Из всех титулов и отличий, его жизнеописание имеет полное право начинаться словами - Исследователь Кавказа. Но даже, если в начале этой фразы будет стоять определение – Великий – вряд ли это будет натяжкой.
Окончив в 1895 году Воронежскую гимназию с золотой медалью, Анисимов продолжил учебу на медицинском факультете Московского университета, когда после двух курсов понял, что в выборе будущей профессии он серьезно ошибся, и для всех знакомых неожиданно перевелся на юридический факультет петербургского университета, который и завершил в 1902 году, став адвокатом. С момента поступления в С-Пб университет Анисимов активно занимается участием в политической жизни города и страны – сходки, демонстрации, полулегальные беседы и лекции и даже поменяв место жительства, он не прекращает подобную деятельность.
В 1908 году он переезжает с семьей в город Днепропетровск и продолжает свою адвокатскую (и не только) деятельность. В 1913 году Анисимов, вместе с женой совершил путешествие по Сванетии. По его словам – этот очаровательный край он полюбил навсегда. Особенно ему нравились окрестности сванской «столицы» - Местии.
|
Свания – Сванетия. Уголок старой Местии
После революции Анисимов всецело отдается литературной работе. Тема? – Кавказ! Почти за 40 лет своей жизни он написал и выпустил более 30 книг. Среди них: «Военно-Грузинская дорога», «Военно-Сухумская дорога и курорт Теберда», «Военно-Осетинская дорога», «Черноморский Кавказ», «Кавказские минеральные воды», «Абхазские Альпы», «Сванетия», «Казбек»… «Картины Кавказа» - путеводитель, в котором пятую часть занимают рассказы на кавказскую тему, «От Кавказа к Эльбрусу», «путеводитель «Кавказский край», объемом в 400 страниц, который издавался трижды в 1924, 1927 и 1928 годах.
После 1917 года, переехав в Москву, Анисимов активно включился в работу действовавшего в столице общества политкаторжан и политических ссыльных. Он стал активным участником создания Всероссийского Союза адвокатов (1905) и Трудовой народно-социалистической партии. С 1917 года Анисимов стал членом ее Центрального Комитета. В 1918 году он активный организатор «Товарищества изучения и распространения творений Л.Н.Толстого», в 1918-1922 годах являлся одним из руководителей издательства «Задруга» («Задруга» - частное издательское предприятие: газеты и журналы, детские журналы, отраслевые и профессиональные издания, каталоги, словари и справочники). Не малая доля политической активности Анисимова проявлялась в партийных сходках, демонстрациях. Трудно сказать сколько, но число его арестов было значительно, он сидел в различных тюрьмах, терпел не простую жизнь во время Тобольской ссылки. Как адвокат в качестве защитника выступал в политических процессах, некоторые из которых прогремели на всю Россию. Всего таких процессов было более 100, причем многие из них нашли отражение в книгах самого Сергея Анисимова. Тема эта сейчас мало кому интересна, и тем не менее, стоит назвать несколько из почти 20 отдельных изданий – «На пути к смерти» (1913), «Приговор» (1927), «Бунт в Тобольской каторжной тюрьме № 2» (1928), «Бессудная земля» (1929), «Тюрьма горит» (1930), «В судах Столыпина» (1931), «Как это было» (1931).
И казалось бы, где в этой круговерти политической жизни, найти время и место для «очарования горами»?! Нашлось. Каждое лето при первой же возможности Сергей Сергеевич уезжал в горы, обследовал ущелья Кавказа, намечал и проходил перевальные пути через Главный хребет, подходы к Эльбрусу и Казбеку.
Знакомство Анисимова с Кавказом произошло в его студенческие годы. Впервые попав на Кавказ, он был настолько очарован всем увиденным, что в 1901 году выпустил брошюру «Вечный снег и лед», полную восхищения горной природой. Не проходило года, чтобы неутомимый краевед не приезжал на Кавказ – путешествуя в одиночку или в составе научных экспедиций, он побывал в самых отдаленных местах, не уставая удивляться красоте этого «заповедника мировой истории». И передавая свое восхищение тысячам читателей.
Особую благодарность он заслужил от Кабардино-Балкарии – его первой и главной любви, которой он остался верен до конца своей жизни. Помимо десятка книг, в большинстве своем целиком посвященных Республике и ее горам, он в 1934-1935 годах участвовал в организации школы Альпинизма РККА (Рабоче-Крестьянская Красная армия) в Терсколе на южном склоне Эльбруса, в создании методики массовых восхождений, читал курс орографии Кавказа для командного состава. Имена слушателей этой школы стали известны всей стране в 1942 году, когда они встали на пути фашистов на перевалах Эльбруса.
А это второй центр притяжения для Анисимова – Кавказский Эльбрус.
(«Эльбрус днем». 1898-1908 Художник: Куинджи Архип Иванович)
Он прекрасно понимал, какую роль может сыграть туризм в воспитании граждан молодой страны Советов. Один за другим издавались путеводители Анисимова, вооружая туристов необходимыми знаниями. В 1930 году в серии путеводителей С.С.Анисимова была выпущена книга «Военно-Сухумская дорога. Курорт Теберда» - первое детальное описание маршрута, считавшегося долгое время наиболее сложным из всех организованных на Кавказе туристских маршрутов.
|
Верхнее озеро под Клухорским перевалом
Это было время, в котором к туризму наиболее активно приобщались рабочие, студенты, ученые. Только в Москве в 1930 году было создано 400 (!) туристских ячеек (прототип секций туризма). Так что выход путеводителей Анисимова был весьма кстати. Каждое лето С.С.Анисимов при первой же возможности отправлялся на Кавказ, методично исследуя возможные туристские маршруты, достопримечательности природы, памятники истории и обычаи местных жителей. Его книги проникнуты любовью и уважением ко всему, с чем путник соприкасается в горах. Он организовал и провел 14 экспедиций по Кавказу, совершил восхождения на Эльбрус и Казбек. Начиная с 1927 года, его кавказские путеводители иллюстрирует дочь Татьяна, художница, с детства увлеченная горами. Она сопровождала отца во многих путешествиях и впоследствии часто приезжала в Сванетию и Приэльбрусье рисовать любимые горы и портреты горцев. С.С.Анисимов стал в Сванетии своим (в полном и правильном понимании этого слова). В то время Сванетию с остальным миром соединяла трудная и опасная тропа вдоль реки Ингури. Для новой жизни нужна была дорога, и она была построена при активном содействии Сергея Сергеевича Анисимова. С.С.Анисимов был прекрасным лектором и рассказчиком. Его часто приглашали для выступлений на туристских вечерах и собраниях. Во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. (ему уже было 65 лет) регулярно выезжал на передовую, где рассказывал защитникам Москвы о героической истории Родины. В день своего 70-летия был награжден Почетной грамотой Всесоюзного комитета по делам физкультуры и спорта при СНК СССР. В ней говорилось: «Развитие туризма в СССР тесно связано с именем писателя-географа С.С.Анисимова. Многие годы своей жизни товарищ Анисимов посвятил делу изучения и описания нашей Родины. Его многочисленные справочники, путеводители и другие труды по Кавказу были теми пособиями, на основе которых советские туристы и альпинисты прокладывали свои первые пути в горах и строили планы своих восхождений. Товарищ Анисимов известен среди наших туристов и альпинистов как увлекательный докладчик и как активный общественник, вложивший немало труда в дело подготовки кадров инструкторов, руководителей и экскурсоводов».
|
|
Одна из прижизненных, книга Сергея Сергеевича Анисимова. В книге представлен судебный процесс по уголовному делу «О захвате революционерами линии Екатерининской ж.д.в декабре 1905 года».
