостю, переживает абсолютную самодостаточность и завершенность и вместе с тем имеет предельную индивидуализацию.

Личность, которая включает в себя общечеловеческое, активно и проблемно соотносит его со своей индивидуализированной сутью, вообще бесконечно одарена, она раскрывается в определенных творческих актах и является создателем вообще. Она концентрирует в себе все указанные черты акцентуированных личностей и их самих вообще.

Музей криминальной антропологии в Турине был основан Чезаре Ломброзо в 1898 году. Ныне там хранится более 400 черепов, которые использовались им для доказательства теории «медианной затылочной ямки» - черепной аномалии, которая, по его мнению, способствовала девиантному поведению. В коллекции также представлены рисунки, фотографии, криминальные доказательства, анатомические детали «сумасшедших и преступников» из позапрошлого века.

Таков круг личностных акцентуаций, черты которых тесно связаны между собой.

Чезаре Ломброзо раскрывает личность в состоянии большой творческой возвышенности, когда она решительно и уверенно перешагивает рамки обычного поступка. Ее необычность квалифицируется как антиморальная, но она при этом оправдывается как такая, что появилась в результате роковой антропологической наследственности. В частности, эти черты раскрываются как единство «гениальности и помешательства (безумия)», ведь, по его мнению, только такое сочетание черт может дать исторически значительную личность.

В своей знаменитой книге «Гениальность и помешательство» (1864) Ломброзо решает вопросы подобия гениальных и психически больных «в физиологическом отношении» людей, исследует влияние атмосферных явлений на гениев и психически больных, которые одинаково остро чувствуют это влияние, пишет о влиянии метеорологических явлений на рождение гениальных людей, подтверждает влияние расы и наследственности на появление гениальности и психических болезней. Он исследует гениальных людей, страдавших психическими болезнями (Гарингтон, Свифт, Коуацци, Руссо, Ампер, Шуман). Он отмечает особенности сочетания гениальности и психических болезней среди поэтов, юмористов, артистов, графоманов, пророков, революционеров, в частности, уделяет внимание Дж. Савонароле и Лазаретти.

Как научный материал Ломброзо использует в своих исследованиях автобиографии психически больных людей, их литературные произведения.

Выводы, которые он делает из своих исследований, не подтверждают обязательности связи гениальности и безумия. Однако психические состояния представителей обеих групп несколько схожи меж собой. «В бурной и длительной жизни гениальных людей бывают моменты, когда эти люди проявляют больше подобия с сумасшедшими, и в психической деятельности тех и других есть немало общих черт. Например, усиленная чувствительность, экзальтация, меняющаяся апатией, оригинальность эстетических произведений и способность к открытиям, бессознательность творчества и использования особенных выражений, сильная рассеянность, склонность к самоубийству и наконец большое самоуважение». Хотя, Галилей, Кеплер, Колумб, Вольтер, Наполеон, Микеланджело, Кавур - люди несомненно гениальные, не проявляли, однако, признаков безумия. Кроме того, Ломброзо отмечает, что гениальность проявляется значительно раньше, чем психические заболевания. В этом вопросе он относится с доверием к исследованиям Т. Рибо.

Если психические заболевания передаются по наследству, то гениальность умирает вместе с ее носителем - индивидом. Выдающиеся умственные способности у больных слишком односторонни. Больные не имеют настойчивости в решении задач, твердости характера, внимания, аккуратности, памяти - черт, наиболее присущих гению. Они не проявляют сочувствия к другим людям. Гении спокойно, с осознанием собственных сил неуклонно шли избранным путем к высокой цели, проявляя твердость духа в несчастьях, не становясь рабами своих страстей. Такими были Спиноза, Бэкон, Галилей, Данте, Вольтер, Колумб, Макиавелли, Микеланджело и Кавур. Ломброзо дает им такую характеристику: всем им был присущ сильный, гармонично развитый череп, что свидетельствует о силе мыслительных способностей, подкрепленных мощной волей. Они никогда не предавали своих убеждений, не становились ренегатами, они не уклонялись от своей цели, не отрекались начатого дела. Всем им была присуща цельность характера.

