Игорь Константинович, как вы считаете, необходимо ли православному христианину, выражаясь светским языком, для того чтобы быть успешным в семье и воспитании детей, обладать знанием психологии?
Недавно прочитал одну книгу о том, что психология якобы наносит страшный вред Церкви. И в нашей среде до сих пор есть такое понимание: психолог - нехороший человек, что-то вроде экстрасенса, а психологии вообще как науки не существует. Книга весьма сомнительная и категоричная, в ней перечисляются люди, которые используют в церковной педагогике знания психологии, и говорится об опасности этого. Но как ни странно, несмотря на всю абсурдность сего издания, в этой брошюре поднята очень важная проблема, и она действительно существует.
Нельзя подменять церковное душепопечение и духовное делание - психологией. А такое сейчас возможно, и, к сожалению, это есть. У меня получилось так, что по жизни я - прикладной психолог, хотя этой профессии не обучался. Но, исходя из своего опыта проведения тренировок по ратоборству, могу делать психологические тесты, личностные характеристики, определение профпригодности, определять наличие различных нарушений в психике, сбоев нервной системы, проводить психологическую реабилитацию и т. д. И хочу сказать одно: психологию нельзя путать с духовным деланием. Даже священники в наше время получают психологическое образование. Но психология как наука очень разнообразна, там много всевозможных течений, различных подходов... Поэтому при занятии психологией православными христианами существует опасность вместе с водой выплеснуть и ребенка. По себе знаю, что при недостатке духовного опыта все время скатываешься на душевные вопросы, то есть в психологию. Но наука психология все-таки направлена на установление некоего комфорта для души. А с духовной точки зрения, это не всегда полезно.
К примеру, если у вас возникает проблема, психологи советуют: вы должны чувствовать себя комфортно, многие ваши болезни - от нервов. В какой-то степени психологический комфорт - это потребительская жизненная позиция. Почему? Потому что для достижения такого внутреннего состояния необходимо, чтобы мы не напрягались, не боролись со своими слабостями. В такой ситуации вы, действительно, чувствуете себя лучше, болячки вас не мучают. Это, конечно, может присутствовать как определенный психотерпевтический момент в лечении, если человек - нервнорасстроенный... Но как принцип жизни - для православного человека это никак не годится: мгновенно возникают жестокосердие и окамененное нечувствие. А вот светские психологи только и говорят о личном душевном комфорте.
- И зачастую культивируют в человеке гордыню: я - самый лучший...
Даже если они этого и не делают, в результате получается, что человек становится потребителем, в дальнейшем он постарается максимально облегчить свою жизнь за счет других. Он не будет, если говорить молодежным сленгом, «напрягаться» и «париться». В нем не будет ревности, не будет радения. А если нет в тебе радения, то хороших плодов, результатов не будет. Что потом происходит? Как говорят святые отцы, наступает окамененное нечувствие Через некоторое время - совершенно естественно (естественно - в отрицательном смысле слова), что вопросы жизни, связанные с духом, тебя перестают волновать. Их как будто не существует, ты даже начинаешь удивляться, отчего это я раньше так из-за этого беспокоился: можно, оказывается, спокойно жить, ни о чем не переживать. Всё. Окаменелое бесчувствие возникает - вопросы веры больше не затрагивают твое сердце. Поэтому, верующему из области психологии можно позаимствовать основные принципы, связанные, допустим, с регуляцией своих каких-то чувствований, душевных, то есть психических процессов и т. д. К сожалению, у некоторых верующих присутствует пренебрежительное, высокомерное отношение к психологии. Часто сталкиваемся с этим: люди, после воцерковления, сразу становятся какими-то супердуховными. Смотришь: не успел ещё человек воцерковиться толком, а уже пытается рассуждать как просветленный старец. К примеру, в разговоре он может запросто перебить собеседника и заявить: это ладно, а вот по-духовному на самом деле все не так.... То есть человек ещё не став нравственным вдруг обратился и полез в духовность. Он не выполняет даже тех обычных правил поведения, которые требует мирская культура и та же психология, а при этом считает себя сугубо духовным. Такое самомнение - прелесть.
- Прежде, чем обожиться, сначала нужно очеловечиться.
Конечно. Думаю, человек должен беспокоиться о своем самопознании. Но развиваться должен все-таки, естественно и органично....
Кстати, как, вы считаете, себя нужно познавать? А то некоторые православные заявляют, что им себя с психологической стороны познавать не надо. Так как они познают свой дух, то для этого достаточно лишь исповеди.
Конечно, нужно себя познавать и с психологической точки зрения. В Писании сказано: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48) .... Как, в первую очередь, человек познает свой дух?.. Через тело и психику... Святые отцы говорят, что ты должен сначала узнать себя с душевно-телесной стороны. Как же ты будешь познавать свой дух, если на телесном и душевном уровне не сумел этого сделать... Грубо говоря, схема проста: физика-психика-дух, как я на занятиях по ратоборству говорю. Сначала я работаю с телом, потом - с сознанием, со своими эмоциями, и только потом мы уже выходим на какие-то духовные вещи: в первую очередь, это решение вопросов жизни-смерти, мотивации, жертвенности (сам погибай, а товарища выручай), любви к ближнему («Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13) , уверенности в правоте деяний (за правое дело - стой смело, своей головы не жалей, но и чужой не милуй). Но опять же, необходимым условием для совершенствования себя является ведение церковного образа жизни: регулярная глубокая исповедь, причастие. Люди нецерковные исключают всё это из процесса обучения и воспитания, а мы, наоборот, перед занятиями молимся о том, чтобы Господь нас вразумил, Он и вразумляет. Если при этом ещё приносить Богу покаяние и причащаться, то Господь научает, просветляет, просвещает... И здесь, мне кажется, нужно идти естественно, перепрыгивания ни к чему хорошему не приводят. Только нужно выбирать тех психологов, которые по духу нам близки, а то есть такие, которых надо просто обходить стороной.
Если ближнего по-настоящему любишь, то будешь по отношению к нему и хорошим психологом. Выражаясь светским языком, святые отцы были прекрасными психологами...
Разумеется, любовь познает мир. Вспоминаю, когда в советские времена я учился в институте, у нас был один преподаватель - неукротимый жизнелюб, любитель выпить, закусить и приударить за студентками. И кроме того, что преподавал экономику, он серьезно изучал психологию и применял её на практике, все время о ней говорил. Как-то на одной из лекций после отпуска нам говорит: «Знаете, во время отпуска я впервые побывал в таком-то монастыре, даже пожил там и познакомился с трудами Святых отцов, аскетическими произведениями... Я был поражен!.. Более глубокой, тонкой психологии я нигде не встречал. Я все учебники психологии выкинул». - Представляю, какая у него была духовная жажда, когда он это изучал, я в свое время так же читал «Добротолюбие»: том за томом, другие книги по православной аскетике... Правда, неподготовленному читателю многие термины Отцов непонятны, так как они больше связаны со взаимоотношениями с людьми, с познанием себя через какие-то внутренние движения своей души - это сложнейшие вещи. Что нам надо знать из светской психологии? Основы: что такое, допустим, эмоция, стресс и т. д. Проще говоря, надо иметь хотя бы общие представления из психологии. Думаю, это верующим не помешает. Надо научиться отделять душевное от духовного. Сегодня некоторые православные, проявляя «ревность не по разуму», начитавшись сложнейших аскетических трудов отцов-пустынников, стараются наложить прочитанное на семейную жизнь, обычные житейские ситуации. Естественные психические ощущения возводят в разряд духовных проявлений, ищут и находят то, чего просто нет, впадая в духовную прелесть. Семейная жизнь таких людей становится просто невыносимой. Это не брак, а какая-то «палата № 6»! Простите за косноязычие, там не то, что психологию, простую доброжелательность и понимание не найдешь. В такой семье царит отнюдь не православный дух, а воспаленная фантазия!