Удивительно, и в большей степени печально, что имя этого человека сделавшего очень много для популяризации Кавказа в целом и в частности Кабардино-Балкарии, сегодня практически никому (за исключением библиографов) не известно. Забыт он сам, забыты его многочисленные книги, не переиздававшиеся долгие десятилетия. И это несмотря на то, что многие их страницы написаны пером образным, они эмоциональны и искренни, продиктованы восторгом перед красотами родного края.
Через всю свою жизнь, которая пришлась на переломное в истории России время, С.С.Анисимов пронес возвышенную любовь к Кавказу – «краю, где можно созерцать нетронутую красоту природы, где можно найти богатейший материал в области исследования всех естественно-исторических наук, где на небольшом относительно пространстве, перед путешественником проходят все стадии жизни человека на земле».
Можно поражаться тем, насколько скуден имеющийся материал о биографии самого путешественника-писателя, хотя умер он всего каких-то 65 лет назад. Удалось обнаружить только одну статью («Связь времен» - альманах «Ветер странствий», 1985), написанную в наше время, автор которой – известный турист Николай Бондарев тоже не находил ответа на вопрос, почему имя знаменитого путешественника оказалось вычеркнуто из современной истории. После его статьи прошло уже более двадцати лет, а труды географа так и не пришли к читателю. Нам не повезло – не удалось найти ни одной прижизненной фотографии великого путешественника, по этой причине в настоящем обзоре нет его фото.
А вот на вопрос - почему же так произошло? – сейчас вряд ли найдется ответ. Какая то составляющая, закрывавшая путь к его книгам, конечно существовала. Но очищенные от шелухи, писания Анисимова, только выиграли бы. Может, имелся какой-то запрет на упоминание имени Анисимова? Или идеологическая составляющая, закрывшая путь его книгам в наше время? Последняя, конечно, была, но очищенные от ее шелухи, труды краеведа, написанные в 30-е годы прошлого века, все же создают впечатление, что в них много притянутых политических вставок в поэтическом тексте, много здравиц и возвеличивания советского строя и его вождя. Но не будем зря все это говорить - без подобного обрамления этим работам в те времена был заказан путь к читателю.
Все свои работы по Кавказу Сергей Анисимов своеобразно делил на разделы, относя к началу такого деления художественные и художественно-географические очерки о высокогорных областях затем – научные работы, явившиеся результатом экспедиций в Сванетию (1928–29) и Северную Осетию (1936) третий раздел – работы научно-описательного характера (статьи для энциклопедий и справочников) затем – научно-популярные книги отдельно – опыты научно-популярной обработки общего путеводителя по региону и отдельным районам и к шестому последнему – популярные географические монографии с маршрутами. И в каждом из этих направлений он преуспел – общий объем выпущенных им работ, причем без учета более 60 статей в журналах «Всемирный турист», «Огонек», «На суше и на море» и ряда других, превышает 220 печатных листов. Кто хоть как то понимает, что это означает, так мы утвердительно скажем - это шесть-семь полновесных томов!
В годы Великой Отечественной Войны (в 1942 году) вышла географическая монография С. Анисимова «Путешествие П. А. Кропоткина», за которую ему была присвоена степень кандидата географических наук. Его доклады «Классики о немцах» регулярно печатались в фронтовой печати и заграничных изданиях. После смерти писателя в 1952 году в «Детгизе» была опубликована только одна его работа – книга «Путешествие П. А. Кропоткина. 1862–1867 гг.», сданная в печать в …1948 году.
Из обилия всего написанного и изданного до начала Великой Отечественной Войны на родине С.С.Анисимова изданы две монографии: «Путешествия П.А.Кропоткина» (М., 1943 г.), совместно с И.В.Ильинским - путеводитель «Ясная Поляна» (М.-Л., 1928 г.), да журнал «Огонек» в юбилейном номере 1986 года опубликовал статью из архива Анисимова о Блоке – «Россия не стерпит».
|
|
| 30.11.2013 | 19:55
Послевоенное всестороннее научное изучение Кавказского региона весьма актуально. За годы длительных боевых действий на территории Чеченской Республики научных экспедиций почти не было, исследования проводились редко. В XIX столетии ситуация складывалась аналогично. На исторических фактах современным исследователям есть чему поучиться у своих предшественников. Самоотверженность, смелость, энтузиазм ученых той эпохи производят неизгладимое впечатление и сейчас.
Первые россияне (в основном военные), оказавшиеся на Кавказе, наблюдали местную жизнь и природу с большим интересом. «Мне, - писал один из них, - все тут виденное нравится потому, что оно для меня было ново; европеец, въезжая в пределы Азии, находит отмену против тех обычаев, какие им в его отчизне оставлены, а всякая новость человеку нравится». В «мирных» провинциях «бряцать оружием» не рекомендовалось: «Следовало пройти через мусульманские и татарские провинции без какой-либо демонстрации военной силы, доверяясь единственно уважению, какое питали в стране к русскому могуществу, и тем самым дать свидетельство доверия к туземцам» . В декабре 1834 года вышел приказ начальника штаба Отдельного кавказского корпуса, генерала В.Д. Вольховского «О поручении подпоручику Ф.Ф. Торнау «скрытого сбора сведений о народах Кавказа» . В 1879 году на Кавказе побывал известный путешественник, офицер Генштаба России Н.М. Пржевальский .
Кавказ исследовался и иностранными учеными. Так, например, еще в конце XVIII века Кавказ посетил и изучал местную флору известный французский путешественник и ботаник Жозеф Питон Турнефор (1656-1708). В последующий период флору Кавказа изучают И.Х. Буксбаум (1694-1730), Гмелин (1745-1774), Маршалл Биберштейн (1768-1826). В начале XIX века, несмотря на трудности, связанные с войной против Шамиля, на Кавказ едут многие зарубежные ботаники: Х.Х. Стевен (1781-1864), Дюмон-Дюрвиль (1790-1842), Э.К. Эйхвальд (1814-1856), А. Нордманн (1803-1868), К. Кох (1809-1879), Ф.И. Рупрехт (1814-1870), Р.Э. Траутфеттер (1809-1889), И. А. Гюльденштедт (1745-1784), .
И.А. Гюльденштедт принадлежит к плеяде ученых XVIII века, первыми осуществивших комплексное обследование обширных территорий Российской империи, в том числе и Кавказа. Это были люди, получившие образование, преимущественно, естественно-научное в городах Европы и большей частью приглашенные в Россию из Германии. Поездки И.А. Гюльденштедта по региону открыли новый этап в истории российского кавказоведения, когда в центре внимания оказались новые географические области и новые политические приоритеты. Путешествие Гюльденштедта на Кавказ началось в июне 1768 года и закончилось в 1773 году. Покидая же Кавказ, ученый записал в своем дневнике такие слова: «Моя душа, звавшая меня из-за преобладания больших опасностей обратно, в высокие русские границы, была спокойна после того, как моя цель - приобретение знаний о природе и народах этих местностей, очень мало известных миру, - некоторым образом выполнена в честь Создателя, для славы Монархии, к пользе Академии и приращения наук» .
Наиболее ранние сведения о животных Кавказа представил академик И. А. Гюльденштедт, начавший свои исследования 23 января 1770 г., приехав в Кизляр их Астрахани со своими спутниками - студентами Андрианом Соколовым, Алексеем Беляевым, Борисом Зряковским, Семеном Тарбиевым и художником Григорием Белым. Результатом этого путешествия было описание и некоторых новых видов животных, в том числе и «одной из разновидностей туров» . Большое наследство, оставленное академиком Гюльденштедтом, составляет около 1200 мелко исписанных листов, богато иллюстрированных и снабженных картой Кавказа. Эти бесценные материалы еще ждут своего исследования. Они восстановят немало ярких страниц замечательного путешествия И.А. Гюльденштедта из Петербурга на Кавказ . Преждевременная смерть Гюльденштедта помешала ему продолжить работу. Зоологические коллекции ученого поступили в Академию наук, но почти все погибли из-за моли .