К патологическим признакам деятельности Ломброзо относит чрезмерную тщательность проработки материала, злоупотребление символами, эпиграфами и аксессуарами, преобладание одного цвета в рисунке и чрезмерное влечение к новациям, что является выражением псевдооригинальности. В литературных произведениях и научных статьях имеющиеся претензии на остроумие, чрезмерная систематизация, намерение выставлять на первый план свою личность, логика изложения замещается эпиграммой и везде непреодолимое влечение к оригинальности, которое, однако, не реализуется.

Ломброзо выражает опасения относительно судьбы народов, управляемых такими патологическими личностями. Они пытаются вещать в стиле библейского лаконизма. Среди них немало шарлатанов, хотя они сами этого не осознают. Этих психопатов он называет матоидами. Это мнимые реформаторы, которых следует остерегаться, ведь они имеют большое влияние на окружающих. Эти психопаты все время настойчиво вмешиваются в социальные проблемы, и могут также пойти и на политические убийства.

Сумасшедшие и психопаты с определенными признаками гениальности, или без них, оказывали большое влияние на толпу, провоцировали политические движения. Другие - настоящие гении и сумасшедшие (среди них Ломброзо называет Магомета, Лютера, Савонаролу, Шопенгауэра) - имели в себе силы задержать развитие народов и даже оказались учредителями религии или секты.

Человечество должно остерегаться «блестящих гениальных призраков» - так завершает Чезаре Ломброзо свой анализ параллельных черт гениев и психически больных людей.

Роменець В.А. История психологии XIX-XX века. - Киев, Лыбидь, 2002

В рамках позитивизма девиантологическая мысль развивалась в трех основных направлениях: биологическом (антропологическом), психологическом и социологическом. В отличие от многих других отраслей социологического знания, в анализе девиантного поведения ни одна из теорий не стала доминирующей, и для девиантологии по-прежнему во многом характерен плюрализм теоретических разработок.

Первые научные попытки объяснения девиантного поведения (особенно преступлений) по своему характеру были преимущественно биологическими, исходя из которых причину девиантного поведения искали во врожденных свойствах человека. Данное направление обращает внимание на так называемом природном, антропологическом, физическом факторе, предрасположенности людей к различным формам девиантного поведения (это могут черты лица, особенности телосложения, генное измерение и т.д.).

На роль родоначальника антропологического направления большинство ученых выдвигает Ч. Ломброзо(1836-1909) - тюремного врача из города Турина. Стоит отметить, что решающую роль в интеллектуальном формировании Ломброзо сыграла философия позитивизма, утверждавшая приоритет научного знания, полученного экспериментальным путем. Свои первые антропометрические исследования он провел будучи военным врачом еще в 1860-х гг. в ходе кампании против бандитских формирований в Южной Италии. Ломброзо с помощью статистики удалось собрать большой материал, который касался социальной гигиены и криминальной антропологии. На основе собранного материала Ломброзо делает заключение, что отсталые социально-экономические условия жизни в Южной Италии обусловили воспроизводство там анатомически и психически аномального типа людей, антропологической разновидности, нашедшей свое выражение в преступной личности – «человеке преступном».

Помимо исследований в области криминальной антропологии Ломброзо известен также своими исследованиями политической преступности – «Политическая преступность и революция» (1890), «Анархисты. Криминально-психологический и социологический очерк» (1895), «Гениальность и помешательство» (1897).

Идеи Ломброзо по криминальной антропологии завоевали широкую известность в России. Они представлены многочисленными как прижизненными, так и посмертными русскими изданиями его научных сочинений, а в 1897 г. Ломброзо, участвовавшему в съезде русских врачей, был оказан восторженный прием в России. Однако в правовой науке советской России термин «ломброзианство» подвергалось критике, особенно учение Ломброзо о прирожденном преступнике. По мнению советских юристов, оно противоречило принципу законности в борьбе с преступностью, имело антинародную и реакционную направленность, поскольку осуждало революционные действия эксплуатируемых масс.