- А какова роль слова в процессе воспитания?
Жизнь ребенка должна быть наполнена общением, с одной стороны, с родителями, чтобы перенимать у них различные познания, нравственные принципы, а с другой - со сверстниками, где он - как бы во вне себя, начинает транслировать все свои чувства, приобретенные навыки и т. д. Это также немаловажно, потому что здесь могут быть различные перекосы. Бывает, что родители настолько сильно привязывают ребенка к себе, что начинают его подавлять, не давая ему возможности себя реализовать.
Один известный священник утверждает: «Для мужа, главы семьи, как воздух, как хлеб необходима оценка, похвала со стороны супруги... Мужчины как дети - они нуждаются в постоянной оценке их труда и поощрении.... Я призываю милых дам не скупиться на добрые слова поддержки и похвалы для любимых». А ведь святые отцы учили, что людей не полезно хвалить. Как Вы считаете, нужно ли все-таки хвалить мужчин?
Хвалить нужно всех: и мужчин, и женщин. Попробуй не похвали женщину! Что может быть приятней заслуженной похвалы? Только не надо перехваливать, чтобы «заяц-хваста» не сформировался. Сколько хвалить и каким образом - пусть каждый решает сам, опыт совместной жизни должен подсказать. Не умеешь похвалить, научись хотя бы отдавать человеку должное: он же трудился и имеет право на вознаграждение. Это тоже похвала, но, по сути, менее эмоционально окрашенная.
Надо помнить, что для многих похвала (одобрение) является оценкой и стимулом к дальнейшему развитию. Таких подавляющее большинство. Духовно же преуспевающий человек будет всячески стараться избегать похвалы и вообще, будет стремиться создать вокруг себя условия, исключающие внимание к своей особе. Но это уже другой разговор. Пока мы рассуждаем всего лишь о своем, житейском. Здесь хотя бы порядок навести и расставить все по своим местам!
Вы - опытный педагог, семь лет проработали директором школы, поэтому в беседе с вами не могу не коснуться темы воспитания детей.... Считается, что с духовной точки зрения детей опасно хвалить, а протоиерей Илия Шугаев пишет об обратном. У него это называется «лавры в кредит», то есть он сразу своему ребенку говорит: ты - богатырь, ты - сильный, решительный, ты можешь и т. п., если даже таковым малыш не является на самом деле.
Думаю, что будущий образ взрослого человека у ребенка должен все время формироваться. Если этого образа, идеала не будет, то о чем можно вообще говорить... Хвалить или ругать - чисто педагогическая практика: некоторых ребят хвалить, действительно, нельзя - нос задирают мгновенно, а других не хвалишь - они впадают в уныние. Поэтому подход здесь должен быть индивидуальный. Многое зависит от наставника. Святитель Феофан Затворник был удивительно тонким педагогом, хотя требования имел очень жесткие. Если посмотрим его теоретические труды, где он говорит, каким надо быть, то от осознания недосягаемости этой духовной высоты, своего несовершенства могут руки опуститься. Но если почитать его письма, где он обращается к своим духовным чадам, то мы увидим человека большой внутренней культуры, в высшей степени снисходительного отца и тактичного учителя. Удивительно, насколько правильные он находит слова, как может мудро поругать! Нигде я не читал, чтобы он кого-то бранил, даже за дело. Напротив, Батюшка говорит - прямо, ласкает. Все время «по шерсти», «против шерсти», вроде как, никогда. А у нас, современных православных, принято ближнего «смирять». Причем, в таком понимании: накинулся на человека с обвинениями, оскорбил его, унизил... И это, к сожалению, считается нормальным. Вот что страшно!
Вообще взаимоотношения у православных зачастую какие-то странные: многие почему-то уверены, что друг друга нужно постоянно смирять - не жалеть, не любить, не быть заботливым, а смирять (читай - унижать). Вот я «смирил» тебя, ты и смиряйся. Ну, конечно, без смирения нельзя. Но почему именно я должен тебя смирять или ты должен это делать? Кто ты такой или кто я такой? Считаю, что достоинство человека необходимо чтить. Если ты не уважаешь в ближнем личность, то на самом деле будешь его не «смирять», а уничижать.
- Хорошо сказал иеромонах Иов (Гумеров): «Достоинство человека состоит, прежде всего, в его богоподобии, ибо Господь Творец почтил его Своим образом и подобием. После грехопадения человек умалил это достоинство, но не лишился его окончательно. Цель Боговоплощения и спасительной Жертвы Сына Божия заключается в том, чтобы возвести человека в первое его достоинство... Чувство собственного достоинства человека возникает на основе сознания своего высокого звания и назначения... Восприятие своего христианского достоинства уверовавшему человеку не приходит сразу, а лишь по мере полноты веры и духовного преуспеяния. Используя мысль одного древнего философа, можно провести такое сравнение. Если бы кого-либо усыновил царь, то на какую бы степень поднялось его чувство собственного достоинства и положения. Однако всех нас усыновил Небесный Царь! А много ли среди нас тех, для кого это стало источником всепобеждающей радости. Посему, братия, более и более старайтесь делать твердым ваше звание и избрание; так поступая, никогда не преткнетесь (2 Пет.1:10) ».
Конечно. Нельзя забывать: люди - существа чуткие, обидчивые, с ними надо очень мягко обходиться. Мой опыт говорит мне, что с каждым человеком нужно обращаться, как с огнем. С одной стороны, чтобы нечаянно не загасить, с другой - не обжечься. Особенно, это распространяется на наши отношения с ребенком. С другой стороны, замена похвалы на порицание может меняться в течение дня по нескольку раз. Только видишь - самость поднимается, значит, надо это пресекать. Другое дело - какими средствами. Грубо говоря, кому-то пинок помогает, а кому-то - лишь слово. Мне по жизни - всегда только слово. Если начинают кричать на меня или «строить», то у меня сразу включается защита; такова моя психологическая особенность. Везде и всегда. Но скажи ты мне слово, даже намекни - мне станет стыдно, я ночами спать не буду. У кого-то - по-другому. У меня был один такой мальчишка, беспризорник, воровал все подряд. С 8-ми лет - детские дома, детоприемники, реабилитационные центры, которые вконец его разбаловали. Скоро поняв, что с ним «нянькаются», стал очень дерзким и наглым. Привели его к нам на воспитание (тогда ему уже было лет 15). Я ему начал что-то объяснять, а он захотел сразу себя как-то поставить и заявил мне: вы знаете, я понимаю только пинки и затрещины, иначе до меня не доходит. Он не понимал, с кем он разговаривает... В соответствии с его словами, он получил такую хорошую затрещину, прямо по шее, что сразу на карачки упал. А я стою и смотрю на него. Он головой помотал, встал: «Я все понял, Игорь Константинович...»
Если ты ребенка все время только ругаешь, ограничиваешь, что-то навязываешь ему и т. д., то потом у него возникают комплексы неполноценности. Советская школа воспитания в этом смысле обладала очень большими минусами. Детей попросту «зажимали», не давая им, практически, никакой свободы. Сейчас школьники не такие, как два десятилетия назад. И проблемы у них иные: излишняя раскрепощенность, порой, переходящая всякие границы. Каждый настолько засамовыражался, что уже некуда прятаться от этого. А тогда, у детей моего поколения, не доставало инициативы. С годами понимаешь: это был конформизм, приспособленчество. Но у воспитания того времени были и свои плюсы. Комплексов, конечно, та педагогическая система порождала очень много, во всем была неуверенность, все время оглядка. Тем не менее, именно этой ориентировки на мнение других многим ребятам сейчас и не хватает. Не на общественное мнение, допустим, партии и правительства, как было в том понимании, и на материалы очередного Съезда, а в первую очередь, - на людей, среди которых живешь. Почему и говорят: надо Бога бояться и людей стыдиться. А где нет такого стыда, там - развязность и презрение к мнению других. Если же каждый член общества ориентируется на мнение окружающих, считается с ним, то формируется обычай, традиция, которая является сдерживающим структурирующим фактором. Тогда вот этот «коллективный воспитатель» срабатывает очень хорошо, и люди становятся нравственнее, чище. Там уже проблем с безнравственным, вызывающим поведением будет гораздо меньше, потому что так не принято. И если кто-то в таком обществе станет вести аморальный образ жизни, и об этом узнают, - от него попросту отвернутся.