В 1829 и 1830 годах Кавказ посетила экспедиция, снаряженная Академией наук; в ней принимали участие Купфер, Ленц, Мейер и Менетрие. Пробыв до 15 августа в Пятигорске, Менетрие и Мейер, через Кабарду, проехали в крепость Грозную, откуда позже выехали в Баку. В результате проделанной работы Менетрие представил первую сводку о фауне Кавказа в своем труде «Описательный каталог зоологических предметов, собранных во время путешествия по Кавказу». Это сочинение появилось в 1832 г. и много десятилетий оставалось единственным произведением, «охватывающим всю фауну Кавказа» . 1 февраля 1832 г. Менетрие в Академии наук представил свой отчет, в котором излагал свои «наблюдения над 205 видами птиц», найденных им во время путешествия по Кавказу. Менетрие первый определил зоологические пояса Кавказа, и в конце отчета дал таблицу вертикального распределения животных по этим поясам.
Имя К.М. Бэра, выдающегося биолога-эволюциониста, тесно связано с историей биологических и географических исследований в России. Наиболее значительные исследования Бэра относятся к периоду его деятельности в Каспийской экспедиции в 1853-1857 гг., которая снаряжалась с целью всестороннего научного исследования Каспийского моря и его фауны, на основании которого можно было бы составить правила промыслового рыболовства. Поводом же к экспедиции послужили жалобы рыбопромышленников на оскудение Каспия рыбой. Организатором экспедиций наряду с Министерством государственных имуществ было и Русское географическое общество. Участники экспедиций предпринимали длительные поездки по северному, восточному и западному побережью Каспийского моря. К.М. Бэр одним из первых после П.С. Палласа обратил внимание на физико-географические условия Прикаспийской низменности. По его мнению, как и Палласа, «когда-то она была дном древнего моря». Образование микрорельефа Прикаспийской низменности он связывал со стоком вод древнего моря. Ученый связывал образование Каспийского моря и колебание уровня воды в нем с тектоническими процессами и отрицал «постепенное его усыхание» .
Ученые, преподаватели из российских провинций также не боялись трудностей, возникавших при изучении Кавказа. Даже во время войны (в 1835-1837 годах) профессор Харьковского университета И. Крыницкий совершил путешествие в бассейн рек Терека и Кубани. Во время путешествия Крыницкий простудился и, вернувшись в Харьков, вскоре (12 сентября 1835 г.) умер. Его наблюдения, содержащие материал по орнитологии Кавказа, были обработаны и изданы его товарищем, профессором Калениченко .
В конце XIX столетия (в1889 г.) из Харькова на Кавказ снова отправился исследователь, теперь уже И.Я. Акинфеев - известный ботаник, географ, флорист. Впервые сбор кавказских растений он осуществил в 1882 г. До 1889 г. И.Я. Акинфеев обычно путешествовал один или в сопровождении жены, Анны Евдокимовны, всегда помогавшей ему в ботанических сборах. В дальнейшем более продолжительные путешествия в глубины Кавказа Иван Яковлевич совершал как один, так и в составе ботанических экспедиций, в которых принимали участие и многие другие известные ученые.
Спонсировали исследования Кавказа, как правило, различные научные общества. Огромную роль в ботаническом изучении Кавказа и его областей сыграли как крупные научные центры (Академия наук в Санкт-Петербурге, ботанические сады Санкт-Петербургского и Юрьевского университетов, Московское общество испытателей природы), так и функционировавшие на Кавказе научно-ботанические учреждения: Тифлисский ботанический сад, Кавказское общество любителей естествознания, Кавказский музей, Кавказское общество сельского хозяйства. Особенно значителен вклад в изучение флоры края Императорского Русского географического общества (ИРГО) и его Кавказского отдела (1872-1916 гг.), по заданию которого были проведены отдельные экспедиции и экскурсии .
В 1889 году Акинфеев получил от Харьковского общества испытателей природы субсидию в 200 рублей для изучения флоры Северного Кавказа и намеревался ее потратить на поиск редких, или неизвестных науке растений. На следующий год он уже получил субсидию от Кавказского отдела Императорского Русского географического общества для изучения флоры Закавказского региона - Сванетии. Интересно, что Иван Яковлевич, в общей сложности, был на Кавказе 24 раза. Одной из основных работ И.Я. Акинфеева стала книга «Флора Центрального Кавказа», которая была опубликована в 1894 году. «Список сосудистых растений центральной части Кавказа», приводимый Акинфеевым в этой книге, содержал 795 видов .
Профессор Харьковского университета А.Н. Краснов, неоднократно бывавший с экспедициями на Кавказе, не только много сделал для изучения этого благодатного и самобытного края, но и навсегда остался здесь (был похоронен в Тбилиси). Андрей Николаевич Краснов был одним из наиболее талантливых и оригинальных русских географов своего времени, принявшим участие в деле изучения флоры Северного Кавказа. Любовь к Кавказу у исследователя была горячей и длительной. С Кавказом связаны первые шаги его самостоятельной научной работы. Позже Кавказ стал для Краснова местом почти ежегодных экскурсий. Всецело Кавказу посвятил он последние годы своей жизни. Многие районы Большого Кавказа и Закавказья Краснов исходил пешком или объездил на лошади, один или в сопровождении студентов Харьковского университета. Большая часть научного наследства Андрея Николаевича о Кавказе касается растительного покрова. К изучению растительности Кавказа А.Н. Краснов подходит как географ и палеогеограф. В своих исследованиях ученый приходит к выводу, что «для объяснений особенностей современной растительности и фауны надо знать не только современные природные условия, но и прошлые, в особенности ледниковые эпохи». Красновым был собран богатый гербарий, насчитывающий около 600 видов преимущественно альпийской и субальпийской флоры. В горной лесной зоне Краснов нашел представителей вечнозеленой флоры, когда-то имевшей широкое распространение не только на Кавказе, но и на Русской равнине.
В своих работах А.Н. Краснов призывал географов к дальнейшему исследованию природы Кавказа. К числу вопросов, ждущих разработки со стороны географов, Краснов относил: уточнение геолого-геоморфологической истории формирования Кавказа; выяснения числа и характера четвертичных оледенений Большого Кавказа; изучение почвенного покрова Кавказа; антропологическое изучение коренного населения Кавказа; изучение древних очагов земледелия. Много лет спустя Н.И. Вавилов отнесет Кавказ к числу древнейших земледельческих очагов. По убеждению ученого, в прошлом земледелие максимальное развитие получило не в наиболее легких для освоения регионах, а, наоборот, в суровых условиях горной зоны Кавказа, в пустынях Египта, Месопотамии и т.д. .
Материал для статьи «Нагорная флора Сванетии» был собран А.Н. Красновым летом 1890 г. на средства Русского географического общества. 22 декабря 1890 г. Краснов выступил с отчетом о результатах поездки на совместном заседании двух отделений Общества - математической и физической географии. Присутствовавших здесь исследователей особенно заинтересовали данные о растительности Кавказских гор и предгорий, узких специалистов (геоморфологов) - открытие Красновым одного неизвестного ранее озера и установление широкого распространения следов древних ледников в Сванетии. Сообщение ученого было встречено с большим интересом. А.Н. Краснов обладал редким даром делать зримым и осязаемым самое далекое и непонятное для слушателя и читателя. Научно-популярные очерки А.Н. Краснова и сейчас читаются как захватывающее научное произведение с явным художественным оттенком .