Всего за свою многолетнюю практику тюремного врача Ломброзо исследовал свыше одиннадцати тысяч заключенных. С помощью антрополо­гических методов он измерял различные параметры строения черепа многочисленных заключенных, их вес, рост, длину рук, ног, туло­вища, строение ушей и носов, а при вскрытии умерших - строение и вес внутренних органов. Свое главное открытие Ч. Ломброзо описывает вполне поэтически: «Внезапно однажды утром мрачного декабрь­ского дня я обнаружил на черепе каторжника целую серию атави­стических ненормальностей, ...аналогичную тем, которые имеются у низших животных. При виде этих странных ненормальностей - как будто бы ясный свет озарил темную равнину до самого горизон­та - я осознал, что проблема сущности и происхождения преступ­ников была разрешена для меня».

Результаты исследований и выводы о «прирожденном» пре­ступнике, отличающемся от других людей чертами «вырождения», нашли свое отражение в труде Ч. Ломброзо «Преступный человек» (1876). Он рассматривал преступника как атавистическое существо, которое воспроизво­дит в своей личности яростные инстинкты первобытного человече­ства и низших животных. Теория «преступного атавизма» предполагает, что преступ­никам присущи физические аномалии, ко­торые делают их физически похожими на наших отдаленных предков. Эти остатки ранних ступеней человеческой эволюции выражаются в физических особенностях врожденных преступ­ников, поэтому прирожденного преступника легко отличить от остальных людей по внешнему виду: у него большие челюсти, крупные клыки, приплюснутый нос и лишние зубы (двойные ряды, как у змей), приросшие мочки ушей. Более того Ломброзо считал, что подобные аномалии организма передаются по наследству и, следовательно, преступность также передается по наследству, ибо преступность представляет собой отражение изъянов организма.

Он создал целую серию «порт­ретов» различных преступников - убийц, грабителей, воров, насиль­ников, поджигателей и др. Разработанная им классификация преступ­ников включала пять типов: прирожденные, душевнобольные, по страсти (включая политических маньяков), случайные, привычные. У прирожденных преступников сильно развито тщеславие, цинизм, отсутствует чувство вины и способность к раскаянию, угрызениям совести, присутствует агрессивность, мстительность, склонность к жестокости и насилию. До сих пор на медицинском факультете Римского университета можно увидеть длинную галерею безобразных правонарушителей, помещенных туда в свое время для иллюстрации теорий Ломброзо.

По Ломброзо преступники не достигли полного развития как человеческие существа, и их действия обычно не соответствуют установлениям человеческого общества. Ломброзо и его последователи считали, что прирождённые преступники составляют до 40% общего числа преступников (остальные - случайные преступники). Он признавал, что социальные условия могут влиять на развитие криминального поведения, но считал большинство преступников с биологической точки зрения дегенеративными и умственно отсталыми. Таким образом, прирожденная преступность первоначально объяснялась атавизмом: преступник понимался как дикарь, который не может приспособиться к правилам и нормам цивилизованного сообщества.

Исследователь предлагал практические меры борьбы с преступностью, в число которых входят своевременное обнаружение с помощью разработанных им таблиц внешних признаков всех «врожденных» преступников до того, как они совершат преступление, и неме­дленное лечение тех из них, кто поддается лечению, а также пожизненное заключение или физическое уничтожение тех, кто ему не поддается. Такая позиция означала отказ от законности в борьбе с преступностью, и в этом прежде всего заключается реакционность антропологической школы.

Однако дальнейшие обследования преступников, в том числе и в России, не подтвердили выводов Ломброзо. Первые же проверки таблиц Ломброзо показали, однако, что наличие у преступников особых физических черт, отличающих их от всех остальных современных людей и сближающих их с первобытным человеком, не более чем миф. Так, еще в 1913 г. английский криминолог Ч. Горинг осуществил сравнительное исследование трех тысяч человек - заключенных (основная группа) и учащихся Оксфорда, Кембриджа, колледжей, военнослужащих (контрольная группа). Результаты не выявили значимых различий между группами и были опубликованы в книге «Заключенный в Англии». К аналогичным выводам пришел и В. Хили в 1915 г. Паталогоанатом Д.Н. Зернов на основании специально прове­денных проверочных исследований также пришел к выводу, что прирожденного преступника не существует, это не удалось под­твердить квалифицированными изысканиями в области анато­мии.