Кстати, читал: один восточный мужчина говорил, что он своих детей воспитывал только на позитивных утверждениях: ты - смелый, сильный и т. д. Поэтому, мол, они у нас и вырастают такими.
Знаете, как воспитывают мальчиков кавказцы или, допустим, японские самураи. Они совсем не бьют, то есть не наказывают, своих сыновей. Почему? Чтобы не ущемить их мужское достоинство. Что из этого получается - мы видим: удивительно непомерная гордость. Я говорю о мальчиках, насчет девочек не знаю. С другой стороны, у людей, воспитанных в такой традиции, есть беспрекословное послушание своим родителям, старшим, распространяющееся, однако, только на их семью или клан. Но по отношению к постороннему человеку такого качества у них нет. Вместо этого - неуважение к другим людям. Это не по-христиански, а значит, нам не подходит. Нет более напыщенного человека, чем самурай. Я их очень уважаю, считаю, что это - один из образцов воинства. Тем не менее, даже сами японские воины признают у себя чересчур сильно развитую гордыню. И решение вопроса: жить или умереть - у самураев прямиком зависит от нее. Здесь мы видим абсолютно безрелигиозный путь совершенствования воина. Они дошли в развитии этого воинского образа жизни до предела, до человеческого предела, и остановились. А дальше не продвинулись. Самураи не гнутся, они ломаются. А наш - Ванька-встанька: упал, опять встал, покаялся, помолился, пошел. Поэтому считаю, что наши воины в этом отношении непобедимы. В русских это заложено генетически. Даже мальчишки, попавшие на войну уже в наши дни, по словам бывалых солдат, проявляют, порой, чудеса героизма и жертвенности. Вроде мальчишка, как мальчишка был, совершенно никакой, а откуда что берется - такое ощущение, что всю жизнь на войне провел. А это вот - корни такие. Те, у кого это есть, проявляют себя очень быстро. А у кого нет - что тут скажешь... Пословица есть такая: «Корни есть у меня, слава Богу, жив я!»
Не укладывается в голове высказывание святитель Феофан Затворник: «Слово „не могу“ - не христианское». Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе». Как жить так, чтобы действительно получалось, что в Боге я всё могу?
Чем святитель Феофан Затворник для меня конкретен? Во-первых, он - основоположник христианской психологии, поэтому, считаю, что всем психологам необходимо читать труды святителя Феофана Затворника. В общих рассуждениях он сразу дает обоснование своих советов, и концовка - приложение усилий. А все его рекомендации настолько просты, что их даже повторять не стоит: живи церковной жизнью, всё уже расписано: общие порядки, уставы и т. д. Церковь - это столп и утверждение Истины. Она и предлагает нам эти правила.
Я немножко не о том. Если с чем-то в жизни сталкиваешься, что ещё не умеешь делать или ещё только учишься, и если возникают мысли, что «не могу это сделать», значит, надо сразу себя перестраивать в пользу «могу», так? Я хотел сказать, что фактор внушения существует, об этом даже священники говорят, важно только при этом не уйти от молитвы, правильно?
Святитель Феофан Затворник говорит, что свою душу надо уговаривать. Это - одно из средств. Существуют изречения святых Отцов, которые также советуют разговаривать со своей душой и уговаривать её. Почему? Здесь важно понять, что именно мы сами себя уговариваем, обращаясь к своему сердцу. Оно, порой, говорит нам: не могу, не хочу - да?.. Образно говоря, сердце (чувства) есть женщина, а ум есть царь - мужчина, так по Отцам. Уму нужны рассуждения. Если мы говорим про мысль: «я не могу», - то тут все зависит от того, какую цель я преследую и ради чего. Допустим, ставлю себе цель: пробежать кросс 15 км. Но знаю, что без подготовки у меня это не получится. Если моя цель не является для меня действительно важной, то я и «не могу» её осуществить: нет стимула. А когда не выполнить поставленную задачу просто нельзя, то «не могу», в конечном счете, становится «могу» - при определенных усилиях. Это чистая психология. Как пробежал первый марафонец? Ему надо было во что бы то ни стало осилить ту дистанцию. Матросову надо было амбразуру грудью закрыть... Есть такое волшебное слово «надо» - это квинтэссенция позыва к воле. Солдаты, движимые долгом перед Родиной, из-за «надо» встают из небытия и выполняют задание с несовместимыми для жизни ранениями.... Вот ещё слова, творящие чудеса: должен, обязан!!! Так уговариваем себя.
Если, допустим, мне надо что-то изменить в себе, и у меня это никак не получается, то на помощь приходят всё те же благодатные средства Матери Церкви. То есть в данном случае я «смогу» только тогда, когда сподоблюсь Благодатных Даров, и тогда, с Божьей помощью, преодолею и эту преграду. А вот, к примеру, многократно повторять или «исповедовать устами» одни и те же цитаты из Писания - на самом деле психологический прием.
- И в какой-то степени магия?..
Всё зависит от того, с каким настроением сердца это делать. Если ты понимаешь, что, повторяя слова Священного Писания, призываешь на себя Божию благодать, то в таком случае это молитва, и ты на самом деле получаешь благодатную помощь. Ныне многие школы рукопашного боя, преподающие русский стиль и называющие себя православными, используют в своей практике молитвы: «Отче наш...» и другие, даже Иисусовой молитвой молятся. Но делается это как некий магический обряд. Получается какое-то псевдоправославие. К сожалению, сейчас в школах единоборств применяются гипноз, работа с сознанием, медитация - и все это сопровождается православными текстами. Но в действительности ничего общего с Православием там нет: дух совершенно другой.
Так вот, возвращаюсь к нашей теме. Феофан Затворник говорит, что сердце - женщина, его надо уговорить. Мы беседовали о рассуждении умом: зачем тебе что-либо надо, к чему. А затем, после убеждения ума, всегда идет убеждение сердца. И если ты можешь себя убедить разумом и уговорить свое сердце, то достигнешь поставленной цели. Если у кого-то сильно развит ум, то такому человеку будет легче контролировать себя. Потому говорят: надо иметь твердый разум, чтобы эффективно воздействовать на свою волю и желания. То есть сила воли способна подавлять всякие желания. Если воля крепкая, рассудок здравый, то в экстремальной ситуации, скажем, на войне, дается команда сердцу: извини меня, пожалуйста, хочешь - не хочешь, можешь - не можешь, - поднялся и - вперед. Кидаешь гранату и с криком «ура!» поражаешь цель. Всё.
Повторюсь, одно из средств - это уговаривание себя. Женщину надо уговаривать, уговаривать, уговаривать - и рано или поздно она сдается. Но опять-таки и здесь есть важный момент: «не могу» можно рассматривать также как чувство, как настрой духа. И его надо раскладывать на целый комплекс чувств и расположений сердца. В Писании сказано: «Всё могу в укрепляющем меня Иисусе Христе». Здесь необходимо четкое осознание, угодно ли Господу это мое «могу»? А вдруг я хочу сделать что-либо, а нет на это воли Божией?.. Если же будем смотреть поверхностно, то получается то, о чем мы с вами уже говорили. То есть везде нужно определенное рассуждение.