Таким образом, научное изучение Кавказа началось довольно давно и проходило довольно плодотворно, хотя и в сложных условиях (ландшафт, климат, Кавказская война, восстания и т.д.).
К сожалению, русские источники XVI—XVII вв. дают значительно меньше сведений о трудовом населении фео-дальных владений, о формах его эксплуатации. Здесь анализу должны быть подвергнуты такие термины русских документов, как «черные люди», «пахотные люди», «деловые люди», «холопы».
Русские документы открывают интереснейшую возмож-ность восстановления норм обычного кабардинского права, бытовавших в XVI—XVII вв. Русские воеводы Терского города сталкивались в своей деятельности с «обычаями» местных народов и должны были в какой-то степени с ними считаться. Особенно тесно было общение администрации Терского города с Кабардою и с населением так называемой Черкасской слободы, возникшей у стен крепости и населенной кабардинцами. В документах привлекают внимание прямые ссылки на кабардинское обычное право, которые даются в разной форме: при передаче слов кабардинцев — как ссылки на «наш обычай» или в отрицательной форме — чего «в Черкасех... не ведетца»; в сообщениях русских людей о кабардинцах — как ссылки на «их свычай», «их обычай», на поступки, совершенные «по черкасски» (черкасами русские документы XVI—XVII вв. называют как адыгов вообще, так и кабардинцев). Сопоставление кабардинских «обычаев», отразившихся в русских источниках XVI—XVII вв., с позднейшими данными XVIII в., с записями кабардинских адатов, сделанными в первой половине XIX в., с практикой применения их в первой половине XIX в. в Кабардинском временном суде не оставляет сомнения в том, что русская администрация Терского города присматривалась к обычному праву нерусского населения, поддерживая соблюдение тех его норм, которые укрепляли положение местных феодалов.
Но кроме использования прямых ссылок источников на кабардинские «обычаи» возможен и другой путь изучения русских документов для восстановления норм обычного права XVI—XVII вв.: документы содержат сообщения о ряде фактов из внутренней жизни кабардинского народа, которые нередко получают разъяснения опять-таки при сопоставлении с позднейшими записями адатов.
Некоторые категории документов материалов северокавказских серий фонда Посольского приказа должны привлечь особое внимание местных историков и языковедов Дагестана и Кабарды. Каждое посольство от северокавказских владельцев везло в подарок московскому царю и царевичам по несколько коней. Уже по осмотре их в Терском городе воеводы сообщали в Москву об их количестве и приметах, тщательно копируя в своих отписках стоявшие на лошадях тавры-тамги. Они нередко воспроизводились второй раз в астраханских отписках, иногда в третий раз — при передаче коней из Посольского в Конюшенный приказ. Таким образом, документы Посольского приказа позволяют составить коллекцию тамг дагестанских и кабардинских владельцев на одно-два столетия древнее зарисовок Гильденштедта.
Большой интерес представляют документы, исходившие от местных владельцев и писанные на восточных — тюркских, татарском и персидском языках. Даже тогда, когда они сохранились не в подлинниках, а лишь в современных (XVI—XVII вв.) русских переводах, они не теряют своего значения местных источников. Но систематический просмотр фонда Посольского приказа обнаруживает и подлинники — около двух десятков «листов» кумыкских владельцев Дагестана XVII в. и большое количество кабардинских. Чаще всего это грамоты и челобитные владельцев, адресованные в Москву, иногда местным воеводам — астраханским и терским. Но попадаются документы и иного характера, вроде перехваченной терскими воеводами в 1636 г. переписки эндерейского владельца с ногайскими мурзами. Эти документы требуют специального изучения не только по содержанию, но и с лингвистической и палеографической сторон. Особо можно упомянуть об отпечатках печатей на подлинных «листах», всегда привлекавших внимание московских дьяков как материал для выяснения зависимого или самостоятельного положения владельца печати.
О «вольных обществах» Северного Дагестана знания администрации Терского города были сбивчивы. Но русским служилым людям были довольно хорошо известны районы Чечни и Ингушетии, частью по посольским путешествиям в Закавказье, частью по военным экспедициям в горы, частью по сношениям с платившими в Терский город «медвяный ясак» горскими племенами; разнообразны были связи с ними гребенских казаков.
Особую задачу составляет расшифровка русифицированных названий чеченских и ингушских племен и интерпретация переданных в русских документах сведений о населенных пунктах, о «начальных людях» — старшинах. Здесь основной прием изучения — опять-таки сопоставление с более подробными известиями источников XVIII—XIX вв., с одной стороны, с местными преданиями — с другой. Круг сведений об осетинах, балкарцах и карачаевцах в русских источниках XVI—XVII вв. невелик. Но при скудности данных каждое сообщение ценно.
В отношении западных адыге один вопрос их внутрен-ней жизни в изучаемый период поддается изучению на основании русских документов — их племенное деление и занятая племенами территория. Здесь опять-таки мы стал-киваемся с русифицированными формами племенных названий.
Выше, при ссылках на приемы использования русских архивных документов для характеристики социально-экономических отношений у северокавказских народов, постоянно указывалось на необходимость обращения к источникам XVIII—XIX вв. для понимания терминов, географических названий, норм обычного права и т. д.
Круг этих источников чрезвычайно обширен: это и труды путешественников, и описания официального и полуофициального характера, выполненные служившими на Кавказе русскими военными или гражданскими чиновниками, архивные фонды, отложившиеся в учреждениях местных кавказских и центральных, наконец, работы, которые соединяли личные наблюдения с исследованием. Ориентировку в этом разнообразном материале облегчают подробнейшие обзоры М. О. Косвена и две появившиеся в последнее время публикации, груды советских исследователей, привлекших русские архивные и местные источники.
Для изучения социально-экономических отношений у северокавказских народов большое значение имеют известия западноевропейских путешественников, проезжавших через Северный Кавказ и Дагестан в Закавказье или живших по служебным своим обязанностям в Крыму. Они сообщают ряд драгоценных для нас наблюдений о занятиях, обычаях, быте местного населения. Употребляемые ими социальные термины требуют, как и термины русских источников, расшифровки, например, термин «сервы» для трудового населения Черкесии у итальянца Интериано, писавшего в конце XV — начале XVI в. Западноевропейские известия о Северном Кавказе привлекались исследователями в большей степени, чем русские архивные документы XVI-XVII вв.
Кубань XVIII в. в записках путешественников, в трудах учёных, в документах. Кубановедение 8 класс
Обри де ла Мотрэ"
- Ксаверио Главани
+
Ферран
- Пётр Симон Паллас
2. Разгадайте ребус, в котором зашифрованы имя и фамилия французского консула, автор "Описания Черкесии".
Ответ: Ксаверио Главани
3. Заполните пропуски в тексте.
Как и другие авторы,
писавшие о Кубани, Ферран останавливается на характеристике Тамани
и Темрюка
.
Ногайцы, сообщает де ла Мотрэ, "производят частые набеги на
азовских казаков и на черкесов..." При этом обычай гостеприимства
характерен и для ногайцев.
В 60 - 70 -х годах XVIII в. на Кавказе проводили исследования Самуэль
Готлиб Гмелин и Иоганн Антон Гильденштедт
.
4. Как вы объясните тот факт, что Е.И. Пугачёв призывал казаков бежать на Кубань?
Кубань - это мечта о воле и для многих казаков, сражавшихся во время Крестьянской войны 1773-1775 гг. под предводительством Емельяна Пугачёва.