Владея большим фактическим материалом, Ломброзо выявил, что некоторые преступления носят сезонный характер, и предположил, что гомосексуализм является фактором, способствующим совершению преступления, что было позже опровергнуто.

Чисто биологическими причинами объясняли Ломброзо и его сторонники и проституцию. Так, в работе «Женщина преступница и проститутка» после экскурса в историю проституции и анализа ее исторических типов (гостевой, придворный, гражданский и т.д.) Ч. Ломброзо и Г. Ферреро классифицировали проституток на врожденных и случайных. Врожденные проститутки обладали «дегенеративными и атавистическими признаками», так называем «нравственным помешательством». Как и в случае с прирожденным преступником ученые составили своеобразный портрет прирожденных падших женщин: у них большие размеры головы, вес тела не пропорционален росту, и вообще строение тела у проституток в целом имеет большее количество несоответствий (мужская гортань, сильно развитые челюсти и скулы, особенности аномалии зубов).

В антропологической теории также определены характерологические особенности проститутки и свойственные ей патологические личностные черты: у них не развито чувство любви, привязанность к родителям и близким родственникам, но свойственная ревность и мстительность.

По аналогии с прирожденным преступником, Ломброзо описывает и случайные причины падения девушек. К ним он, в частности, относил обман и изнасилование, нищету и дурные примеры. Говоря о малочисленности таких примеров, Ломброзо ссылается на исследования Паран-Дюшатле, который из 5144 опрошенных проституток нашел только 89, избравших себе это печальное ремесло с целью поддержать своих старых и больных родителей или же чтобы дать средства к существованию своей многочисленной семье; все же другие вступали на путь разврата благодаря нищете, измене любовников или же, наконец, тому, что были детьми покинуты и заброшены своими родителями.

Но даже объективные причины падения не спасли их от ярлыков, наклеенных представителями антропологического направления: они также считались ненормальными в психическом и моральном отношениях личностями, в противном случае данные женщины смогли бы противостоять случайным обстоятельствам, описанным выше.

Ломброзо отмечает: «Конечно, для многих бедность и отсутствие родительского надзора являются лишь случайными поводами к проституции; истинная же причина ее кроется в отсутствии у них чувства стыдливости и в нравственном идиотизме, благодаря чему девушка сперва падает, а затем постепенно доходит до дома терпимости. Особенно это относится к тем несчастным, которые лишены родительского надзора. Женщина со страстным темпераментом, сделавшая из-за любви неправильный шаг и затем покинутая своим вероломным любовником, скорей наложит на себя руки, чем станет проституткой. Как бы велика ни была нищета, в которой она находится, она не вступит на путь разврата, если у нее не развито от природы слишком слабо чувство стыдливости или если у нее нет особенной наклонности к грубым наслаждениям и роскошной жизни».

Однако рассуждения Ломрозо и его сторонников сразу же подверглось критике по многим направлениям. Прежде всего, его исследования по проституции основывались на очень узком статистическом материале, и маленькая выборка не позволяла выводам обрести объективность. Кроме того, многие ученые уже тогда признавали, что мстительность присуща не только врожденным проституткам, но и обыкновенным женщинам. Против отсутствия материнского чувства у падших женщин всегда возражал А. Паран-Дюшатле в своей работе «Проституция в Париже». Интересно, что сам Ломброзо в своей работе изучает позицию Паран-Дюшатле: «…однако Parent-Duchatelet иного мнения насчет проституток. По словам этого лучшего знатока их, отдавая должное на каждом шагу, приходится наблюдать, что беременная проститутка становится предметом заботливого ухода для ее товарок, внимательное отношение которых еще удваивается, когда она разрешается от своего бремени. Между ними происходят вечные споры то из-за белья для новорожденного, то из-за различных мелочей для родильницы, которой каждая старается наперебой в чем-нибудь услужить. Когда мать держит при себе ребенка, товарки ее постоянно так вмешиваются в заботы ее о нем, что она должна нередко только из-за этого отдавать его в чужие руки».