Беседовал Андрей Сигутин
Нужен ли психолог верующему?
Зачастую постоянные прихожане храмов считают, что воцерковленный человек не нуждается в психологической помощи, тем более, если у него есть духовник или священник, у которого он постоянно исповедуется и с которым советуется по различным вопросам. Некоторые люди считают, что существует опасность подмены психологом духовника. Так ли это? Давайте попробуем разобраться в этом.
Нам известно, что с точки зрения христианской антропологии человек состоит из духа, души и тела. Проведем упрощенную аналогию: на уровне тела работает врач, на уровне души – психолог, на уровне духа - священник.
Что же такое психика, с чем, собственно говоря, работает психолог? Психика включает в себя психические процессы - ощущение, восприятие, память, мышление; психические состояния - эмоции, чувства; психические свойства - характер, темперамент, способности, задатки. Таким образом, психолог имеет дело с проявлениями у человека каких - либо сложностей в личностной и познавательной сфере. К примеру, если у человека болит желудок, то он обратится за лечением к врачу; если он не может понять, почему его поведение не соответствует декларируемым им же самим ценностям или желаемому результату - он обратится к психологу, чтобы разобраться в причинах своего поведения; если же он ищет смысл жизни, подлинную духовность и готов к покаянию – он придет в храм и обратится к священнику. Например, непосредственной задачей психолога не является указание человеку на его грехи и призыв к покаянию. Это то же самое, как если бы врач вместо медикаментозного лечения предлагал просто читать акафист.
У каждого – свое поприще, главное, не нарушать границы своей профессиональной компетентности и не вторгаться не в свою область. Вряд ли можно усмотреть в этих служениях какую-либо конкуренцию между врачом, психологом и священником.
Человек как существо трехсоставное, состоящее из духа, души и тела, нуждается в заботе о каждой его составляющей, которые взаимовлияют друг на друга. Несомненно, сферы деятельности врача, психолога и священника во многом перекликаются: врач своим добрым словом может настроить на лечение, ободрить; священник может прозреть духовным взором причины психологических проблем человека; психолог может понять, что следствием неосознанных внутренних конфликтов может стать, например, гастрит или психиатрическая патология. Если мы рассматриваем человека с точки зрения христианской антропологии, подразумевающей его трехсоставность, то соработничество священника, психолога и врача представляется желательным, а в идеале – необходимым.
Нужна ли психотерапия (психологическая помощь) православному человеку? Он ведь уже нашел смысл жизни, имеет вполне определенную иерархию ценностей. Освобождается ли человек от психологических проблем автоматически, по факту пребывания в церковной ограде?
Психологические проблемы зачастую влияют на духовную жизнь независимо от искренности веры. Например, бывает так, что искренне и горячо верующий человек просто не может воспринять Бога как Отца всеблагим и любящим не потому, что он теоретически не знает, что Бог его любит, а лишь из-за того, что его земной отец был пьющим и жестоким, чем создал у ребенка негативную ассоциацию с образом отца, которая сохраняется и во взрослой жизни. Это и есть то, что называется в психологии влиянием психологической травмы, «призмой травматического опыта», через которую человек научился смотреть на жизнь. Никто не будет спорить с тем, что личный опыт гораздо сильнее влияет на человека, чем самые правильные, но теоретические знания. Вот тут и возникают сложности в религиозной жизни. Человек хотел бы воспринимать Бога не карающим, а любящим, а не может, но не в силу духовных, а в силу чисто психологических причин.
Еще пример: ребенка в семье учили добиваться самых высоких результатов в учебе, ориентировали быть «лучше всех», «заслуживать любовь» родителей своими достижениями, и он, став взрослым верующим человеком, может неосознанно практиковать ту же самую модель поведения в Церкви - быть первым «аскетом», «молитвенником» и так далее, то есть «быть самым первым в смирении». И здесь это уже становится не только психологической, но уже и духовной проблемой и требует соработничества психолога и духовника.
Наверное, если мы честно заглянем внутрь себя, мы поймем, что решение любых (не только психологических) проблем не наступает автоматически с приходом в Церковь. Личность формируется годами, образуются и укореняются привычки, стили поведения, многие из которых нам мешают стать более зрелыми, ответственными, любящими, а, следовательно, препятствуют исполнению призвания, которое есть у каждого.
Что такое православная психология?
Современная психология представлена множеством психологических школ, на одной из которых хотелось бы остановиться, на той, которая базируется на святоотеческом учении о человеке и называется духовно – ориентированным направлением в психологии. Это направление в психологии пытается соотнести психологические знания с христианской концепцией человека.
Духовность здесь рассматривается в контексте христианской православной антропологии. Вместе с тем надо сказать, что не существует сугубо православной психологии или психотерапии. Законы психики у всех одни и те же. Не существует какой-то особой психики запоминания или психики восприятия православного христианина.
Человек - это образ и подобие Божие с бессмертной душой. Он по природе своей троичен. Дух – это высшее и совершенное начало в человеческой природе, Образ Божий в человеке, который при всех обстоятельствах остается совершенным и прекрасным. Человек несет в себе изначальную раздвоенность между грехом и Образом Божиим. Эта раздвоенность является источником внутриличностных противоречий и конфликтов. Если с течением жизни данное противоречие не находит удовлетворительного решения, то духовный раскол углубляется, проявляя себя на душевном уровне в виде личностных расстройств, а в тяжелых случаях - в виде психической патологии.
Духовно - ориентированная психология исходит из того, что никакой человек, даже тяжко согрешивший или психически больной, не лишен Образа Божия. Если человек при этом еще и живет церковной жизнью, советуется с духовником, то более полно Образ Божий открывается в каждом конкретном человеке на пути духовного преображения личности. Митрополит Антоний Сурожский очень хорошо обозначил терапевтический момент благоговейного отношения к любому человеку: «Священник, обходя храм, кадит каждого присутствующего, как икону, образ Божий. Мы - падший образ Божий, ужасно поврежденный, однако воплощение не только восстановило нас в нашем человеческом достоинстве, но придало нам достоинство, которое в конечном итоге может быть измерено только мерой Самого Христа. И я думаю, что это - самый исцеляющий момент. Прежде всего, подарите человеку его достоинство».
Православие и психология нисколько не противоречат друг другу, оставаясь при этом самими собой: православие - вероисповеданием, а психология - наукой.
Однако христианское мировоззрение и учение о человеке может выступать как теоретическая основа психологической науки. Именно этот принцип и лежит в основе духовно-ориентированной психологии и психотерапии.
Чем может помочь психолог и что такое психотерапия?
Для начала давайте определимся с названиями, которые начинаются с пугающего многих корня «пси»: психиатр и психолог – это совершенно разные специальности. Психолог не занимается лечением психических заболеваний, как это делает психиатр. Обращение к психологу, естественно, не грозит постановкой на учет в психиатрический диспансер. Задачи психолога в зависимости от запроса человека могут быть следующими: помочь человеку разобраться в том, каков он на самом деле, каковы его особенности; способствовать тому, чтобы человек захотел увидеть себя без «маски», снять «темные очки» и взглянуть на жизнь по-новому, а не через призму прошлого травматического опыта. Человек в процессе психотерапии переосмысливает какие-либо события или свои устремления, набирается мужества посмотреть своей затаенной боли в глаза и, по сути, заново переживает ее. При этом очень важным становится сам психотерапевтический процесс, в котором психолог сочувствует и сопереживает человеку, тем самым помогая переживать болезненные для него чувства. Это и становится новым опытом для человека, благодаря которому перестраивается его взгляд на мир. После этого человек становится близок к прощению обидчика, не на словах, не «теоретически» прощает, а прощает по-настоящему, опытно понимая, что прощение – это не столько решение ума, сколько мучительный труд души.