5. В 60 - 70 - х годах XVIII в. на Кавказе проводили исследования С.Г. Гмелин и И.А. Гильденштедт, но территория Кубани не стала объектом изучения. Почему?
Территория Кубани по военно - политическим причинам не стала объектом изучения. Лишь после переселения черноморских казаков на Кубань и окончательного закрепления новых земель за Россией стало возможным проведение здесь картографических работ и геологических изысканий.
6. На что при описании Тамани обратил особое внимание П.С. Паллас?
Учёный подробно описал грязевые сопки, расположенные на Таманском полуострове, и указал на наличие нефти в некоторых из них.
7. Рисунки художника Х.Г. Гейслера имеют большую историческую ценность. Как вы думаете, почему?
Рисунки Гейслера имеют большую историческую ценность, так как дают наглядное представление о костюме и вооружении черкесов в конце XVIII столетия.
8. Гидрографические исследования в Чёрном море (в том числе у полуострова Тамань) проводил
Н.И. Новиков
+
Джозеф Биллингс
- Христиан Гейслер
- П.С. Паллас
9. С конца XVIII столетия земля Кубани стала объектом научного интереса. Почему это можно расценивать как важнейший этап на пути её освоения?
С конца XVIII столетия земли Кубани окончательно закрепились за Россией. Русские ученые получили возможность исследовать территорию Кубани. Были проведены картографические работы, геологические изыскания. П.С. Паллас выполнил первое научное описание Крыма и Таманского полуострова. Получил важные сведения о наличии нефти на Кубани. Были проведены гидрографические исследования в Чёрном море Джозефом Биллингсом. Все эти сведения были очень важны для освоения кубанских земель.
Урок кубановедения в 7 классе. Учащиеся на уроке знакомятся с с историческими документами, отражающие кубанскую тематику XVIII века. Так же к уроку прилагаются презентация, дополнительный материал для учителя и карточки для учащихся.
Скачать:
Предварительный просмотр:
Дополнительный материал к уроку № 30
«Большой чертёж» - единая генеральная карта крупного масштаба, созданная в по указу . В 1627 году был составлен «новый чертеж» (минимум вторая редакция), получивший название - «полю». Старый чертёж и чертеж «полю» в настоящее время считаются утраченными. Последние упоминание о чертежах дается в описи дел , составленной думным дьяком Д. М. Башмаковым в .
В - , по мнению , московские землемеры приступили к составлению «чертежей» пограничных областей России, в первую очередь западных. Появились карты, не дошедшие до нас: «Корельский рубеж», «Литовская и Псковская земля», «Корельские и Лопские земли к Мурманскому морю» и др. Видимо, к этому периоду относится и создание новой карты Московии.
Сохранилась карта (), воспроизводившая детальные географические знания русских о западных окраинах своего государства, приобретённые к тому времени.
В царь «велел землю измерить и чертеж всему государству сделать». Развернулась громадная по своим масштабам работа по сбору материалов и составлению «чертежей» отдельных областей. Безвестные землемеры засняли внутренние районы по рекам Волге, Оке, Каме, Северной Двине, Печоре с их притоками, а также часть зауральских степей и земли к югу от низовьев Дона и в Прикаспии. Первоначальный чертеж был составлен к .
До конца накопился обширный картографический и описательный материал, по которому (ок. 1600) был составлен «Чертеж всему Московскому государству». Позднее эта утраченная работа - крупнейшая карта Руси - получила название «Большой Чертеж». Это была дорожная карта, построенная по основным дорогам того времени сакмам и шляхам , охватывавшая территории с севера на юг от Ледовитого океана до Черного моря, с запада на восток от Финского залива почти до восточного склона Уральских гор. Названий, относившихся к европейской части России (без сёл и деревень), насчитывалось около 1340, в том числе 880 рек, 400 городов и около 70 озёр. Столь подробная карта использовалась в первую очередь, видимо, для целей управления. После составления «Большой чертёж» часто находился в употреблении и сильно обветшал - «избился и развалился весь».
«Большой чертёж» - единая крупная карта Московского государства, созданная в XVI в. В 1503-1517, по мнению Б. А. Рыбакова, моск. землемеры приступили к составлению «чертежей» пограничных областей России, в первую очередь западных. Появились карты, к сожалению, не дошедшие до нас: «Корельский рубеж», «Литовская и Псковская земля », «Корельские и Лопские земли к Мурманскому морю» и др. Видимо, к этому периоду относится и создание новой карты Московии. Сохранилась карта (1523), воспроизводившая детальные географич. знания русских о зап. окраинах своего гос-ва, приобретённые к тому времени. В 1552 царь Иван IV Васильевич «велел землю измерить и чертеж всему государству сделать». Развернулась громадная по своим масштабам работа по сбору материалов и составлению «чертежей » отдельных областей. Безвестные землемеры засняли внутр. районы по Волге, Оке, Каме, Сев. Двине, Печоре с их притоками, а также часть зауральских степей и земли к югу от низовьев Дона и в Прикаспии. До кон. столетия накопился обширный картографич. и описательный материал, по которому (ок. 1600) был составлен «Чертеж всему Московскому государству». Позднее эта утраченная работа - крупнейшая карта Руси XVI в.- получила название «Б. ч.». Это была дорожная карта, охватывавшая терр. с севера на юг от Ледовитого океана до Черного моря, с запада на восток от Финского залива почти до вост. склона Уральских гор. Названий, относившихся к европ. части России (без сёл и деревень), насчитывалось ок. 1340, в т. ч. 880 рек, 400 городов и ок. 70 озёр. Столь подробная карта использовалась в первую очередь, видимо, для целей управления. После составления «Б. ч.» часто находился в употреблении и сильно обветшал - «избился и развалился весь».
Важнейшим научным событием в допетровской России было составление в 1627 году по государеву указу единой карты державы. Называлась она «Большой Чертеж» и отображала огромную территорию от Белого до Черного моря и от Балтики до реки Амур.
Размером карта была 2 на 2 метра, а всего на неё нанесли около 2000 объектов – более 800 рек, 340 городов, 26 городищ, 34 монастыря, урочища, ценные места добычи соли, озёра. Это была высшая степень подробности для того времени.
«К величайшему сожалению, – поясняет учёный секретарь Волгоградского отделения Русского географического общества Сергей Моников, – “Большой Чертёж” до наших дней не сохранился. Зато уцелело его описание, известное под названием “Книга Большому Чертежу…”, составленное Афанасием Мезенцевым. Причём в этом труде очень хорошо представлена гидрография нашего региона».
Наряду с Волгой и Доном в книге можно встретить хорошо известные природные объекты нашего края – реки Хопёр, Медведицу, Иловлю, Бузулук, Кумылгу, Карамыш, Арчеду, Тишанку, Балыклейку, Паньшинку, Царицу, Бол. Голубую, Карповку, Донскую Царицу, Аксенец, Аксай, Аксай Есауловский, Чир, Цимлу, Камышинку, Еруслан, Ахтубу и озеро Эльтон.
В «Большой Чертёж» не могли попасть все объекты, что вполне понятно. Не стоит забывать, что исполнителями карт того времени были зачастую неграмотные казаки и воеводы – они работали как умели.
Правление Петра I дало огромный импульс развитию наук, в том числе и геодезии. Именно при нём в 1696 году была начата первая по времени съёмка Дона от верховий до современного Таганрогского залива и двух прилегающих морей. Царь вместе с адмиралом Корнелием Крюйсом сам проводил эту съёмку во время Азовского похода. В результате был составлен «Атлас реки Дона, Азовского и Чёрного морей», вышедший в Амстердаме в 1703-1704 гг. и знаменовавший переход от примитивного чертежа к серьёзной географической карте.