Взгляды итальянских исследователей в России разделял профессор Императорской военно-медицинской академии. В.М. Тарновский. Он утверждал, что предрасположенность к пороку являясь их генетической особенностью. «Уничтожьте пролетариат, распустите армию, сделайте образование доступным, дайте возможность вступить в брак всем желающим, гарантируйте им спокойствие в семейной жизни и убедите всех жить нравственно, честно, по закону христианскому, и тогда… и тогда все-таки будет существовать проституция… Под той или иной формой она существовала и будет существовать во всех культурных обществах».

Мы же не удивляемся, что есть худощавые и толстые люди и последние чаще всего болезненно переедают. Так вот есть и сексуальные обжоры, это результат естественного процесса генетической патологии, поэто­му проституция, как и разврат, будет существовать вечно. Тарновский приводил множество примеров из нашей и зарубежной жизни, когда по­пытки помочь женщинам покинуть мир разврата ни к чему не приводили, они бросали налаженный быт и работу и вновь уходили на панель.

По мнению В.М. Тарновского, прирожденная проститутка может родиться в любой социальной среде, в любом случае она всегда найдет возможность потерять честь, как только у нее пробудится половой инстинкт, после чего постепенно перейдет к активным занятиям проституцией.

Как и Ломброзо, Тарновский допускал, что определенные социальные причины – экономические, бытовые, социальные – при случае могут «сформировать» случайных проституток. Именно этот «случайный» и малочисленный элемент в проституции бывает носителем самоубийств, поджогов публичных домов, попыток бежать из них и жалоб властям на их содержательниц, так как чувствует ненормальность ремесла.

Во многом на взгляды Тарновского повлияло антропомет­рическое исследование проституток, прове­денное его женой, врачом-психиатром П.Н. Тарновской. В выборку ее исследования вошли 150 проституток низшего разряда, с одной стороны, и 100 сельских работниц и 50 городских интеллигентных женщин, с другой. Тарновская выявила признаки вырождения у 14% кре­стьянок, у 2% горожанок, а у проституток - 82,64%.

Тарновская также как и Ломброзо выделяет у женщин этого типа общие антропологические и пси­хологические признаки: развитые лобные пазухи, тучность, преждевременная половая зрелость, аномалии реф­лексов (главным образом пониженные), ничтожное умственное развитие, притупление органов чувств, бедный эмоциональный мир, погашенное материнское чувство, наследственный алкоголизм, отсутствие стыдливо­сти, лживость, тщеславие, нерасчетливость, моральная не­развитость. Особенно много она рассуждает об отсутствии материнской любви, полагая, что для них дети - это бремя, и что женщины во время беременности они делают невозможное, чтобы от них избавиться.

Исследования Тарновской были широко известны и обсуждались не только в России, но и заграницей. Ссылается на них в своей книге и Ломброзо: «Уже Тарновская указала на аналогию, существующую между нравственно помешанными и проститутками, а более точное исследование многих индивидуальных случаев привело к заключению, что нравственное помешательство настолько частое явление среди последних, что обусловливает даже между ними преобладающий тип. Доказательством этого является, с одной стороны, отсутствие у врожденных проституток самых естественных чувств, как, например, привязанности к родителям и сестрам, а с другой - их преждевременная испорченность, ревность и беспощадная мстительность».

Взгляды Ломброзо были в целом опровергнуты еще при его жизни, но сходные с ним идеи высказывались неоднократно вновь и вновь. Ученики Ч. Ломброзо и его соотечественники Э. Ферри и Р. Гарофало также признавали роль биологических, наследственных факторов. Э. Ферри одной из главных заслуг Ломброзо перед уголовной антропологией считал то, что он внес свет в исследование современного преступного человека, указав, что такой человек вследствие ли атавизма, вырождения остановки в развитии или иного патологического условия воспроизводит органические или психические свойства примитивного человека. В качестве доказательства идеи прирожденного преступника он приводит результаты собственного исследования: «Когда я исследовал одного за другим 700 солдат сравнительно с 700 преступниками, то однаж­ды передо мной и перед врачом, присутствовавшим при этом исследовании, предстал солдат с ясно выраженным типом при­рожденного убийцы, с огромными челюстями, с чрезвычайно развитыми височными костями, с бледным и землистым цветом лица, с холодной и свирепой физиономией. Хотя я и знал, что в армию не допускаются лица, осужденные за важные преступления, я все-таки рискнул сказать майору, что человек этот, должно быть, убийца. Немного спустя на мои косвенные вопросы этот солдат ответил, что он отсидел 15 лет в тюрьме за убийство, совершенное им в детстве. Майор посмотрел на меня с большим удивлением, а я сказал себе: пусть теперь критики, никогда не производившие исследований самого преступника, рассуждают без всякого толка о том, что уголовная антропология не обоснована!