Как выбрать психолога?
Психолог – это человек, которому Вы сможете доверять, гарантирующий конфиденциальность информации. При первой встрече, как правило, становится ясно, сможет ли данный специалист вызвать Ваше доверие. Обычно все мы имеем подобный опыт в обыденной жизни: с кем-то нам легко и просто общаться, а с другим человеком как будто говорим на разных языках.
Если психолог или вызвал Ваше доверие, важно узнать, в каком направлении психотерапии он работает (в рамках какой психологической школы) и какие техники использует в работе. Психолог, для которого имеют значение Евангельские заповеди любви к ближнему, свободы выбора, не будет использовать в своей работе техники, попирающие свободу воли человека (например, гипноз, кодирование, программирование).
Психотерапевтический процесс не должен противоречить задачам духовного развития, а быть интегрирован с ними. При этом любой психолог, даже представляющий себя как православный психолог, должен четко понимать, где заканчивается его сфера деятельности и начинается сфера деятельности священника. Психолог не работает над становлением религиозных убеждений человека, а предполагает их решение в диалоге со священником.
И все-таки, идти ли к психологу или ждать, что все сложности разрешатся сами собой, чудесным образом?
Многие люди считают, что им не нужна психологическая помощь, думая, что в ней нуждаются только «психически больные» (что, конечно, является весьма распространенным заблуждением). На это можно ответить, что каждый человек решает сам обращаться ему к психологу или нет. Бог дал каждому из нас свободу воли. Возможно, человек решит, что самостоятельно справится с трудностями, научится иначе общаться с близкими, перестанет попадать в одни и те же ситуации, сможет преодолеть влияние негативного опыта. Конечно, не исключено, что с человеком произойдет явное чудо и какие-то проблемы решатся сами собой. Возможно, он помолится у святыни, попросит соборной молитвы, поговорит с духовником или встретится с благодатным старцем, и жизнь его в корне изменится - все это может быть, ведь пути Господни неисповедимы и чудесам Его нет числа. Как верно и то, что ждать чудес и искать знамений не подобает христианину, когда есть вполне земные способы преодоления повседневных сложностей. Именно на этом пути человек учится трудиться и принимать на себя ответственность за свое поведение, и здесь происходит соработничество с Богом. А это ли не истинное чудо – трудиться вместе с Творцом над преображением себя?
Каждый из нас, проходя путь земной жизни, учится узнавать и понимать себя и других, ищет общения с Богом, Который каждому открывает свой путь ко спасению в соответствии с его сердцем: дарит встречи с разными людьми, знакомит с науками, произведениями искусства.
Почему бы в наше православное мировосприятие не вместить мысль о том, что для кого-то встреча с психологом может оказаться Божиим Промыслом?
Андрей Лоргус
О месте психологии в современном мире, об отношении Церкви к психотерапии и о многом другом нам рассказал психолог и священник, декан факультета психологии Российского Православного университета Святого апостола Иоанна Богослова Андрей Лоргус.
– Какое-то время назад в нашей стране наблюдался психологический бум. Началось повальное увлечение психологическими тренингами, появилось множество книг, посвященных тем или иным направлениям в психотерапии... Психология, на мой взгляд, даже стала своего рода суррогатом религии. Что вы думаете по этому поводу?
– Со стороны психологии никогда не было интенции заместить собой религию. Даже в самые ранние периоды возникновения психоанализа Адлер и Юнг, ближайшие ученики Фрейда, предупреждали об этой опасности. Самому Фрейду, я думаю, это в голову не приходило. Как раз ему-то казалось, что религия несет в себе опасность отказа человека от серьезной внутренней работы, способствует развитию стереотипов и комплексов.
Я думаю, что для Фрейда и ранних психоаналитиков важнее было отменить религию, чем превращать в нее психологию. Фрейд, возможно, хотел, чтобы психология отличалась от религии именно тем, что возлагала бы на плечи человека ответственность за себя самого и за то, что с ним происходит.
Юнг и Адлер указывали на то, что психоанализ иногда не только не противоречит религии, но даже и подводит к ней. Потребность человека в религиозности не только остается, она даже подразумевается теми новыми взглядами на человека, какие получил психоанализ, скажем, в 30-е годы. Так что уже в то время для многих психологов было очевидно, что психология не претендует на место религии. Обыденное сознание вполне могло такое предположить. Но это совместный продукт средств массовой информации и человеческих страхов.
А вот христианство, действительно, до сих пор, в какой-то своей части, опасается того, что психология может претендовать на ее роль, роль духовного руководства. Такое опасение появилось уже при жизни Фрейда в католичестве и отчасти, но в меньшей степени, в протестантизме. И сейчас до сих пор бытует во всех христианских конфессиях и в русском православии тоже. Но это скорее относится к роду современной «мифологии».
– Психотерапия и пастырское руководство – в чем их отличие?
– У них разные цели и разная методология. Вкратце они заключаются в двух вещах: христианское духовное руководство нацеливает человека на спасение души в богословском его понимании, а психотерапия направлена на решение проблем личности и ее развитие.
– И как вам удается совмещать эти две позиции?
– Я как священник, зная психологические проблемы человека, более успешно, чем мои собратья, не имеющие специальной подготовки, могу отличить проблемы личности от болезни или отличить проблемы личности от одержимости. И у меня есть возможность помочь человеку более тонко отнестись к своим чувствам, мыслям и увидеть, где грех, а где его нет.
Очень часто людьми владеет ложное чувство вины. И отсюда так называемая ложная греховность, когда люди раскаиваются не в том, в чем они грешны. Часто из-за этого люди и не видят своих грехов. Однако моя позиция может быть полезна и применима в пастырстве лишь в той степени, в какой сами люди готовы спрашивать совета и прислушиваться.
Знания психологические, я думаю, нужны каждому священнику, но они не могут определять всех его действий. Ведь все-таки пастырство имеет свои специфические принципы и методы, которые намного древнее, чем психоанализ.
Нужно признать, между пастырством и психотерапией некоторое сходство, действительно, есть, потому что и спасение души, и помощь личности – все это про человека. Конечно, пастырское руководство помогает человеку в духовной жизни. Но и многие области психотерапии имеют к ней отношение.
Мои курсы лекций «Духовное развитие личности» и «Психопатология религиозной жизни» расположены на стыке обеих практик, на стыке богословия и психологии. В них есть духовное, религиозное и психологическое понимание человека. Я думаю, что в этом сочетании – залог успеха новой школы в русской христианской психологии.
– В Церкви есть стойкие представления о грехе. Скажем, гомосексуализм, с церковной точки зрения, – это грех…
– Тут нет никакого противоречия с психологией. Профессиональная психология полностью совпадает с христианской точкой зрения в этом вопросе. Сейчас вышла замечательная книга двух американских психологов Дж. и Л. Николоси «Предотвращение гомосексуальности. Руководство для родителей». В ней очень убедительно показано, что отмена статьи в Стандарте психических болезней в 1973 г. гомосексуализма как личностного расстройства была ошибочной.
Я знаю, что в мировой психологической практике много специалистов относится к гомосексуализму как к личностному расстройству. И далеко не все психологи поддерживают его исключение из перечня личностных расстройств. За сохранение за гомосексуализмом статуса нормы выступают в основном сами гомосексуалисты.
Но профессиональная психология всегда будет относиться к этому как к личностному расстройству. Я думаю, что в ближайшие десятилетия статус расстройства гомосексуализму будет возвращен. По крайней мере, частью психологического сообщества.
– В православии есть понятие «одержимость». Можно ли это назвать психическим заболеванием?