С 1720 года начались планомерные работы по съёмке всей территории страны. Для их проведения было выделено 30 геодезистов. В результате уже в 1721 году стали появляться карты отдельных губерний, в том числе Астраханской, Самарской и Саратовской, различные части которых впоследствии составили современную Волгоградскую область.
Тем не менее даже к 1870 году точными съёмками было покрыто лишь 8 процентов территории империи, а к 1917 году – 15 процентов площади Европейской России, 50 процентов Кавказа и 8 процентов Сибири и Туркестана. Нынешняя территория нашего региона была в числе подобных «счастливчиков».
МЕЗЕНЦЕВ Афанасий Иванович (умер после 1636)
Один из первых русских специалистов по картографии и геодезии, организатор строительства Курска, как города – крепости Московского государства.
Уроженец Курска. В начале XVII века служил в родном городе подьячим(1613-1616, 1620-1625), начинал его топографическую съемку и межевание близлежащей округи, а затем и более обширной территории от Орла до Белгорода. Как способный чертежник и рисовальщик, инициативный администратор, был переведен в Москву, в картографический отдел Разрядного приказа. Там участвовал в составлении известной книги Большому чертежу» (1627 г) – текстового описания старейших планов местности в пределах Московского государства. После нескольких командировок для геодезической съемки юго-восточных границ страны (в Курск, Белгород, Орел) продолжает работу в Разряде над картой Большого чертежа, дополняя ее планом»от царствующего града Москвы Рязанским и Северским и Польским городом» (что соответствует большей части позднейшей ЦЧО).
В 1628-1633 гг. вновь служит в Курске – «подьячим с прописью» к городскому воеводе, то есть его заменителем. Самый ранний чертеж крепости Курска, относящийся к первой трети 17, по всей видимости, работы А.И.Мезенцева (1628-1631 гг.)
В мезенцевских «росписях полю» отражены, помимо всего прочего, важные историко-археологические данные по юго-востоку Руси эпохи средневековья и начала Нового времени (местоположение городищ, курганов, засек, военно-торговых путей и т.д.). Таким образом, он внес значительный вклад как повторное освоение Курского края Российским государством в начале Нового времени, так и в накопление географических и исторических знаний о его территории. Столь повторный резонанс теории и практики весьма редок в биографиях представителей исторического краеведения, тем более его ранних, донаучных этапов.
ДЖИОВАНИ ЛУККА
(XVII в.)
Джиовани Лукка - итальянский монах Доминиканского ордена, автор описания крымских татар, ногайцев, черкесов, абхазов и грузин, которое, видимо, было составлено около 1634 г., когда он находился в качестве префекта доминиканской миссии в Крыму, в Каффе. Никаких других конкретных биографических сведений о Лукке в литературе не сохранилось, за исключением того, что он в 1642 г. был направлен папою Урбаном VIII на Ближний Восток в целях католической пропаганды и посетил при этом Грузию. Таким образом, Лукка был довольно видным представителем итальянского духовенства, специализировавшимся в области католической пропаганды в странах, прилегающих к Черному морю. Как отмечает Лукка в предисловии к своему «Описанию», его поездка к крымским татарам и черкесам тоже была вызвана интересами католической пропаганды среди этих народов. Он отправился к этим народам для «проверки» состояния католической пропаганды и ее активизации, что в свою очередь требовало более близкого ознакомления с образом жизни и нравами этих народов. «Я,- пишет Лукка в предисловии,- предлагаю здесь краткое описание стран, которые посетил, когда меня послали для проверки к татарам и черкесам. От моих занятий немного оставалось у меня времени. Это обстоятельство лишило меня возможности описать эти страны так полно и подробно, как я того желал». «Описание» Лукка непосредственно примыкает к «Описанию» Дортелли, которого Лукка сменил в качестве префекта доминиканской миссии в Крыму. Продолжая в Каффе служебную деятельность Дортелли, Лукка, подобно ему, уделял большое внимание изучению окружающих народов, в том числе черкесов. Не ограничиваясь сбором сведений о них в самой Каффе, где для этого, как мы знаем, были весьма благоприятные возможности, Лукка неоднократно выезжал в глубь татарских, ногайских и черкесских земель. Поэтому Лукка имел все основания указать в предисловии, что «в этом описании я изложу только то, что видел своими глазами». Это заявление автора придает, конечно, особое значение его описанию черкесов, которым он посвящает в своем сочинении специальный раздел. Что Лукка описывает быт черкесов как очевидец, побывавший в их стране, подтверждается не только всем содержанием раздела, относящегося к черкесам, но и отдельными замечаниями, разбросанными в других частях, его труда. Так, в разделе втором, посвященном ногайцам, Лукка, между прочим, отмечает, что он был приглашен в дом одного богатого ногайского мурзы, когда находился «в Балют-кое, в стране черкесов». В ряде случаев Лукка ссылается на пример черкесов при описании других народов, что тоже свидетельствует о том, что быт черкесов был ему хорошо знаком. Он, например, пишет о ногайцах, что они «питаются мясом и молоком, которого у них весьма много, но подобно черкесам не едят собственно лепешек», т. е. хлеба, а вместо него употребляют вареное просо. Кстати, здесь же он сообщает, что у ногайцев есть «немного проса, получаемого ими от черкесов и вымениваемого на скот». В разделе, посвященном описанию абхазов, Лукка также приводит сравнение их с черкесами, указывая, в частности, что абхазы «одеваются подобно черкесам, но волосы стригут иначе, чем те». Описание Лукки, несмотря на свою краткость, во многом дополняет и уточняет описания Дортелли, особенно же в части, касающейся черкесов. Благодаря тому, что Лукка побывал в глубине черкесских земель, он значительно расширяет пределы Черкесии на юго-восток, считая, что «страна черкесов тянется па 26 дней пути», простираясь до берегов Каспийского моря. Лукка несколько раз упоминает о Кабарде, считая, что эта черкесская область «очень населена» и что от нее до Темрюка 18 дней пути. Рассматривая Кабарду как крупнейшее феодальное владение в Черкесии, Лукка вместе с тем отмечает наличие в этой стране ряда других феодальных княжеств (бесленеевских, бжедугских и др.), причем особо выделяет весьма значительное княжество в причерноморской Черкесии. По его словам, два князя, братья Кази-бей и Синкас-бей, «управляют всеми [черкесскими] селениями, лежащими вдоль моря. Таким образом, во владении этих двух братьев находились все натухайцы и причерноморские шапсуги. Сообщение Лукки о существовании в первой половине XVII в. у натухайцев и шапсугов княжеских владении представляет большой интерес, поскольку к началу XIX в. эти черкесские народности в результате антифеодальных восстаний ликвидировали у себя княжескую власть и поэтому многие авторы первой половины XIX в., писавшие о черкесах, высказывали даже сомнение в том, что у причерноморских черкесов в прошлом были владетельные князья. Между тем Лукка, как бы предвидя эти сомнения, в своем описании Черкесии дважды совершенно определенно говорит о наличии у причерноморских черкесов своих князей. Так, несколькими строками выше того места, где он пишет о братьях-князьях, правивших в причерноморской Черкесии, Лукка указывает границы этой части черкесских земель (они начинаются на севере у Кудесчио - «первой из деревень, лежащей в стране черкесов вдоль приморского берега» - и простираются до Абхазии), вместе с тем отмечает, что черкесы, живущие здесь, «повинуются особенным князьям». Весьма важны также сведения Лукки о религии черкесов, которой он, естественно, уделяет особое внимание. По словам Лукки, «одни из них (черкесов) магометане, другие следуют греческому обряду, но первых больше». Эта характеристика касается прежде всего кабардинцев, ибо вслед за приведенными словами Лукка пишет, что «священник, живущий в Терках, приходит иногда к ним совершать таинство крещения». Как известно, Терки были русской крепостью, находившейся в низовьях Терека по соседству с Кабардой. Но если среди кабардинцев в первой половине XVII в. начинала уже преобладать мусульманская вера, то черкесы, живущие на Черноморском побережье, называли себя христианами. Видимо, именно у этих черкесов з похоронном обряде преобладали христианские черты («священник наизусть поет некоторые гимны», окуривая покойника ладаном).