Точно так же в 1889 г. в исправительном заведении в Тиволи директор сказал нам, что в нем содержатся лишь маленькие без­дельники и нет детей, осужденных за важные преступления; тем не менее я указал моим ученикам, среди которых находился Си-геле, на одного мальчика с необыкновенно развитыми клыками и другими признаками вырождения как на прирожденного убий­цу. После расспросов выяснилось, что он находится здесь времен­но, что он послан в Generate в Турин для отбытия наказания за то, что в возрасте 9 лет убил своего маленького брата, размозжив ему голову камнем.

В Париже, в убежище св. Анны, во время уголовно-антрополо­гического конгресса, в присутствии Тарда, Лакассаня и Бенедикта я отличал по очертаниям головы среди дегенератов, показанных нам Маньяном, насильников (убийц) от воров».

Критиков антропологической теории (а таких было немало) Ферри обвиняет в неумении исследовать специфические черты преступников: поскольку они было юристами, а не антропологами, они не обладали соответствующим научным исследовательским опытом.

Как утверждали Ферри и его последователи, уголовная ответственность должна базироваться не на принципе свободной воли, а на нуждах общества. Следует обращать внимание не на вину человека, а на его потенциальную опасность для общества. По мнению Ферри, наказание должно выполнять чисто предупредительную, оборонительную функцию. Он выделял уже несколько причин преступлений: антропологические (органическое строение, психика человека, личные свойства преступника), физические (причины среды - климат, время года, и т.п.) и социальные (густота населения, религиозные воззрения, алкоголизм, экономическая и политическая система, система уголовного и гражданского законодательства) детерминанты.

Стоит отметить, что Ферри придавал большое значение превентивным мерам (улучшению условий труда, быта и досуга, освещению улиц и подъездов, условиям воспитания и т.п.), считал, что государство должно стать инструментом улучшения социально-экономических условий.

Он различал пять типов преступников:

· прирожденных;

· «преступников вследствие безумия», психопатов и иных, страдающих психическими аномалиями;

· преступников из страсти;

· случайных;

· привычных.

По мнению Ферри, прирожденные и привычные преступники составляют от 40 до 50% всей массы преступников. Категорию прирожденных преступников он характеризует как людей диких и жестоких или ленивых и плутоватых, которые не способны различить убийство, воров­ство, вообще преступление от любого честного ремесла. «Они бы­вают «преступниками, как другие бывают хорошими рабочими»; их мысли и чувства относительно преступления и наказания совсем противоположны тем, которые предполагает у них зако­нодатель или криминалист. На них, как говорил Романьози, отбытое наказание действует меньше, чем страх ожидаемого на­казания; первое даже вовсе не имеет на них влияния, так как они смотрят на тюрьму как на убежище, где они обеспечены пищей, особенно зимой, без необходимости слишком много трудиться, даже сидя чаще сложа руки; самое большее, они считают наказа­ние риском своего ремесла, подобным риску, связанному со мно­гими честными ремеслами вроде, например, риска упасть с ле­сов, которому подвергаются каменщики, или риска столкновения поездов, которому подвергаются кочегары. Именно они вместе с привычными преступниками составляют под видом двух ти­пичных и противоположных групп - убийц и воров кадры тех преступников, которые, не успев выйти и тюрьмы, становятся рецидивистами, - кадры постоянных пансионеров всех домов заключения, хорошо известных и судьям, и тюремщикам; им приходится в течение их жизни отбывать 10, а то и 20 судебных приговоров, если только они не совершили ни одного крупного преступления; и с ними-то законодатель, закрывая глаза на дан­ные повседневного опыта, продолжает вести бесполезную и дорогостоящую борьбу, угрожая им за постоянно повторяемые преступления карой, которой никто не боится».