– Недавно я обсуждал этот вопрос с одним клиническим психологом и психиатром из Научного Центра Психического Здоровья. Он рассказал мне о случае, который, по его мнению, является случаем одержимости. Мы с ним пришли к убеждению, что редко, но бывают случаи, когда психотерапевтическая и психиатрическая практика вне Церкви нет-нет, да и сталкивается с одержимостью. Но это вопрос не врачебный и не психологический. Это вопрос, конечно, церковный.
– По каким параметрам вы определяете, одержимость это или психическое заболевание?
– В том-то и дело, что научные параметры трудно найти. Мы можем говорить только об определении, которое исходило бы из опыта. Клиническая картина одержимости может быть представлена и как истерия, что раньше и делалось, в том числе и у Фрейда, и как психотическое состояние, и как шизофрения, и как маниакальное состояние. Но одержимость – это состояние, которое может проявляться по-разному. Ее нельзя диагностировать как болезнь, устойчивый симптомокомплекс.
С христианской точки зрения отличительная особенность одержимости заключается в том, что в этом состоянии в человеке есть нечто такое, что ему не принадлежит, что является не его природой, не его опытом и не его мотивацией. Это присутствие в человеке иного враждебного духовного начала, которое имеет власть над ним.
– Любой невроз воспринимается человеком как нечто ему чуждое. Тот же невроз навязчивых состояний – яркий тому пример!
– Да, по внешней клинической картине одержимость может быть схожа с психозом, но об их происхождении этого сказать нельзя. И, тем не менее, верующие психиатры нередко говорят: «Я ничего доказать не могу, но я чувствую, что это не болезнь, а одержимость».
Естественно, что материалисты, не верящие ни в какое духовное начало в человеке, отказываются от такой гипотезы. Конечно же, мы встречаемся со многими феноменами, необъяснимыми с точки зрения психиатрии. Это область, в которой сказать что-то научно определенное пока очень трудно.
– А как вы думаете, зачем люди вообще приходят к психотерапевту?
– Тут много причин. Первая причина лежит на поверхности: это колоссальная эпидемия психических заболеваний. Второй момент – распад традиционных институтов: семьи, дружеских отношений. Одиночество – проблема, с которой сталкиваются люди во всем мире.
Кроме того, распад патриархального устройства общества, в котором важную роль играл отец, глава семьи, рода. Я имею в виду опытного человека, который был авторитетом и носителем жизненного опыта, к которому можно было прийти, поговорить, посоветоваться. Сейчас зачастую людям некуда податься со своими проблемами. Для верующих есть Церковь, а для неверующих это чрезвычайная проблема.
Очень часто идут поговорить о своих душевных бедах к участковому врачу, и он становится своего рода психотерапевтом. Ему приходится заниматься наивной психотерапией: просто пообщаться с человеком, выслушать его, что-то посоветовать. Иногда эту роль выполняют друзья.
До перестройки институт дружбы в нашей стране был очень хорошо развит: компании, посиделки на кухне, чай до утра, песни под гитару. Из этого выросло, например, бардовское движение. Когда все эти институты стали быстро разрушаться, потребность в профессиональной помощи стала возрастать.
– Тогда не очень понятно, чем же психотерапевт отличается от друга, от педагога?
– От обыденной психотерапии, которую человек может получить от друга или родственников, профессиональный психотерапевт отличается тем, что он обладает знаниями, навыками и ответственностью за то, что делает. Ведь очень часто психотерапевтические услуги друзей, родственников и знакомых приводят к еще худшим результатам.
Например, у человека горе, его бросила любимая, а ему друг говорит: «А чего ты хотел, ты же не Ален Делон!» То есть он обесценивает его. Или у человека умер кто-то близкий, а ему говорят: «Ничего страшного, время лечит!»
Так что народная психотерапия как лечит, так и калечит. И психология призвана, помимо всего прочего развенчивать мифы «здравого смысла». Главное отличие друга от психолога в том, что психолог – профессионал, он обладает специальными знаниями. А друг – нет.
Что касается педагога, то учитель – это практический психолог, если он, как говорится, «педагог с большой буквы».
– И в чем тогда цель психотерапии?
– В создании таких условий, в которых личность человека может успешно развиваться. Открыть возможность качественно нового взгляда на себя. Помочь человеку испытать и усвоить новый опыт отношения к себе и взаимоотношений с другими. Кроме того, я думаю, что психотерапия может помочь человеку самому найти новый смысл и способ решения проблем.
– В церкви тоже есть потребность в психотерапевтах?
– Безусловно. Ведь мы постоянно сталкиваемся с проблемами сиротства, детско-родительских отношений, с проблемами, связанными с работой священника в тюрьме, в больнице, интернате.
Поэтому некоторые вузы осуществляют социальный заказ Церкви на воспитание и подготовку профессиональных христианских психологов. Например, наш факультет психологии в Российском Православном институте готовит специалистов для этой сферы. Мы много лет проводим симпозиумы на различные темы, в этом году были даже коллеги из США и Тайваня, тоже христианские психологи.
– Какими, по-вашему, качествами должен обладать психотерапевт?
– Главное качество психотерапевта, помимо специального образования, – это зрелость его личности. Главный инструмент психотерапевта – он сам. Это не только мое мнение, так считают все современные звезды психотерапии. И Ролло Мэй, и Джеймс Холлис, и Ирвин Ялом, и Альфред Лэнгле, – все говорят об одном и том же. Для христианства это само собой разумеется, потому что понятие личности в европейское сознание было внесено именно христианством.
– А нет ли риска, что такой психотерапевт может занять место эдакого гуру…
– Риск есть, но это уже будет соблазн самого терапевта.
– И как его избежать?
– Очень просто, я думаю. В психотерапию не может идти человек, который сам не прошел психотерапевтической практики как клиент. Если психотерапевт работает без проработки своих личностных проблем, если он не знает своей мотивации, то он рискует не только превратиться в гуру, он рискует, прежде всего, повредить свою личность. «Непроработанный» психотерапевт – это большая беда. С христианской точки зрения психолог, который не имеет смирения и не научен покаянию, опасен себе и другим. Зрелость духовная и профессионализм – вот критерий христианского терапевта.
Христианство в этом смысле очень прогрессивно, потому что оно всю свою историю запечатлело как передачу духовного опыта. Вся аскетическая литература, по сути дела, – разговор учителя с учеником.
Беседу провел Григорий Архипов
Иерей Михаил Владимиров
W ho is who
— Недавно в социальных сетях разгорелась эмоциональная дискуссия о том, кто лучше поможет человеку решить психологические проблемы, с которыми все мы сталкиваемся в повседневной жизни — Церковь или специалист? В каких случаях к кому обращаться?
— Ну, давайте посмотрим на такую ситуацию. Скажем, у человека депрессия. Депрессия может возникать минимум по двум причинам. Первая – нарушение биохимической работы организма. Например, это может оказаться маниакально-депрессивным синдромом, который если уж развился, то без таблеток не прекратится.
Но депрессия может начаться и по другой причине – несбывшиеся надежды и несбывшиеся желания. Например: «Я хотел занять место своего начальника, а меня сегодня уволили…».
В первом случае Церковь в одиночку помочь не может, здесь нужна помощь врача, так как болезненное состояние развивается как следствие конкретного физиологического нарушения. А вот второй случай – как раз для священника. Потому что тут в основе депрессии лежит травмированная гордость.
Иерей Михаил Владимиров , священник Русской Православной Церкви Заграницей. Настоятель Храма Святой Живоначальной Троицы в г. Франклин (США, штат Нью-Йорк). Родился в Москве в 1961 году, в 1984 году окончил Школу-студию МХАТ и работал театральным художником-постановщиком. С началом перестройки занялся бизнесом и в 1993 году уехал работать в США. В 2005 году окончил Свято-Владимирскую православную духовную академию. В 2007 году в Свято-Николаевском Патриаршем соборе города Нью-Йорка епископом Зарайским Меркурием был рукоположен во иереи.— То есть, священник и специалист – скажем, психотерапевт или психолог – решают разными способами одну задачу?