(«Описание перекопских и ногайских татар, черкесов, мингрелов и грузин Жана де Люка, монаха Доминиканского ордена. 1625» (Sic!) - перевод с французского П. Юрченко, опубликованный в «Записках Одесского общества истории и древностей», т. II. Одесса, 1879 )
ОПИСАНИЕ
ПЕРЕКОПСКИХ И НОГАЙСКИХ ТАТАР, ЧЕРКЕСОВ, МИНГРЕЛОВ И ГРУЗИН, ЖАНА ДЕ ЛЮККА, МОНАХА ДОМИНИКАНСКОГО ОРДЕНА (1625)
Описание черкесов
Черкесы очень похожи на ногайских татар, которых я только что описал, с тою однако же разницею, что черкесы населяют лишь более лесистые места, в которых они укрываются. Они соседят с ногайскими татарами, корнухами, также татарами, хотя исповедующими другую веру и отличающимися от оных образом жизни; к югу живут абхазы; на западе граничат с очень высокими горами, отделяющими их от Мингрелии. Следовательно, область имеет самое большее протяжение от Тамани до Демиркапу, иначе Дербента (Капу значит по-турецки дверь: темир - железный. Дербент слово персидское, означающее то же самое. Здесь и далее примечания французского переводчика.- Ред. ) , города, расположенного на берегу Каспийского моря. Страна черкесов тянется на 26 дней пути. Между Таманью и Темрюком находится коса земли, на берегу которой несколько деревень. Говорят они по-черкесски и по-турецки. Одни из них магометане, другие следуют греческому обряду, но первых больше. Хотя еще священник, живущий в Терки, приходит иногда к ним совершать таинство крещения, но он мало наставляет их в [христианском] законе, так что они постоянно мусульманятся; они от греческой веры только сохранили обычай носить съестные припасы на могилы покойников, да соблюдают некоторые посты. Эти деревни повинуются московскому царю и некоторым мурзам или особенным боярам его двора, которым они отданы в награду за службу. От гор, которые ими называются Варадскими, до Кудесчио, первой из деревень, лежащей в стране черкесов вдоль приморского берега, [считают] 300 миль. Впрочем, все это пространство, хотя очень плодородное, не населено. От Кудесчио до Абхазии считается 140 миль. Народ, живущий на этих горах, называет себя христианами, подобно жителям лесов, растущих на равнинах. Они повинуются особенным князьям. Я упомяну о знатных людях и расстоянии мест, которые находятся в их подчинении. От Темрюка до Кабарды восемнадцать дней [пути]. Страна очень населена и находится под властью Шабан-оглу. От Темрюка до Джиана 2 дня, и столько же от Джиана (В Аргунском округе при речке Чухнахк, в Терской области. Списки населенных мест. Тифлис, 1878.) до Кодыкоя. От Джиана до Болетте-коя - 4 дня. Этой страной владеет бей Джианко-бей. Отсюда до Безинада - 8 дней; от Безинада до Кабартая также 8, и отсюда до Дербента тоже 8 дней. Князья Скаенче и Темиркас - родственники татарского хана - владеют этой страной. Князья-братья Кази-бей и Синкас-бей управляют всеми селениями, лежащими вдоль моря. Эти страны очень приятны, хотя мало населены, так как места, в которых лес редок, не населены. У них нет ни писаных законов, ни церковных обрядов, они христиане только по имени. Они торгуют рабами, кожами оленей, быков, тигров и воском, которого много находится в лесах; обрабатывают свои [удобные ко хлебопашеству] земли киркой; не имеют монеты, а свои произведения обменивают. Их одежда мало отличается от нашей. Они носят красные бумажные рубахи и бурку из валеной шерсти или войлока, которую поворачивают [на плече] в ту сторону, откуда дует ветер, так как им закрывается только половина тела. Нет в мире народа добрее этого или радушнее принимающего иностранцев. Они сами услуживают тому, кого поместили у себя, в течение трех дней. Мальчики и девушки прислуживают гостю с открытым лицом и моют ему ноги, между тем как женщины заботятся о мытье его белья. Что касается их жилищ, то последние состоят из двух рядов кольев, воткнутых в землю, между коими вплетают ветви; наполняют промежуток глиной и кроют их соломой; княжие дома построены из того же материала, только просторнее и выше. Деревни их расположены в самых густых лесах. Они окружают их сплетенными одно с другим деревьями, чтобы таким образом затруднить въезд татарской коннице. Черкесы часто с последней сражаются, так как не проходит года, в который бы татары, привлекаемые главным образом красотою рабов из этого народа, не произвели на их страну какого-нибудь набега, чтобы наловить последних. И ногайцы часто с тою целью производят сюда набеги. Постоянное беспокойство, которое причиняют им татары и ногайцы, приучило их очень к войне и сделало из них лучших наездников во всех этих странах. Они мечут стрелы вперед и назад и ловко действуют шашкой. Голову защищают они кольчатым шишаком, покрывающим лицо. Орудием для нападения, кроме лука, служат им копья и дротики (С тех пор, как они подчинились москвитянам, они сделались искуснее в военном деле) . В лесу один черкес обратит в бегство 20 татар. Они не считают стыдом ограбить друг друга, и воровство здесь так обыкновенно, что пойманных удальцов не наказывают, питая даже некоторого рода уважение к тому, кто ловок в этом отношении. Стариков весьма уважают. На пирах не предлагают молодым людям пить до тех пор, пока последние не совершат какого-нибудь ловкого воровства или какого-нибудь важного убийства. Самый обыкновенный напиток у этого народа составляет вода, вскипяченная с медом и небольшим количеством проса (буза), затем в течение 10 дней не трогают его, а потом снова кипятят. Этот напиток охмеляет так же сильно, как и вино. Впрочем, черкесы не сильно предаются пьянству. Вместо стаканов они употребляют рога диких буйволов и других животных; обыкновенно все пьют стоя. В их стране встречаются святилища, т. е. посвященные места, на которых валяется множество бараньих черепов, оставшихся от курбанов, или жертвоприношений, совершенных здесь (Они втыкают голову барана или овцы на вершину креста и растягивают кожу на ветвях). На деревьях, растущих на этих местах, вешают по обету луки, стрелы, мечи, и благоговение к этим святым местам так велико, что величайшие воры не прикасаются к ним. Весь брачный обряд состоит в том, что муж и жена в присутствии какого-нибудь свидетеля дают слово блюсти союз. При жизни первой жены черкес никогда не женится на второй, разве к этому его побудит какая-нибудь особенная причина. Отец невесты получает в благодарность за дочь какой-нибудь подарок; мужчина, если не в состоянии сделать подарок, то не находит жены. Те, которые должны сопровождать покойника до могилы, еще перед входом в его дом принимаются кричать и стонать. Его родственники бичуют себя, а жены царапают себе лицо, между тем как священник наизусть поет некоторые гимны, окуривает себя ладаном и кладет на могилу блин и ставит сосуд с бузой, т. е. пищу и питье. Потом засыпают могилу, а бугор означает место погребения. Кроме войны, всецело их занимающей, они не знают другого занятия. Черкесские рабы ценятся гораздо дороже других за красоту и способности в делах, для которых их употребляют, так как от природы они очень умны. Черкесские лошади ценятся дороже татарских, потому что живее. По их стране протекает две значительные реки, из которых одна, впадающая в море. Кубань называется Пси, а другая (Терек?) проходит недалеко от Кабарды. Существует много не замечательных потоков, потому что их без труда переходишь вброд.