Несмотря на явную заинтересованность этой группой, Ферри дает характеристику и остальным категориям преступников. Среди помешанных его больше всего интересует нравственно помешанные, у которых отсутствует или атрофировано «нравственное чувство». Помимо нравственно помешанных, как повествует Ферри, существует целая масса несчастных, больных самой обыкновенной, более или менее очевидной формой умственного расстройства и совершающих в этом болезненном состоянии часто самые ужасные преступления, например, под влиянием мании преследования, буйного помешательства, эпилепсии и т.д.

Привычные преступники, по мнению ученого, всецело предаются преступлению, приобретают к нему хроническую привычку и делают из него настоящую профессию. Основную причину девиантного поведения этой группы людей он видит в том, что общее заключение калечит их физически и нравственно; они «тупеют» под влиянием одиночного заключения или грубеют под влиянием алкоголизма. Ферри делает очень важный и необычный для своего времени вывод: данная категория совершает преступление потому, что общество оставляет их без помощи после выхода на волю подобно тому как он не поддерживало их и до заключения, обрекая их тем самым на нищету, безделье и искушения. Именно на реадаптацию бывших заключенных направлены усилия современной европейской постпенитенциарной психологии, которая большое внимание уделяет выработке технологий адаптации и реабилитации осужденных.

Преступники из страсти, по Ферри, являются особенно резко выраженной разновидностью случайных преступников. К ним относятся люди сангвистического или нервного темперамента с повышенной чувствительностью. Чаще всего они совершают преступление в молодом возрасте под влиянием внезапного взрыва страсти, гнева, неудовлетворенной любви, оскорбленного чувства. Совершению преступления предшествует сильное волнение будущего преступника, в силу которого он совершает его открыто и часто посредством плохо выбранных средств. Среди других характерных признаков, свойственных преступ­никам по страсти, Ферри отмечает их полное признание в своей вине, глубокое раскаянье, доводящее нередко до самоубийства.

У случайных преступников, по мнению Ферри, нет природной склонности к преступлению, но они совершают его под влиянием различных соблазнов. Однако ученый настаивает, что одних внешних стимулов для совершения девиантного поступка было бы недостаточно, если бы им не содействовало некоторое внутреннее предрасположение. «Так, например, во время голода или очень суровой зимы далеко не все занимаются воровством; но одни предпочитают бедствовать, оставаясь честными, другие, самое большее, пойдут просить милостыню; и даже среди тех, кто реша­ется на преступление, одни ограничиваются простым воровством, а другие доходят до кражи с насилием и с оружием… однако между случайным и прирожденным преступником все-таки есть то основ­ное различие, что для последнего внешние причины являются сти­мулом второстепенным по сравнению с внутренней склонностью к преступному поведению, заставляющей его искать случая совер­шить преступление и совершать последнее, между тем у первых наблюдается скорее слабая сопротивляемость внешним стимулам, которые вследствие этого приобретают значение главной опреде­ляющей силы».

Вслед за Ломброзо Ферри предлагает практические меры для системы наказания (он называл их реформами), т.к., по его мнению, современные ему уголовные уложения для охраны общества от преступлений были неэффективными. Он настаивает, что меры обороны общества от преступлений должны быть приспособлены к антропологическим категориям преступников, отрицая тем самым идею единого наказания.

Как указывает известный криминолог А.М. Яковлев,антропологическая концепция стала проникать в практику уголовной юстиции. Барон Рафаэль Гарофало, видный судья суда уголовной апелляции города Неаполя подверг в 1914 г. резким нападкам пропорциональность наказания, или, другими словами, обязательность того, чтобы тяжесть наказания соответствовала тяжести преступления, что он пренебрежительно охарактеризовал как «тарифную систему наказания». По его мнению, невозможно установить реальную тяжесть преступления, доказывал он. «Существует слишком много элементов, которые следует принимать при этом в рассмотрение. Мы должны учесть и материальный вред, и степень безнравственности преступного действия, его опасность и степень возбуждаемой им тревоги. По какому праву, - спрашивал он, - можем мы выделить какой-либо один из этих элементов и игнорировать другие?». Взамен всего этого Гарофало предложил учитывать только степень вреда, причинение которого можно ожидать от преступника или, другими словами, степень его способности к преступлению.