— Это совершенно не так. Но для того, чтобы разобраться в этом, нам нужно определиться, кто есть кто.
Психиатрия – это область медицины, которая занимается лечением конкретных заболеваний, вызванных в значительной степени нарушениями функции мозга или обменных процессов. Таким образом, психиатрия лечит тело и через это помогает жизни души. Здесь я противоречий с христианской верой не вижу.
С психологией и психотерапией все сложнее. Это области науки, которые занимаются душевными проблемами здоровых с точки зрения психиатрии людей, но испытывающих внутренние страдания. Полезно вспомнить, что «психе» по-гречески означает «душа».
«Психология» означает «изучение души», «психотерапия» — «исцеление души». Но вместе с этим большинство направлений в психологии основываются на отрицании существования Бога, а следовательно, и души как нематериальной субстанции, которая не поддается исследованию научными методами.
Например, Фрейд, основоположник психоанализа, писал, что «религия – общечеловеческий невроз навязчивости». Концепция Юнга, которая включает в себя понятие религии в качестве необходимого условия психического здоровья личности, уравнивает христианство с оккультизмом.
Таким образом, возникает удивительный парадокс: и психология, и психотерапия фактически занимаются изучением того, что они отрицают. Отрицая существование души, эти области познания фактически противопоставляют себя христианству.
О том же свидетельствует и история. Появление психологии как науки было связано прежде всего с упадком духовной жизни и с тотальным ошельмовыванием Церкви. Психология расцветает именно в 19 веке, когда Просветительство достигло апофеоза, а Католическая церковь, особенно католическое богословие, пришли в упадок.
Интересно и то, что центром развития психологии становится Германия, которая прежде стала родиной Реформаторства.
В этот период начинается массовое вероотступничество, особенно среди образованной части общества.
Понятно, что в такой ситуации человек остается беззащитным перед окружающим миром и перед проблемами, с которыми он неизбежно сталкивается. Он начинает искать что-то, что заменило бы ему нормальную религиозную жизнь. На этом фоне и начинают развиваться психология и психотерапия.
Посмотрите: к психологам порой обращаются люди, ищущие легких путей. Они не хотят работать над собой и обращаться к Богу, потому что это колоссальный труд, но хотят прийти к психологу, который их утешит, и даст им конкретный рецепт: 10 ступеней достижения мечты, 7 шагов для счастливого супружества, 3 этапа познания себя и так далее. По крайней мере, такова «популярная психология», которой, увы, сейчас много.
А судьи кто?
— Но, по большому счету, психолог, как и священник, утешает человека, предлагая ему решения, которые, кстати, тоже бывает не всегда легко реализовать?
— Есть принципиальное различие в подходах священника и психолога к решению одной и той же проблемы, и основывается оно опять же на признании или непризнании существования души и Бога.
При зачатии человека Господь дает ему бессмертную душу, имеющую в себе «дух прав». Дьявол, приводя человека к совершению греха, попирает именно этот самый дух прав, заставляя человеческую душу страдать от нарушения ее цельности. Это чувство страдания души и есть то, что сегодня принято называть психологическими проблемами.
Священник предложит путь восстановления цельности души. Вспомним царя Давида, который, совершив два страшнейших преступления – убийство и прелюбодеяние – возопил к Богу: «дух прав обнови во утробе моей!», и Господь, услышав его, дал просимое. Так же и священник укажет страдающему путь, который восстановит израненную душу и избавит человека от невыносимой боли.
Другой путь – путь психолога/психотерапевта. Он предложит страдающему человеку изменить свой взгляд на причину страданий, принять совершенный грех как неизбежность, примириться с ним, забыть о нем, принять грех за проявление своей индивидуальности.
Психолог помогает человеку поставить самого себя высшим законотворцем и одновременно судьей своих действий и именно через это приобрести спокойствие и примирение с самим собой, возводя человека на высшую ступень индивидуализма. Квинтэссенцией гештальт-терапии являются следующие строки:
«Я – это Я, а ты – это ТЫ.
Я делаю свое дело, а ты – свое.
Я живу в этом мире не для того,
чтобы соответствовать твоим ожиданиям,
А ты живешь не для того, чтобы соответствовать моим.
И если мы случайно нашли друг друга, это прекрасно.
Если нет, этому нельзя помочь».
Эти слова принадлежат одному из крупнейших немецких психологов Фредерику Соломону Перлзу. В психотерапии этот текст получил название гештальт-молитвы (молитвы целостности). Молитва – это всегда обращение к Богу, и если прочитать этот текст как обращение к Богу, то станет ясен его подлинный автор – сатана, желающий отлучить человека от Бога.
Христианство учит, что страсть – греховна, а любой грех, в конце концов (и изначала) — результат влияния дьявола на человека. Но если священник учит, как победить дьявола с помощью Христа с тем, чтобы Христос уврачевал то, что разрушил дьявол, то психолог учит примириться с последствием дьявольского влияния на человека, даже считать это «нормой». В этом и есть, с моей точки зрения, принципиальная разница.
Похищенный термин
«Православная психотерапия», книга митрополита Иерофея Влахоса. Фото с сайта zyorna.ru
— Но есть ведь и православные психологи?
— На мой взгляд, православное направление в психологии родилось из попыток пришедших к вере психологов найти компромисс на профессиональном уровне между собственными религиозными убеждениями и уже полученным психологическим образованием. Это попытка соединения двух путей, противоположно направленных, мне видится искусственной и ложной. По-моему, такой компромисс значительно опаснее, чем открытое богоборчество обычной психологии/психотерапии.
О том, что такое настоящая православная психотерапия, пишет известный греческий богослов Иерофей Влахос, митрополит Навпактский и Свято-Власиевский. У него есть книга, которая так и называется «Православная психотерапия». В ней, например, он дает четкое определение, кто такой психотерапевт.
На протяжении многих веков в Греции психотерапевтом назывался опытный монах, дающий окормление страждущим.
Такой психотерапевт в буквальном смысле лечил душу. А в своем нынешнем значении понятие «психотерапевт» — похищенный и искаженный термин. Кстати говоря, Митрополит Иерофей рассматривает и богословие не как что-то родственное философии, а как практическую медицинскую науку об оздоровлении и выздоровлении души – и только через Христа.
— Некая женщина жаловалась, что в одном храме ей в качестве «терапевтического средства» дали правило вычитывать по пять кафизм в день, после чего ей стало намного хуже. В связи с чем возникает вопрос: можно ли навредить человеку, предложив ему большое правило или другие «духовные средства»?
— Можно, c вероятностью 99%, если правила дается человеку, который к этому не готов. Такое правило или сломает человека, или он не станет его выполнять, но на исповеди будет обманывать, или вовсе оставит и правило, и исповедь, и может вообще уйти из Церкви.
Большое правило сразу не помогает. Когда ко мне обращаются взрослые люди, крещеные в детстве, но только пришедшие в Церковь, я не даю им читать целиком даже утреннее и вечернее правила. Я советую им дома за столом внимательно прочитать оба правила, попытаться понять каждую молитву, заглянув в azbyka.ru, а затем самим себе составить молитвенное правило, которое будет состоять из начальных молитв плюс еще три любые молитвы, которые будут им близки.
И это становится их молитвенным правилом на первые полгода. Через полгода, если человек продолжает ходить в храм и на исповедь, тогда я говорю ему, что пора добавить еще пару молитв, но чаще всего оказывается, что он уже читает сам все правило целиком.