И. Биллингс
Иосиф Иосифович (Джозеф) Биллингс
(1758-1806) - английский и русский мореплаватель, капитан-командор русского флота, гидрограф, исследователь восточных берегов Сибири и островов, лежащих около них и Северной Америки. Руководил совместно с Гавриилом Сарычевым русской экспедицией 1785-1794 гг., направленной для исследования и съёмки берегов северо-восточной Сибири.
Не имея возможности организовать собственную экспедицию, он в 1783 г. поступил мичманом на русскую службу по рекомендации русского посланника в Лондоне гр. С. Воронцова. Причины этого поступка становятся ясными из письма Биллингса графу Чернышёву:
«Я прибыл в Россию не столько с целью служить её величеству в качестве офицера флота, сколько с надеждой, что я буду использован в какой-либо экспедиции в соседние с Камчаткой моря. Прослужив на флоте двенадцать лет, из которых пять лет сопровождал знаменитого капитана Кука в его последнем вояже с целью открытия северо-западного прохода между Азией и Америкой, я льщу себя надеждой, что меня сочтут способным открыть торговлю мехами с островами, открытыми во время этого плавания… В то время, как занимались бы добычей пушнины, я мог бы продолжить исследования капитана Кука в этих морях, определить точное положение этих островов… Поскольку астрономия всегда была моим делом, я надеюсь, что и в этом я оправдаю оказанное мне доверие»
.
В 1785 г. Екатерина II назначила Биллингса начальником астрономической и географической экспедиции, имевшей целью с запада (от устья Колымы) пройти в Берингово море и к северо-западным берегам Северной Америки и исследовать северо-восточные берега Сибири.
В высочайшем Указе Адмиралтейской коллегии об организации экспедиции мы читаем:
«Назначая географическую и астрономическую экспедицию в северо-восточную часть России для определения долготы и широты устья реки Колымы, положения на карту всего Чукотского носа и мыса Восточного, також многих островов в Восточном океане, к американским берегам простирающихся, и совершенного познания морей между матерою землею Иркутской губернии и противоположными берегами Америки, повелеваем: … Быть начальствующим сей экспедиции флота поручику Иосифу Биллингсу, объявя ему ныне чин капитан-поручика флота и нарядя с ним команду потребных людей по собственному его избранию… Буде посредством сей экспедиции открыты будут вновь земли и острова, населенные и ненаселенные и никакому государству европейскому непокоренные и непринадлежащие, то по мере пользы и выгод, от такового приобретения ожидаемых, стараться оные присвоить скипетру российскому. И буде тамо есть дикие или непросвещённые жители, то, обходяся с ними ласково и дружелюбно, вселить хорошие мысли о россиянах… На подлинном собственною е. и. в. рукою написано тако:
Екатерина В Царском селе, августа 8, 1785 года».
В составе экспедиции был 141 человек, в том числе лейтенанты Роберт Галл, Гавриил Сарычев, Христиан Беринг, штабс-лекарь Михайла Робек, рисовальный мастер Лука Воронин, «зверовщик» и даже четыре музыканта.
Экспедиция продолжалась с 1785 по 1794 г. Результатом её были, помимо описания страны и быта чукчей, описания большей части берегов Охотского моря, Алеутских островов, берегов Америки до острова Каян и открытие острова святого Ионы, нанесённого, по счислению Биллингса, на карту в 38 немецких милях на юго-восток от Охотска. Значительная доля в охотских открытиях и исследованиях принадлежит спутнику Биллингса капитану Сарычеву. Крузенштерн позднее писал:
«Между офицерами российского флота находились тогда многие, которые, начальствуя, могли бы совершить сию экспедицию с большим успехом и честью, нежели как то совершено сим англичанином. Всё, что сделано полезного, принадлежит Сарычеву, толико же искусному, как и трудолюбивому мореходцу. Без его неусыпных трудов в астрономическом определении мест, снятии и описании островов, берегов, проливов, портов и пр. не приобрела бы, может быть, Россия ни одной карты от начальника сей экспедиции».
По возвращении из экспедиции Биллингс в чине капитана 1-го ранга был щедро награждён. Он ещё два года остаётся в Петербурге для завершения отчёта об экспедиции.
В 1795 г. переведён в Черноморский флот, где нуждались в опытных гидрографах. Несмотря на болезнь, продолжает служить: командует фрегатами «Святой Андрей», потом - «Святой Михаил». В 1795-1799 гг. производил опись крымских берегов, устьев Днестра, побережья Тендры, Одессы и Очакова, составив целый ряд морских карт и планов. В 1799 г. издаёт атлас Чёрного моря.
Описание его путешествия вышло впервые в Лондоне, за четыре года до его смерти, под следующим заглавием: «An account of a geographical and astronomical expedition to the Northern parts of Russia, performed in the year 1785, to 1794, narrated from the original papers by Mart. Sayer» (Лондон, 1802).
Вскоре оно было переведено на немецкий, французский и итальянский языки и даже несколько раз переиздано. На русском языке оно появилось в переводе капитана Сарычева, под заглавием: «Путешествие капитана Биллингса через Чукотскую землю от Берингова пролива до Нижнеколымского острога и плавание капитана Галла по Северо-восточному океану в 1791 г., с приложением словаря 12 наречий этих народов» (СПб., 1811).
По материалам съёмок Батакова и Гилева Биллингс составил карту, с незначительными изменениями служившую до 1931 г. основой всех карт внутренней части Чукотского полуострова.
Именем Биллингса названы мыс, лагуна и населённый пункт на побережье Восточно-Сибирского моря.
«Начальник этой экспедиции Иосиф Биллингс, англичанин по происхождению, принадлежал к числу тех иностранцев, которые, находясь на русской службе, служили России честно и с пользой для дела. Биллингс обладал незаурядной морской подготовкой; до службы в России он участвовал в путешествиях капитана Кука, хорошо знал астрономию и навигацию»
. (Проф. М. И. Белов, исследователь освоения Северного морского пути).
Более серьёзные исследования моря относятся к концу XVIII-XIX векам. В частности, на рубеже этих веков русские учёные академики и Миддендорф изучали свойства вод и фауны Чёрного моря. Среди важнейших научных экспедиций тех лет - совместная французско-русская экспедиция капитана Готье, капитан- лейтенанта М. Б. Верха и штурмана Григорьева (1820 год), гидрографическая экспедиция Е. П. Манганари на бриге «Николай» и яхте «Голубка» (1826-1836 годы), экспедиция лейтенантов Г. И. Бутакова и И. А. Шестакова на тендерах «Поспешный» и «Скорый» (1847-1850 годы). В 1816 году появилось описание Черноморского побережья, выполненное , в 1817 году была выпущена первая карта Чёрного моря, в 1842 году - первый , в 1851 году - лоция Чёрного моря . Среди учёных, внесших существенный вклад в изучение флоры и фауны моря, надо выделить Генриха Ратке , , В. И. Чернявского, Н. В. Бобрецкого, В. Н. Ульянина, Н. А. Гребницкого. В 1801 году в Николаеве была основана первая в Причерноморье гидрометеорологическая станция, в последующие годы такие пункты были открыты в Херсоне, Одессе и др.