И тут есть еще важный момент. Когда я слышу, что на чтение правила не хватает времени, я задаю простой вопрос: сколько времени занимает чтение молитвы «Отче наш»? Обычно мне отвечают: полторы-две минуты. На самом же деле она прочитывается за 14-17 секунд. Чтение всего правила тоже не занимает много времени. Поэтому трудности, связанные с чтением правила — это не вопрос времени. Это вопрос преодоления сатаны.
Так как же можно человеку, который еще не окреп, предлагать участвовать в сражении, наравне с таким воином как, скажем, царь Давид?
Этого делать нельзя! Неокрепший новоначальный с большой вероятностью погибнет в такой борьбе ….
Сначала лекарство, потом Евангелие
— Существует мнение, что нельзя приступать к, скажем так, духовному деланию, духовной жизни, не прояснив, не очистив хоть в какой-то степени свое восприятие. А Евангелие, полагают некоторые, нельзя понять адекватно, пока сам, хоть в какой-то степени, не стал психологически здоров. Иначе есть риск привнести в него свои невротические смыслы.
— Надо вспомнить, что такое духовное делание. По мнению того же митрополита Иерофея (Влахоса) это «очищение сердца, просвещение ума и обожение». Поэтому утверждать, что ты не можешь заниматься очищением, пока не очистишься, звучит нелепо.
Что касается чтения Евангелия: если человек имеет проблемы, которые сегодня называют психологическими, то Евангелие ему необходимо читать ежедневно (о непонятном можно всегда спросить у священника). Если же мы говорим о проблемах, которые имеют отношение к психиатрии, то человеку сначала нужно выпить лекарство, а потом читать Евангелие. Потому что иначе у него может возникнуть совершенно неадекватная реакция на прочитанное.
Давайте разберемся: человеку дано тело – физический функционирующий агрегат, и дан мозг, который, являясь частью тела, тем не менее генерирует не только физическое действие, но и такую нематериальную субстанцию, как мысль. Чтобы нормально функционировать, тело должно быть здоровым. Иными словами, вряд ли сможет играть в теннис человек, у которого сломаны руки. Переломы должны срастись, и тогда он сможет играть.
Но вместе с телом человеку дан и мозг, как главный контролирующий орган, который ведет человека к спасению.
Если у человека поврежден мозг, он не в состоянии сам вести себя к спасению, не в состоянии генерировать здоровую мысль.
Священник должен это четко понимать. Когда мы обращаемся к психиатрическому больному с теми же требованиями, терминами, словами, что и к здоровому человеку, его мозг может сгенерировать совершенно неожиданную реакцию. Соответственно, его действия окажутся не теми, на которые рассчитывал священник.
Можно сказать с большой вероятностью, что у больного шизофренией (или другим психиатрическим заболеванием) может произойти искажение того наставления, которое даст ему священник.
Я расскажу вам об одном случае. В одном храме появился новый, очень трепетный и ревностный прихожанин, уже немолодой человек. Через некоторое время появилась его мама, которая подошла к священнику и предупредила, что ее сын тяжело болен.
Она попросила, чтобы к нему относились очень бережно, например, не призывали бы его к строгим постам, потому что он и так дома ничего не ест, возомнив себя святым.
При этом распознать в его поведении душевную болезнь, а не истинное подвижничество, со стороны было практически невозможно.
Впервые его состояние проявилось со всей очевидностью, когда после проповеди о пользе паломничеств этот человек исчез, и нашли его только через две недели в совершенно другом городе, куда он отправился в паломничество, надев сандалии и выкинув и мобильный телефон, и деньги.
Его подобрала полиция, когда он был уже в очень плохом состоянии – обезвоживание организма и тепловой удар — так как он шел без головного убора, чтобы быть «палимым солнцем». Кроме того, он, конечно, все это время не принимал лекарства.
То есть его реакция на проповедь, обычную и нормальную для всех, оказалась совершенно неадекватной. Фактически он мог погибнуть, и слава Богу, что он шел по дорогам, и его подобрала полиция. Если бы он решил пойти лесами, то там его бы никто и никогда не нашел.
Мое глубокое убеждение заключается в следующем: если священник хотя бы заподозрил у своего прихожанина психические отклонения, то он должен в первую очередь и под любым предлогом встретиться с его близкими и узнать у них, как обстоит дело в реальности – болен этот человек или здоров?
И если он болен, то нужно встретиться с его лечащим врачом, и обязательно поддерживать контакт и с его близкими, и с доктором, имея все их телефоны и дав свой телефон, не боясь, что они будут звонить в любое время суток. Без этого можно в буквальном смысле погубить человека.
Профпроверка батюшек в Америке
Нью-Йорк, Николаевский кафедральный собор на Ист 97-й улице Манхеттена. Фото с сайта bigpicture.ru
— Но ведь это предъявляет серьезные требования к подготовке самого священника?
— Да. И поэтому мне странно, когда до сих пор не могут прийти к единому мнению, нужно ли вводить в семинарии специальный ознакомительный курс по психиатрии. Я помню, как о. Джон Матусяк, когда я сомневался в целесообразности поступления в духовную академию, сказал мне: «Священник выполняет работу значительно более серьезную, чем любой врач. У врача должно быть профессиональное образование. У священника – тоже. В противном случае ты погубишь людей».
Пользуясь случаем, я могу посоветовать молодым людям, готовящимся к принятию сана, хотя бы просмотреть книгу В.Э. Пашковского «Психиатрические расстройства с религиозно-мистическими переживаниями». Она может помочь избежать непоправимых ошибок. Эту книгу легко найти в свободном доступе в интернете.
— У психологов принято отправлять будущих и действующих специалистов на личную психотерапию. А у священников существует нечто подобное?
— Одно из важнейших отличий священника от психолога заключается в том, что психолог чаще всего считает себя здоровым с точки зрения психологии человеком.
Священник же, если почувствует себя полностью духовно здоровым человеком, не нуждающимся в помощи Божией, перестает быть не только священником, но и вообще верующим человеком.
Поэтому каждый день священник, стоя перед Богом, просит Его о помощи и исповедует Ему свои грехи. Кроме этого, естественно, священник как минимум два раза в год должен исповедоваться у епархиального священника. В своей жизни я стараюсь придерживаться ежемесячной исповеди.
В Американской автокефальной православной церкви есть прекрасное правило: человек, поступающий в семинарию, подписывает разрешение администрации семинарии проверить полностью его бэкграунд (историю жизни), включая не только возможные нарушения им закона, но и все нарушения правил дорожного движения, историю болезни, кредитную историю, информацию о собственности и др.
Этот процесс занимает значительное время, и проводится специальными независимыми агентствами. Естественно, студент тоже получает копию своего досье, обычно это от 20 до 30 страниц. Руководство семинарии имеет право по полученным результатам отчислить слушателя, если хотя бы по одному из перечисленных пунктов получен не соответствующий требованиям ответ, и уж тем более рукополагать такого человека ни под каким видом не будут.
Сам я окончил Свято-Владимирскую духовную академию, находящуюся под юрисдикцией Американской Автокефальной Церкви, а служу в Русской Зарубежной Церкви. Спустя семь лет после окончания Академии ко мне обратились монахини соседнего монастыря Американской автокефальной церкви с просьбой изредка совершать богослужения в у них, т.к. они остались без священника.
И хотя благословения обоих митрополитов, и Американской, и Зарубежной церкви были получены незамедлительно, но приступить к окормлению монахинь мне разрешили только после того, как я заново прошел всю проверку, включая и мою медицинскую историю. Ничего унизительного в подобной проверке я не вижу и считаю ее необходимой для каждого человека, готовящегося к священству, равно как и периодически для каждого служащего священника.
P.S. Как сказал апостол Павел, «должно быть разномыслие между нами, — чтоб выявились искусные». Разномыслие представлено здесь:
